Перерожденный грех (ЛП) - Йон Ларисса. Страница 37

— Отпусти! — она пыталась откинуться назад, пыталась пнуть, оцарапать укусить его. И он позволил ей это, все что ей хотелось в данный момент. — Отпусти, — фраза прозвучала подобно мольбе, ее сопротивление также ослабло, и она снова принялась рыдать.

— Син, — выдохнул он ей в волосы, — шшш… — Немного ослабив хватку он подцепил пальцем ее подбородок и приподнял ее лицо. Темные глаза были полны слез, оставивших след на ее щеках.

Не раздумывая он принялся целовать ее лицо, сначала одну щеку, потом другую.

— Нет, — простонала она, но ее тело расслабилось в его объятьях. И когда их губы встретились, она уже цеплялась за него, словно за спасательный плот, опасаясь утонуть.

Кон осторожно провел языком по ее губам, не желая спугнуть момент. Она казалась такой крошечной и хрупкой в его объятьях, такой какой она вряд ли бывала прежде, такой какой он с трудом мог представить, что она вообще может быть, вызывая безумное стремление позаботиться о ней, побаловать, помочь обрести силу снова.

Хотя Син и не проявляла активности в поцелуе, и не сопротивлялась, он неторопливо погружался в глубины ее рта, поглаживая языком ее губы, затем их языки встретились. Кон действовал нежно, не взирая на нарастающий в нем жар, и так медленно, что она начала отвечать на его ласку.

Руки Син стали податливыми, ее спина прогнулась, и по мере того, как поцелуй набирал силу, ее прикосновения стали более настойчивыми, и в конце концов не только ее ладони, но и грудь скользила вдоль поверхности его груди.

— Вот так, — прошептал он отрываясь от ее губ, — Прикоснись ко мне.

Ладони Син сползли к его ширинке, но он перехватил их, останавливая ее.

— Не здесь. Пока что.

— Но…

Его поцелуй не дал ей договорить, став более нетерпеливым он опустил ее на пол. Одной рукой он ухватил ее за ягодицы, плотнее прижимая к себе, другой поддерживал затылок, желая снова поцеловать.

Ее бедра плавно покачивались соприкасаясь с его, маня и поддразнивая, заставляя его набирать темп, даже при том, что Кону хотелось, чтобы это длилось как можно дольше. Но его чресла уже распирало, кровь закипала в венах распаляемая животными инстинктами, взывая к его первобытной природе.

Требуя, чтобы он взял ее грубо и неистово, так чтобы они оба завыли от страсти. И как только она кончит, он насладиться вкусом ее крови…

От этой идеи его окунуло из жара в холод. Кону хотелось нечто иного, чем просто банальное совокупление, но в глубине его сознания таился страх того к чему он понимал, что подошел довольно близко.

Он не хотел, чтобы на его совести была еще одна смерть женщины от его ненасытной жажды крови.

Нежный язык Син коснулся его клыка, изучая его на ощупь, и Кон застонал, позабыв обо всем кроме нее. Прямо сейчас ему нужно было сконцентрироваться на том, чтобы доставить ей удовольствие. Заставить позабыть ее ужасы прошедшего дня, да и другие кошмары.

Ему стоило неимоверных усилий, чтобы не сорвать с неё одежду и не погрузиться мягкие глубины, особенно, когда она начала ритмично покачиваться против него, извиваясь изящным телом. Мягкое "Нет" сопровождало каждое прикосновение ее бедер. Ее тело желало, но ум все еще не был согласен с этим. Если бы он сделал то, что требовало его тело — жёсткий трах, ей было бы это понятно. Но нежность пугала Син.

— Легче, — пробормотал он, покрывая поцелуями ее шею, где под его губами неистово стучал ее пульс. — Если ты действительно не хочешь, я прекращу. Но, вроде для тебя, как раз вовремя?

Кон понимал, что это было не совсем так. Ох, она прямо-таки источала свойственное суккубам "возьми меня здесь и сейчас". Но помимо возбуждения, она испытывала страх от того, что еще и нуждалась в нем, а не потому, что ей просто приспичило.

— Да, — солгала она, удивительно как это слово не застряло у нее в горле.

— Тогда я немного поухаживаю за тобой, — пробормотал он. Понимая, что это становится своего рода проблемой, поскольку его нарастающий голод требовал, чтобы он позаботился о себе.

Син было до смерти страшно.

Ее было не так уж и просто напугать. Но этот сексуальный дампир, так безудержно целующий ее, заставлял поеживаться от непонятного беспокойства, испытывать нечто более глубокое, чем обычное влечение.

Он заставил ее переживать эмоции, от которых она прежде защищалась, ее все еще потряхивало от этого, словно хотелось запрятать все чувства обратно туда, где они пребывали так долго.

Отчужденность в купе с жестким сексом этому поспособствовали бы.

Кон немного отстранился для того чтобы снять с нее топ, потом лифчик, кинжал, висящий на тонком кожаном ремне, потом ботинки и штаны, освобождая ее бедра и лодыжки от очередных ножен.

Он сложил в кучу ее оружие, что заставило Син понервничать, но когда он прикоснулся к ней снова об оружии тут же позабыли.

Сердце Син замерло, когда длинные талантливые пальцы Кона прикоснулись к ее груди. Она вдыхала мускусный аромат возбужденного мужчины и сражения, который пропитал бронзовую кожу Кона. Похоть овладела Син, превратив ее мускулы в желе, и заставляя ее лоно источать влагу.

Извиваясь она откинула голову на дощатый пол, извергая проклятия.

— Прекрати меня дразнить. — Она снова потянулась к его штанам, но он снова перехватил ее запястья, довольно властно, почти болезненно.

— Я собираюсь заняться с тобой любовью, Син. Меня не устраивает банальное совокупление. Мы всё сделаем медленно, с прелюдией, как я уже говорил.

Тревога стиснула ее грудь.

— Зачем?

Звук который он издал напоминал нечто среднее между хихиканьем и мурлыканьем.

— Только ты могла усомниться в необходимости любовной прелюдии. — Его пальцы заскользили у нее между ног, по пленительным изгибам половых губ. — Я намерен немного поиграть с тобой.

Ох, Иисусе.

— Я… не могу. — Она не знала почему, но занятие любовью сделало бы ее еще более уязвимой. С совокуплением было все проще: два тела спаривались ради достижения мимолетного удовольствия.

Занятие любовью предполагало вовлечение в этот процесс ума и чувств, в следствии чего оргазм становился нечто иным, чем просто физиологическое проявление…, и она в этом не особо разбиралась.

— Ты можешь, и ты будешь. — Он стянул с себя джинсы, обнажая свое поджарое загорелое тело, его серебристые глаза мерцали в лунном свете, льющемся сквозь оконное стекло, его клыки влажно поблескивали.

Рельефная мускулатура проступала на его плечах, груди и прессе, где тонкая линия светлых волос манила взгляд спуститься ниже.

Член его был настолько тверд, что вытягивался к животу, что аж вены пульсировали от возбуждения. Кон выглядел как Бог, дьявол и дикое животное, намеревавшиеся взять то, что оно алкало.

И все же в выражении его лица и его прикосновениях, когда он скользил по поверхности ее тела, сквозила нежность. Что-то екнуло в груди Син. Ее сердце, которое она была абсолютно уверена никому не достать, реагировало на этого человека так, как оно некогда не реагировало прежде.

Паника охватила ее, и с диким криком она отпихнула его от себя, встав на четвереньки.

Ужас сковал ее движения, и она споткнулась пытаясь подняться. Тихое грозное рычание раздалось позади нее, она вскрикнула перед тем как тело Кона придавило ее всем весом, подминая ее под себя так, что Син оказалась лежащей животом на полу.

Одной рукой он удерживал за головой ее запястья, другой скользил у нее между ног.

— Пожалуйста, Кон, — она не была уверена, о чем именно умоляла, поскольку не смотря на безуспешные попытки освободить запястья, ее бедра приподнялись позволяя пальцам Кона проникнуть глубже.

Его дыхание казалось жарким и прерывистым подле ее уха, и тут она ощутила, что он прикусил мочку, пытаясь еще и таким способом удержать ее. Отчаянный стон вырвался из ее груди, словно призывая. К большему или к пощаде, она не могла разобраться.

Тот факт, что Син вообще была столь шумной, говорил о том, что она угодила в беду. Она всегда переживала страсти про себя, но Кон обладал способностью доставать их из нее, вне зависимости от того нравилось ей это или нет… и если быть честной, ей нравилось.