Вампиры города ветров - Нейл Хлоя. Страница 12

Я чувствовала, что поскольку сама стала вампиром совсем недавно и отчасти сомнительным образом, он искал подходящие слова, чтобы охарактеризовать то, что можно было легко назвать одним словом.

— Пищей, — закончила я. — Они были пищей.

— И кое-чем еще. Помимо политики, — (беспокоит ли меня тот факт, что Этан относится к восприятию людей как прямоходящего скота как к «политике»?) — остальные члены Совета могли быть зачарованы, даже не осознавая этого. Селина очень могущественна.

Медленно провалиться в чары, отдаться ее способности проникать в твою душу и манипулировать по своему усмотрению — это я понимаю. Я смогла сопротивляться ей, но это мое личное умение, судя по всему. Некое причудливое свойство.

— Как мы обсуждали, я ждал, что Селину заключат в тюрьму за ее преступления. Такое соглашение твой дед заключил с мэром Тейтом, окружным прокурором и Гринвичским Советом. Но у Совета короткая память касательно Чисток. Хотя я не сомневался, что ее примут по высшему разряду, надеялся, что она лишится своего Дома, как и произошло, и останется в Лондоне в заключении. — Он покачал головой, затем закрыл глаза, явно измученный. — По крайней мере, люди не в курсе ее освобождения. Пока.

Вне зависимости от того, узнают люди или нет, освобождение Селины ставило под сомнение честность мэра Тейта и всех в Чикаго, кто признал справедливость ее экстрадиции, включая Этана и моего деда.

Черт побери! И я еще думала, что отношения с кабинетом омбудсмена были затруднительными.

— Как они могли совершить такой политически глупыйшаг? — вслух удивилась я.

Этан откинулся в кресле и сложил переплетенные пальцы па груди.

— Члены ГС склонны придерживаться противоположных мнений по таким вопросам, — сказал он. — Многие верят, что залог их долговечности — не привлекать внимания, жить как люди и ассимилироваться. Они довольны подобным положением дел. Другие устали скрываться столетиями и испытывают горечь, хотят выйти из тени. Селина предложила свой вариант. Она дала им жизнь среди людей и новое руководство. Кроме того, не говоря об их силе... Ты видела Селину, Мерит, и знаешь, что она обладает определенным... очарованием.

Я кивнула. Красота этой брюнетки неоспорима. Тем не менее.С каких пор горячность извиняет глупые решения?

— Но ведь мы говорим о Совете.Сильнейших вампирах! Лучших! Тех, кто принимает важные решения. Сгоряча или нет, разве они могли не знать, чем это грозит?

— Они сильные, но не обязательно самые. Амит Патель, по общим отзывам, сильнейший вампир в мире, однако он избегает политики и много лет успешно уклонялся от членства в Сабхе ^[6].

Интонации Этана трансформировались из полных страха в заметное восхищение, на которое он не был щедр. В голосе прозвучала такая же нотка почтения, как когда люди говорят о Майкле Джордане или Джо Намате ^[7].

— Ты без ума от Амита Пателя, — заметила я, расплываясь в улыбке. — Броманс ^[8]. Как мило. — И как по-человечески, добавила я про себя, но вслух не произнесла, зная, что он не воспримет это как комплимент.

Этан пренебрежительно закатил глаза:

— Ты слишком юна, чтобы быть такой сильной.

Я восприняла это не как камень в огород моей человеческой молодости, а как ощущение Этаном моей вампирской зрелости. Хмыкнула и нахмурилась, но по другому поводу.

— Она приедет в Чикаго, — предположила я.

Организация моего убийства была частью плана Селины по захвату власти в чикагских Домах, но я помешала ей убить Этана, метнув в нее кол. Какими бы ни были ее другие мотивы, она приедет в Чикаго, чтобы найти меня... Если уже не приехала.

— Похоже на правду, — согласился Этан. Он открыл рот, собираясь произнести что-то еще, но промолчал, видимо размышляя. Затем, сурово нахмурившись, скрестил руки на груди. — Я ожидаю, что ты передашь мне всю информацию касательно Селины, которую сможешь собрать в других Домах.

Несмотря на формулировку, это не был ни вопрос, ни «ожидание», а самый настоящий приказ. И поскольку в Домах имелся лишь один доступный источник информации, он был чертовски оскорбителен. Желание избежать подобных разговоров в четыре часа утра было той самойпричиной, по которой мне не хотелось жить и Доме.

— Не собираюсь шпионить за Морганом, — огрызнулась я.

Хоть я и не знала, как далеко хочу зайти в отношениях с ним, была уверена, что «далеко» включает шпионаж. Кроме того, из-за дела с рейвами личное и профессиональное уже и так смешались в моем сознании. Пусть чисто символически, но я уже привела Этана к цели и идти дальше была не готова.

Как и ожидалось, мой вызов его верховной власти спровоцировал напряжение.

— Ты доложишь мне обо всем, о чем тебе велели докладывать. — Его голос был холоден и резок.

Волосы у меня на затылке встали дыбом — реакция на проявление магии, которую источают вампиры, эмоционально реагируя на происходящее; магии, наполнявшей комнату по мере ожесточения нашего спора. Вампиры не способны колдовать, но мы магические существа, хищники. Добавьте к этому наливающиеся серебром глаза и клыки, и перед вами — полный набор защитных механизмов вампира, которые начинают активизироваться.

Я сжала руки в кулаки и попыталась замедлить дыхание. Полагаю, мои глаза стали серебряными, но я пыталась сдержать клыки. Однако онахотела кое-чего другого...

За последние пару месяцев я заметила, что когда расстраиваюсь или пугаюсь, срабатывает инстинкт «держись-или-беги» и вырастают клыки, я чувствую в себе вампира, что-то отдельноевнутри, будто мы не до конца слились. Трехдневное генетическое изменение должно было превратить меня — полностью и до конца — в вампира с серебряными глазами, клыками и всем прочим. Я не понимаю, как одновременно могу быть вампиром — жажда крови, ночная жизнь, клыки и обострившиеся чувства — и чувствовать себя человеком. Словно во мне поселился призрак. Но так оно и есть.

Однажды я сказала об этом Катчеру. Его непонимание и неуверенность поразили меня. Если он не знал, что происходит, откуда было знать мне? Как со всем этим разобраться? И что еще важнее — чем я должна была стать?

Часть меня удивлялась, нашептывала то, с чем я едва могла смириться, — что это ненормально. Что со мной как с вампиром что-то не так.

Сейчас я чувствовала в себе тигрицу, готовую к прыжку; ощущала, как она двигается и устраивается под костями. Мои мышцы вибрировали, налитые необыкновенной силой. Она требовала, чтобы мои глаза налились серебром, клыки выступили, а магия заполнила комнату. Хищница хотела швырнуть слова Этана ему в лицо, бросить вызов.

А еще лучше — сбросить его самого на пол и делать все, что хочется.

Все эти желания и действия были дикими, первобытными и... доставили бы невероятное удовольствие. Плохие мысли!

Я сжала эфес катаны, впиваясь ногтями в оплетку рукояти и пытаясь сохранить контроль над собой. После неудавшейся попытки обсудить эту проблему с Катчером я решила держать все при себе. Этан не в курсе, и я не собиралась делиться с Мастером вампиров, и так сомневавшимся во мне, сомнениями в моей вампирской полноценности.

Тигрица застыла в ожидании. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с ней, продышаться и обуздать магию, крошечными вихрями кружащуюся по кабинету.

«Добро пожаловать в Дом Кадогана», подумала я и, ощутив прилив силы, подавила ее, подняла подбородок и уставилась на Этана. Его глаза были огромными хрустальными зелеными озерами.

— Я — Страж этого Дома, — горячо заявила я, — и не хуже тебя понимаю ответственность, которую на меня налагает эта должность. Я согласилась помочь тебе проникнуть в места, куда вход вампирам заказан, и оказать содействие в расследовании рейвов. Ты — первый человек, который узнает, что Селина в городе, если я услышу об этом, но не лезь в мою личную жизнь!

— Не забывай, с кем разговариваешь, Страж!

— Я никогда ничего не забываю, Салливан!

Прошла почти минута — мы оба не двигались, и воздух сгустился от нашего обоюдного упрямства.