Шут. Книга 3 (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 72

Граф Ветер, облаченный в наряд, подобающий дворянину, был ему почти не знаком.

Впрочем, Шуту нравилось, как он одет. Прежний костюм он так износил за время последних приключений, что его оказалось проще выбросить, чем пытаться починить. Но и этот, новый, смотрелся ничуть не хуже… может быть, даже лучше… Широкие синие вставки чередовались с тонкими пурпурными и едва заметными черными, а вышивка была сделана золотой нитью. И, конечно же, белая рубаха…такая легкая и невесомая, словно ее соткали из облаков.

'Видел бы меня Виртуоз… — подумал Шут, завязывая волосы темно-синей лентой. — Вот бы удивился, каким я стал', - он вздохнул, печалясь о несбыточном и невозвратимом. А потом подумал, что пора сходить к брадобрею — светлые пряди отросли ниже лопаток и выглядели не очень аккуратно.

В приоткрытую дверь сунулся лакей.

— Ваша милость, конь ждет.

— Благодарю, — Шут отвернулся от зеркала, подхватил с кресла легкий весенний плащ и направился к выходу. Он не особенно любил отдавать приказы слугам, проще было самому спуститься в конюшню и попросить конюха седлать жеребца… Вот только дворянское звание требовало соблюдать хоть самые простые требования этикета. Хотя бы во дворце короля.

На конюшенном дворе было людно. Только что вернулись с прогулки пара фрейлин в изящной дамской коляске с открытым верхом, сновали туда-сюда мальчишки-помощники, одного из них распекал какой-то усатый вельможа в испачканном грязью камзоле. Шут подмигнул пареньку, который уже не знал, куда деваться от нудного бубнения, и подошел к своему серому жеребчику. Ласковый конь сразу ткнулся мордой в плечо непутевого хозяина, которого видел реже, чем короля.

— Здравствуй, здравствуй Серый… — Шут похлопал коня по холке, скормил ему сушеное яблоко и легко вскочил в седло. Он покинул дворец через главные ворота и устремился на север от города — туда, где в получасе галопом находилась небольшая усадьба.

Туда, где ждала Элея.

Конечно, она так и не захотела даже одной ногой ступить во дворец, предпочтя ему столь полюбившийся загородный дом. И Шут старался как можно реже покидать этот особняк, проводя все свое время с любимой…

Миновала почти неделя со дня их возвращения в Золотую.

Когда Шут с друзьями вернулся в замок барона Тиноля, король уже покинул гостеприимную крепость… Барон виновато развел руками и сказал, мол, еще пару дней назад отряд Его Величества выдвинулся в сторону Золотой Гавани. Основные войска также направлялись домой…

Шут рассудил, что гнать лошадей, пытаясь настигнуть Руальда в пути — неразумно. Он мог бы, конечно, оставить своих друзей и в одиночку попытаться догнать отряд короля, но побоялся вновь оставить Элею… Равно, как не захотел и доверить важные новости кому-либо из своих спутников. Наверное, это было не очень разумно… Но все-таки разделяться они не стали. Провели ночь у барона, взяли его карету, Молчунью и отбыли в Золотую.

В карете ехали только женщины — Элея и ее служанка, которая от счастья то плакала, то принималась целовать подол своей госпожи. Сама принцесса по большей части дремала или возилась с нитками и иголками. Шут смотрел на это дело с изумлением: он не представлял, как можно шить в дороге — карета хоть и была добротной, все равно частенько подскакивала на ухабах.

Через пять дней они достигли города. К тому моменту птица-вестник от барона Тиноля уже доставила во дворец послание о возвращении принцессы 'и ее свиты'. Загородный дом был готов к встрече высокородной гостьи. Шут же, едва убедившись, что все хорошо, оставил с Элеей Кайзу и направился прямиком к Руальду. За ним увязался и Май, которому светская жизнь при дворе казалась гораздо интересней дремотного очарования 'деревни'. А вот Архан предпочел не появляться лишний раз в Чертоге и был очень рад, когда ему позволили выбрать себе комнату в особняке принцессы.

Едва только Шут миновал ворота Небесной стены, как ему было велено немедленно явиться к Его Высочеству. Гвардейцы сами проводили 'важного гостя' к самым дверям королевских покоев и доложили о его прибытии.

Руальд встретил Шута с Фарром на руках. Принц увлеченно пытался отковырять крупный рубин с отцовского перстня, когда Шут вошел в кабинет монарха. Лакеи вежливо закрыли двери за спиной у господина графа, и несколько мгновений в комнате царило молчание, нарушаемое лишь упрямым сопением мальчишки.

Шут не мог понять, рад ли ему король. Он был готов ко всему, потому что давно уже перестал понимать, как относится к нему Руальд. И даже вздрогнул, когда услышал такой родной, такой знакомый вздох:

— Мой шут… Явился.

Руальд встал, снял перстень с пальца, вручил его Фарру и усадил сына на ковер, нимало не заботясь о том, чтобы позвать нянек.

— Да… — Шут шагнул навстречу своему королю. — Да, Руальд…

— Расскажешь, где был? — Его Величество указал на место у камина подле своего. До боли знакомое кресло…

— Да…

И Шут рассказал. Обо всем, что случилось с ним со дня исчезновения из замка барона Тиноля. Обо всем, что узнал и что увидел. Руальд слушал молча. Он не перебивал даже, когда Шут заговорил о Нар… только скулы на лице у короля каменно затвердели, да взгляд стал колючим, безжалостным. Лишь дослушав историю до самого конца, он глубоко вдохнул, прикрыв глаза, и шумно выдохнул, стиснув пальцами ручку кресла.

— Трудно осознавать, — негромко произнес он, — что ты был марионеткой… дважды. Эти люди должны поплатиться за свои деяния.

Шут кивнул и вдруг признался:

— Я пытался… Пытался уничтожить их… Не смог.

— Конечно, — хмыкнул Руальд. — Ты явно не похож на великого воина.

— Ты не понял… — Шуту было трудно говорить об этом. — Я… у меня хватило бы сил. Я не смог, потому что… не… не достало решимости, — и закончил со вздохом: — А сил хватило бы. Я там был очень сильный…

Руальд задумчиво поскреб подбородок. Посмотрел на Шута, чуть склонив голову, пронзительным оценивающим взглядом.

— Что ты намерен делать теперь, Пат? — спросил он.

Шут уже открыл было рот отвечать, но в этот момент наследный принц напомнил о себе. Ему, верно, надоело ковырять перстень и очень захотелось внимания. Фарр отбросил золотую 'игрушку' и издал звук, который у детей знаменует начало громкого плача.

— Да, Ваше Высочество, — усмехнулся Руальд, поднимая сына с ковра, — мы уже все поняли. Вы желаете принять участие в беседе. Это похвально, но не уместно, — Шут заулыбался, глядя на то, как его король общается со своим наследником. — А посему я вынужден препоручить вас заботам кормилицы. Лизия! — громко крикнул он, открывая дверь в гостиную.

Кормилица возникла на пороге столь быстро, что Шут всерьез задумался, не услышала ли она часть разговора… И даже спросил об этом Руальда, когда женщина унесла обиженно хнычущего принца. Но король лишь покачал головой.

— Нет, Пат. Ты не думай, что я беспечен. Наш покой сейчас оберегает парочка гвардейцев за дверью гостиной. Они сюда и блоху не пропустят, пока я не отдам приказ. Эта кормилица просто очень прытка. Знает, чем грозит промедление.

— Чем? — лукаво приподнял бровь Шут.

— Страшной грозой, — усмехнулся король. — В исполнении моего сына.

Он так легко называл Фарра своим…

У Шута даже жарко в груди стало при мысли об этом. А Руальд словно почувствовал, о чем думает его друг. Посмотрел на него испытующе, мол, давай, скажи хоть слово…

Шут отвел глаза.

2

Дорога к поместью лежала через небольшую речку. Мост над ней был всего-то с десяток локтей, но добротный, каменный. Серый конь, как всегда, преодолел его в два шага, однако Шут успел бросить в воду медную монетку — на удачу. Этой нехитрой примете обучил его еще Виртуоз. Правда, в ту пору у Шута не было лишней меди…

Наверное, Элея ждала его, сидя у окна, потому что когда Шут подъехал к воротам дома, она уже стояла на крыльце и, улыбаясь, протягивала руки ему на встречу. Она часто так делала, а Шут все никак не мог привыкнуть, и каждый раз его сердце замирало от счастья.