Те слова, что мы не сказали друг другу - Леви Марк. Страница 46

Пробившись через скопление людей, напоминавшее какой-то нелепый балет, Джулия начала выискивать свою добычу.

Внезапно ее внимание привлек снимок, висевший на трехметровой высоте. Он был сделан в горах не то Кандагара, не то Таджикистана, а может, и на границе Пакистана. Гимнастерка лежавшего в окопе солдата не позволяла определить его национальность, а босоногий мальчишка, который сидел рядом с раненым, казалось, утешая его, выглядел как все в мире дети.

Неожиданно на плечо Джулии легла чья-то рука, заставив ее вздрогнуть.

— А ты совсем не изменилась. Что ты здесь делаешь? Я не видел твоей фамилии в списке гостей. Какой приятный сюрприз! Ты здесь проездом? — спросил Кнапп.

— А ты что здесь делаешь? Я-то полагала, что ты будешь в отъезде до конца месяца, — по крайней мере, так мне сказали сегодня днем, когда я пришла в твой офис. Разве тебе не оставили мое сообщение?

— Я вернулся раньше, чем предполагал. И приехал сюда прямо из аэропорта.

— Советую тебе получиться, Кнапп, очень уж неумело ты лжешь. Я знаю, что говорю, за последние дни я набралась опыта в таких делах.

— Ладно, предположим, я соврал. Но я никак не мог предположить, что меня спрашивала именно ты. Ведь от тебя не было известий целых двадцать лет.

— Восемнадцать! Неужели у тебя так много знакомых по имени Джулия Уолш?

— Я забыл твою фамилию, Джулия, — не имя, конечно, только фамилию, — и не понял, что речь шла о тебе. У меня теперь масса ответственной работы, а вокруг столько людей, которые пытаются продать мне совершенно неинтересные истории, что я вынужден фильтровать своих посетителей.

— Спасибо за комплимент!

— Так зачем ты приехала в Берлин, Джулия?

Она подняла голову и снова взглянула на снимок, висевший на стене. Под ним стояла подпись — Т.Ульман.

— Эту фотографию мог бы сделать Томас, она в его духе, — грустно сказала Джулия.

— Но Томас уже много лет как забросил журналистику. Он и в Германии-то больше не живет. Подвел черту под своим прошлым.

Джулия храбро выдержала удар, стараясь не выдать, как она потрясена. Кнапп продолжал:

— Он теперь обосновался за границей.

— Где именно?

— В Италии, со своей женой. Мы не очень часто общаемся — раз в год, не больше, да и то не каждый год.

— Вы поссорились?

— Нет, ничего такого, просто… жизнь развела. Я сделал все возможное, чтобы помочь ему осуществить свою мечту, но после возвращения из Афганистана он стал совершенно другим человеком. Да что я говорю — ты ведь, наверно, все знаешь лучше моего. В общем, он выбрал другую дорогу.

— Нет, я ничего не знала, — возразила Джулия, стиснув зубы.

— По моим последним сведениям, он и его супруга держат ресторан в Риме. А теперь, я надеюсь, ты меня извинишь, я должен заняться другими гостями. Очень рад был тебя повидать — жаль, что так недолго. Ты скоро уезжаешь?

— Завтра же утром, — ответила Джулия.

— Но ты мне так и не сказала, что тебя привело в Берлин. Вероятно, дела службы?

— До свидания, Кнапп.

И Джулия ушла не оборачиваясь. Она шла к выходу, ускоряя шаг, и, едва миновав большие застекленные двери, кинулась бежать по красной дорожке к ожидавшему ее лимузину.

Вернувшись в отель, Джулия торопливо пересекла холл и юркнула в боковую дверь, ведущую в коридор, где находилась прачечная. Сняв платье, она повесила его на место и натянула джинсы и пуловер. Вдруг кто-то кашлянул у нее за спиной.

— Вы одеты? Можно смотреть? — спросил портье, одной рукой прикрывая глаза, а другой протягивая ей пачку бумажных носовых платков.

— Нет! — прорыдала Джулия.

Портье вытащил платок из пачки и протянул ей через плечо.

— Спасибо, — сказала она.

— Я видел, как вы вошли, и мне сразу показалось, что ваш макияж слегка… расплылся. Если я правильно понял, сегодняшний прием обманул ваши ожидания?

— Это самое мягкое, что можно сказать, — всхлипывая, ответила Джулия.

— Увы, такое бывает довольно часто… Спонтанные поступки всегда рискованны.

— Господи боже мой, да если бы я могла предвидеть… это путешествие, этот отель, этот город, всю эту бесполезную беготню!.. Ведь жила же я как хотела, тихо-спокойно, так зачем!..

Портье шагнул к Джулии поближе, ровно настолько, чтобы она могла уткнуться в его плечо, и стал деликатно поглаживать ее по спине, стараясь утешить.

— Уж не знаю, что вас так опечалило, но позвольте мне дать вам один совет: вам лучше бы разделить свое горе с отцом, он наверняка будет вам надежной опорой. Радуйтесь, что он еще жив, что он с вами, что вас связывают такие доверительные отношения. Вот человек, который умеет слушать и понимать других, я в этом уверен.

— Да вы что!.. Если бы вы знали… как же вы ошибаетесь, все совсем наоборот! Доверительные отношения — это у меня с ним? Это он умеет слушать и понимать других? Мы, наверное, говорим о разных людях!

— Мисс Джулия, я имел удовольствие много раз обслуживать мистера Уолша и могу вас заверить, что он неизменно вел себя как истинный джентльмен.

— Да такого эгоиста, как он, еще свет не видел!

— Тогда мы действительно говорим о разных людях. Тот мистер Уолш, которого я знаю, всегда был в высшей степени доброжелательным. И всегда говорил о вас как о своей единственной удаче в жизни.

Джулия остолбенела.

— Идите к отцу, мисс, я уверен, что он вас поймет.

— Все у меня в жизни не так, как у людей. Но сейчас к нему идти нельзя, он спит, он сегодня очень устал.

— Мне кажется, он успел взбодриться, потому что я совсем недавно отнес ему ужин в номер.

— Мой отец заказал еду?

— Именно это я и сказал, мисс.

Джулия натянула кроссовки и в знак благодарности снова поцеловала портье в щеку.

— Разумеется, мы с вами ни о чем не говорили, я ведь могу положиться на вашу скромность? — спросил портье.

— Ну конечно не говорили и даже не виделись! — заверила его Джулия.

— И мы можем спокойно спрятать это платье в чехол, не боясь, что на нем есть пятнышки?

Джулия подняла правую руку, как для присяги, и ответила улыбкой портье, который знаком предложил ей бежать наверх.

Она снова прошла через холл и села в лифт. Кабина остановилась на седьмом этаже; Джулия поколебалась и нажала на кнопку «пентхаус».

Еще в коридоре она услышала звуки телевизора. Джулия постучала, и отец тотчас открыл ей.

— Ты была ослепительна в этом платье, — сказал он, снова ложась на кровать.

Джулия взглянула на экран: передавали вечернюю программу новостей, и в том числе еще раз кадры вернисажа.

— Трудно удержаться от искушения покрасоваться в таком наряде. Я никогда еще не видел тебя столь элегантной, и это лишь подтверждает мое убеждение, что тебе давно пора расстаться со своими дырявыми джинсами, они уже неуместны в твоем возрасте. Будь я в курсе твоих планов, я бы составил тебе компанию. И очень гордился бы, появившись на публике под руку с такой дамой.

— Да не было у меня никаких планов, я просто смотрела эту же программу и увидела на красной дорожке Кнаппа, вот и помчалась туда.

— Это интересно! — воскликнул Энтони, привстав с постели. — Для человека, который собирался отсутствовать до конца месяца!.. Одно из двух: либо он нам солгал, либо умеет раздваиваться. Я не спрашиваю, как прошла ваша встреча. Но вид у тебя подавленный.

— Я оказалась права: Томас женат. И ты тоже был прав: он уже не журналист… — сообщила Джулия, плюхнувшись в кресло. И тут увидела перед собой, на низком столике, поднос с ужином.

— Ты заказал себе еду?

— Я заказал ее для тебя.

— Откуда ты знал, что я к тебе зайду?

— Я знаю куда больше, чем тебе кажется. Когда я увидел тебя на вернисаже — и это при твоем отвращении к светским сборищам, — мне сразу подумалось, что тут дело нечисто. Я предположил, что ты увидела на экране Томаса, иначе с чего бы тебе бежать туда среди ночи? А когда портье позвонил мне и спросил разрешения заказать для тебя лимузин, я решил, что моя гипотеза верна. И велел подать что-нибудь сладкое на тот случай, если вечер пройдет хуже, чем хотелось бы. Подними крышку: под ней только блинчики; это, конечно, слабая замена любви, но с кленовым сиропом в горшочке — видишь, он стоит рядом — тебе будет чем подсластить свою тоску.