Шут. Книга 3 (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 28

Шут не стал оттягивать момент встречи.

"Руальд!" — позвал он, вложив в свой голос все отчаяние и надежду.

Король отвлекся от драки и удивленно присвистнул, увидев, кто стоит перед ним.

"А! — усмехнулся он. — Маленький предатель. Что же ты сбежал, даже не простился?"

"Я не сбежал! — горячо воскликнул Шут, устремляясь к другу. — Меня Торья сцапал… Я знаю, где он. И мне нужна твоя помощь…"

"Да ну?" — Руальд снова обернулся к ведьме и снес ей пару голов одним ударом. Впрочем, на их месте тут же начали расти новые.

"Это правда… — Шут понимал, что драгоценное время уходит, а он так и не сказал ничего важного. — Послушай, я не лгу! Ты должен запомнить этот сон. Ты должен запомнить это место!" — и он, напрягшись изо всех сил, воссоздал перед Руальдом образ того дома, где был заточен. Шут попытался представить вновь эти серые стены, обросшие плющом, высокую ограду с кованой решеткой, темную черепицу крыши, лес вокруг…

"Я знаю этот дом, — спокойно ответил Руальд и всадил огромный клинок прямо в брюхо своему кошмару, тот лишь захихикал и начал таять. — Старый особняк Торьи… Он там давно уже не жил, только его слуги. Думаешь, мы не посылали стражу в этот дом? Пара солдат должна сидеть у ворот, примечая всех, кто появляется рядом. Уж о тебе или Торье они сообщили бы сразу"

"Подземный ход, наверное…" — предположил Шут.

"Может быть, — Руальд воткнул меч в землю и устало сел рядом. — Пат, как так выходит, что ты все время оказываешься в самой сердцевине проблем? Ты их нарочно вокруг себя собираешь?"

"Альда… — у Шута не было времени на глупые разговоры, — если эти ваши солдаты не вытащат нас из темницы в ближайшие часы… возможно, мы больше никогда не увидимся. У Торьи там целый подвал для пыток и пленников. Со мной еще один парень… — он помолчал немного, думая, что еще сказать. — Я знаю, как сильно виноват перед тобою… Я знаю, что мою вину можно искупить только кровью… Но лучше уж ты сам отведи меня на плаху, только не бросай здесь… прошу тебя…"

Король смотрел на него задумчиво, склонив снежноволосую голову набок. Он потирал рукой подбородок и невесело усмехался чему-то.

А потом Шут вернулся… Случилось это само собой, прежде, чем он успел проститься с Руальдом. Наверняка состояние тела играло немалую роль в умении подолгу сохранять связь со снами других людей. И несколько дней без еды, проведенные в холодной темнице, отразились на этом умении не лучшим образом… У Шута, если быть честным, уже почти не осталось сил, чтобы даже просто открыть глаза по-другому и узнать, как там Май, и где отлеживается Торья.

И ведь трех суток еще не миновало с того момента, когда Шут оказался во власти бывшего министра…

А дальше что? Что если Руальд забудет этот сон? Или не придаст ему значения? Или просто решит, мол, давай-ка, выпутывайся сам, господин Патрик…

Мысли эти были тяжелы, и Шут все больше понимал, что рассчитывать на кого-то смысла особо нет…

"Я должен сам, — говорил он себе, подходя к двери темницы. — Сам. Если даже Руальд и придет за мной, я не хочу его жалости и его милости… Это неправильно"

Он прислушался к звукам в коридоре. Там было тихо, но полночь едва миновала и чутье подсказывало Шуту, что скоро поганец Труно все равно поведет Мая назад в камеру. Скорее всего, он сделает это так же, как делал с первым «гостем» пыточной — приставит лезвие к горлу и погонит перед собой, как скотину.

Но ведь случится момент, когда нож останется в руке охранника, а Май будет с пинка лететь в камеру… В этот короткий миг у Шута появится первая и она же последняя возможность спасти свою шкуру. И делать это придется самым обычным способом, потому что ни на какие фокусы с Силой рассчитывать уже не приходилось…

"У меня будет очень, очень мало времени, — лихорадочно думал Шут. — Надо прыгнуть, когда этот Труно уже откроет дверь, а Май окажется достаточно далеко от ножа… Торьин мерзавец не должен меня заметить, когда отопрет темницу… Если я ошибусь, он сразу пустит нож в дело… Значит, клинок нужно выбить из рук… — Шут едва ли представлял, как сумеет сделать все это. К тому же он порядком устал, глаза совсем закрывались. — И не уснуть. Главное, не уснуть, пока буду ждать.

Ему повезло. Не успел Шут обдумать свой великий план бегства, как в коридоре послышались шаги и равномерная брань охранника. Вероятно, Май успел сказать ему все, что думает о таком гостеприимстве. И в выражениях он, надо полагать, как обычно не стеснялся. А теперь выслушивал ответные комплименты в свой адрес. Охранник был не так изобретателен в словах, зато на редкость настойчив. Одни и те же грязные ругательства он мог повторять бесконечно долго, лишь меняя их местами.

"Ну, — сказал себе Шут, затаив дыхание, — не облажайся, господин Патрик! Или это сделать, или останется только молиться…"

Когда ключ лязгнул в замочной скважине, он съежился в тугую пружину под стеной и, едва лишь дверь открылась достаточно широко, метнул себя вперед, под ноги врагу…

Яркий свет обжег глаза, все смешалось, и он покатился кубарем по полу вместе с охранником, который от неожиданности и испуга захлебнулся руганью и выронил факел, едва не подпалив самого себя… Падая, Шут думал только про нож в руке негодяя. И уж конечно при всем желании он не сумел бы выбить острый клинок из его пальцев… Оставалось только надеяться, что тот не найдет свою цель слишком быстро…

А потом он услышал звук, от которого у впечатлительных барышень наверняка случился бы рвотный приступ. Для самого Шута глухой удар прозвучал как музыка, ибо ударилось не что иное, как голова Труно. Об пол, не иначе, если судить по сочности произведенного шума.

— Вставай, Пат, — хрипло дыша, сказал Май. Он протянул Шуту руку, помогая подняться. — Цел?

— Цел… — Шут с трудом встал, превозмогая внезапно накатившее головокружение, и посмотрел на охранника. Да, барышни и впрямь тут лишились бы чувств — судя по количеству крови вокруг физиономии Труно, череп у того был проломлен необратимо. Никакого сожаления на этот счет у Шута не возникло… — Идем, сказал он Маю, который поднимал с пола длинный клинок тюремщика. По сути это был даже не нож, а короткий меч. Скрипач повертел его из стороны в сторону, оценивающе прибрасывая на ладони. В другой руке он держал чудом не угасший факел.

— А баланс-то так себе, — небрежно отметил он и кривовато улыбнулся Шуту.

В свете огня лицо музыканта было похоже на маску хищника, который вкусил чужой крови. Но в этот миг всклокоченный, злой как демон Май казался Шуту родней и прекрасней любого бога.

Они сделали это.

7

Шут хотел покинуть этот дом сразу же. У него не было ни малейшего желания задерживаться. Но когда он сказал об этом Маю, тот недоуменно воскликнул:

— Уйти?! Просто так взять и уйти?! После всего, что он сделал, этот… этот… — поток красочных эпитетов в адрес Торьи весьма впечатлил Шута. — Да ни за что! — закончил свое горячее выступление музыкант. — Пока я не увижу его кишки на этом огрызке железа, — он махнул клинком Труно, — никуда не уйду!

Шут смотрел на скрипача с удивлением — по правде сказать, он не ожидал от своего спутник такой кровожадности. Одно дело разбить башку охраннику, чтобы вырваться на волю… совсем другое — намеренно идти на месть.

— Зачем? — спросил он Мая. — Зачем тебе это?

— Затем, — яростно ответил скрипач, — что никто не смеет нагибать меня, как бабу и хлестать плетьми! Никто не смеет отбирать мою скрипку и держать на гнилой воде! Ты помнишь, что сказано в Писании? Помнишь завет Отца? "Ни врагу, ни брату не дозволяй владеть твоей судьбой! А если принял удар, верни его, ибо так справедливо!"

— Ну да… — устало ответил Шут. — А в писании от Матери сказано иначе… "Прощай врагам твоим и будь милостив к сирым душою" — уж что-что, а храмовые тексты он помнил до сих пор…

— Вот пусть девки жалостливые и прощают! — с этими словами Май решительно зашагал в сторону пыточной. Там он, рыча от злости, залил все маслом из какой-то бочки и запалил такой костер, какого Торьино подземелье еще не знало. Видя, как пламя облизывает странные и страшные орудия, Шут подумал, что это все-таки очень приятное зрелище.