Шут. Книга 3 (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 69

"Забавно, — подумал Шут, — Кайза здесь чужак, а договаривается со всеми лучше любого из нас… И к лесу уже привык, точно всю жизнь под деревьями ходил. И даже в городе его теперь не сразу приметишь в толпе…"

Хозяина звали Арен Гилем. Он имел баронский титул и небольшой надел земли. Прежде на той земле стояло несколько деревень, которые, как и положено, снабжали замок провиантом и рабочей силой. Но последние лет сорок все хозяйство барона пришло в полнейший упадок. Элея еще по дороге объяснила, что это из-за семейной трагедии. Годы назад, если верить людской молве, на замок напал отряд пьяных рыцарей. Сам Арен был то ли на охоте, то ли просто по делам отъехал. Когда вернулся супруга его оказалась мертва, равно как и старший сын, который пытался защитить женщину. Младший от страха убежал, его так и не нашли. Барон долго добивался справедливости от короля Берна, но дело замяли… среди рыцарей был один очень именитый отпрыск. С тех пор, говаривали, господин Арен повредился умом. Правда то или нет, Элея не знала — барон никогда не появлялся при дворе Руальда.

Теперь им предстояло проверить это лично.

Вслед за Кайзой остальные прошли в ворота замка, ведя лошадей в поводу. Изнутри владение барона выглядело не намного лучше чем снаружи — то и дело попадались обветшалые постройки, некогда имевшие полезное назначение, но совершенно заброшенные теперь. Друзья миновали кузню с распахнутой настежь дверь, за которой отчетливо виднелись клочья паутины, затем — несколько пустых сараев для домашнего скота, и наконец добрались до конюшни, возле которой прогуливались рябые куры. Там тоже царило запустение, но оно было скорей результатом лености местного конюха, ибо этим помещением хотя бы пользовались… В одном из стойл смирно топтался серый в яблоках конь. При виде гостей он робко заржал и переступил копытами. Шут не удержался — подошел погладить. Он почему-то сразу проникся к коню странной необъяснимой симпатией. Впрочем, на долгие нежности времени не было, поэтому Шут расседлал лошадь Элеи и огляделся в поисках нерадивого конюха — животных следовало почистить, напоить, да и накормить тоже. Хотя холм они успели общипать неплохо.

К сожалению, конюх так и не обнаружился. Поэтому возиться с лошадями остался Май. А Шут в свою очередь клятвенно пообещал ему отыскать ленивого слугу и послать в конюшню. Сам он вместе с Элеей направился к главному строению замка, чтобы лично встретиться с его хозяином и засвидетельствовать свое почтение.

Центральная зала маленькой крепости, как и все остальное, знавала и лучшие времена. Но она, по крайней мере, не выглядела заброшенной. За решеткой большого очага горел огонь, а в кресле перед ним сидел высокий седовласый мужчина с усталым лицом. Он был стар, но все еще крепок телом. Как только Элея переступила порог залы, барон поднялся и склонил голову в учтивом поклоне.

— Добро пожаловать, Ваше Высочество, — у него оказался глубокий звучный голос. Шут невольно восхитился и подумал, что певец из господина Гилема вышел бы знатный. — Жилище мое скромно, но оно всецело в вашем распоряжении. Я уже попросил слугу подготовить для вас и ваших компаньонов комнаты. К сожалению, они не так роскошны, как того предполагает ваш статус, но… — он чуть усмехнулся, — чем богаты, тем и рады. Прошу вас, проходите к огню. Сейчас вам подадут горячего вина. Ужин… ужин будет чуть позже. Я не ждал гостей.

Шут с интересом смотрел, как сразу преобразилась Элея. Теперь рядом с ним стояла не усталая девушка, а королева… Гордая осанка, милостивый взгляд, величественные жесты…

— Благодарю вас, мой друг, — промолвила она. — Приближаясь к камину. Шут тенью следовал за ней. Хотя, надо признать, слухи о бароне явно оказались весьма преувеличены: господин Гилем не выглядел безумцем и не внушал опасения.

Кресел у камина было всего два, поэтому Шут и Кайза просто встали рядом. Со слугами в этом доме наблюдалась серьезная проблема — никто не поспешил поставить для гостей еще стульев. Зато вскоре появилось обещанное вино. Его принес горбатый слуга, такой же немолодой, как и сам барон. Почтительно поставил перед хозяином, разлил по кубкам и беззвучно исчез. Хороший слуга… Про таких говорят "как родной". Через пару минут горбатый старик появился в конце залы с большой скамьей. Почувствовав, как краска стыда приливает к лицу, Шут быстро пошел ему навстречу — забрать тяжелую лавку. Разве это дело чтобы люди в столь почтенном возрасте гнули спину на молодых… тем более, спина-то и без того согнута…

Горбун удивленно глянул на Шута и с благодарностью опустил ресницы. У него было худое длинноватое лицо с крупными, но не отталкивающими чертами.

— Благодарю вас, милорд… — промолвил он едва слышно и склонился ниже обычного, заставив Шута испытать еще большую неловкость.

Дотащив скамью до камина, он поставил ее рядом с креслом Элеи и, пригласив глазами Кайзу, опустился на деревянное сиденье.

Ох, как же это было хорошо!

После долгого дня в седле, после бесконечной тряски — просто сесть. Можно даже на миг прикрыть глаза.

— У вас немного слуг… — печально отметила Элея. Барон кивнул.

— Мне и не надо много. Вы ведь знаете, я живу один. Гости в этом замке — большая редкость.

Глубоко скрытая горечь, по сути не предназначенная для этих самых гостей, проскользнула в голосе старика.

"Нет! Он точно не безумец!", — окончательно понял в этот миг Шут.

— Почему вас оклеветали?! — спросил он, не удержав столь же горького изумления.

Старик как-то странно дернул кадыком. Шут запоздало испугался, что ляпнул лишнего, но слова, как известно, не воротишь…

— Я понимаю, о чем вы, молодой человек… — медленно обронил он. — Но это вопрос… сложный. Политика, знаете ли. Да я уже и не против. Мне хорошо тут. Спокойно. Мне никто не нужен.

Шут отвел глаза. Второй раз за вечер ему было стыдно!

А старый барон между тем уже думал о другом. Или старательно пытался.

— Ваше Высочество, — со всей учтивостью обратился он, — прошу извинить меня за назойливость… но вы выглядите… усталой. Мне кажется, вам не помешало бы увидеться с хорошим лекарем. Знаете… у них всегда наготове такие снадобья… с вечера выпил, а наутро уже как молодой… то есть, простите… как новый! Словом, я считаю, вам будет полезно познакомиться с моим врачевателем. Он большой знаток трав. К сожалению, сегодня он отбыл по делам в соседнюю деревню, но обещал вернуться к обеду завтрашнего дня. Или даже раньше.

— О, нет нужды беспокоиться! — быстро ответила Элея. — Я прекрасно себя чувствую! — она не стала уточнять, что имеет рядом аж двух «лекарей». Спасибо за заботу, барон.

Старик покачал головой неодобрительно.

Вскоре вернулся Май, грязный и сердитый — ему так и пришлось самому возиться с лошадьми. Но скрипач заметно воспрял духому, лишь только горбатый слуга на пару с такой же немолодой кухаркой накрыли большой стол и уставили его горячей едой.

— Май, не будешь ли ты любезен сыграть нам? — спросила Элея, когда голод был утолен и музыкант заметно подобрел.

— Всегда к вашим услугам! — воскликнул он и потянулся за чехлом со скрипкой.

Остаток вечера прошел спокойно и без происшествий. Все устали и рано разошлись по комнатам. Шута это очень даже устроило: ему ничего не хотелось так сильно, как оказаться наедине с Элеей.

Друзьям он сказал, чтобы спали досыта. В первую очередь потому, что это было совершенно необходимо принцессе. Она и в самом деле выглядела очень утомленной и больше всех нуждалась в отдыхе.

10

К завтраку все собрались, когда солнце стояло уже до неприличия высоко. Зато впервые за долгое время Шут проснулся по-настоящему бодрым и полным сил. А главное — Элея наконец почувствовала себя отдохнувшей. Тем не менее, когда она вышла к столу, барон радостно сообщил, что его личный лекарь "по счастью уже вернулся!". И никаких возражений он слышать не пожелал. Элея сочла, что проще встретиться с этим врачевателем, нежели препираться со стариком. Еще, не приведи боги, обидится… Шут решил составить ей компанию — просто так, из любопытства. Оставляя друзей, он незаметно шепнул Маю, чтобы тот руки-то не распускал в этом доме. В ответ скрипач почти всерьез обиделся. "Что я? Нелюдь чтоли?" — возмущенно буркнул он. Шут лишь улыбнулся — понятия о приличиях у его друга были весьма размыты.