Загадка Либастьяна, или Поиски богов - Фирсанова Юлия Алексеевна. Страница 53

Мирабэль еще сильнее прижалась к стене и затаилась, как мышка. Азарт и страх смешались в ее крови. Заметят – не заметят, заглянут – или пройдут мимо? Девчушка так сосредоточилась на этих мыслях, что не сразу ощутила, как потеплел и поддался под ладонями камень кладки. Заинтересованная принцесса, почти забыв о грозящих неприятностях, развернулась к стене и, снова прижав к ней руки, увидела, что ладони свободно проходят сквозь сероватый камень, ставший мягким и полупрозрачным, словно желе. Впрочем, весьма неаппетитное желе.

Недолго думая Бэль втолкнула руки дальше, и они, встретив лишь легкое сопротивление, беззвучно прошли сквозь стену. Ощутив на пальцах холодное дуновение воздуха, маленькая авантюристка шагнула в камни. Два осторожных шажка – и преграда выпустила ее. Принцесса оказалась в другом коридоре, он был чуть шире и явно длиннее и темнее того, в котором богиня пряталась. Ни факелов, ни магических светильников на стенах или потолке не имелось. Только теперь, когда первая радость открытия схлынула, Бэль осознала, что понятия не имеет, где очутилась. Испуганно пискнув, она метнулась назад к стене, вернувшей себе прежнюю каменную твердость, и отчаянно замолотила кулачками, ожидая того момента, когда преграда вновь поддастся и выпустит пленницу. Стражники ведь наверняка уже прошли коридорчик, и угроза быть застигнутой на нижних этажах замка миновала.

Бэль стучала по стенке несколько минут, выискивая камень кладки, нужный для того, чтобы заклинание заработало. Но тщетно…

Принцесса запаниковала и начала тоненько жалобно всхлипывать, на глазах набухли первые жаркие слезинки, затуманивающие и без того темное пространство. От усилий, затраченных на штурм стены, и попыток сморгнуть предательскую влагу, девчушке даже показалось, что в коридоре слегка посветлело. Или не показалось? Во всяком случае, если раньше острого эльфийского зрения хватало только на то, чтобы различить общие очертания собственного тела, теперь Бэль четко видела каждый пальчик на руке и серебряную цепочку браслета на запястье. Только свет был какой-то странный, льдисто-голубой.

«Что-то и в самом деле происходит!» – поняла принцесса, когда услышала за спиной мелодичный детский голосок:

– Обратно этой дорогой не пройдешь, девочка, выйти можно только в другую дверь, ту, что в конце коридора. Показать?

Обернувшись, Бэль увидела хрупкого, тоненького, словно былинка в поле, мальчика. Длинные золотистые кудри его разметались по узким плечикам, огромные, в пол-лица, серо-голубые озера глаз смотрели на принцессу с интересом и сочувствием, к которому примешивались какие-то всеохватывающие печаль и робость. Одет незнакомец был очень просто: белая рубашка и узкие темные брючки, ноги оказались босыми. Но главным было не это: вся фигура мальчика просвечивала насквозь, она и излучала тот самый призрачно-голубой свет.

«Он привидение!» – восторженно подумала Бэль, все ее страхи и беспокойство словно смыло волной. Утерев слезы, принцесса доброжелательно улыбнулась мальчику-призраку и сказала:

– Спасибо! Покажи, пожалуйста. Хорошо, что я тебя встретила, а то думала, что не смогу сама отсюда выбраться. Меня зовут Бэль.

– Тулин, – назвался в ответ паренек, с осторожным изумлением наблюдая за девчушкой – не мелькнут ли на ее лице страх или отвращение, но нет, в теплых карих глазах Бэль были лишь симпатия и интерес. – Ты видишь меня?

– Конечно, – подтвердила принцесса и объявила: – Ты печальный, светящийся голубым мальчик-привидение.

Тулин прозрачно улыбнулся и махнул тонкой рукой, приглашая следовать за собой. Бэль спокойно доверилась ему. Шагая в нескольких сантиметрах над полом и немного впереди принцессы, чтобы показывать дорогу, Тулин продолжил разговор:

– Ты заблудилась в подземелье?

– Нет, я просто играла, люблю исследовать новые проходы. Чтобы не попасться стражникам на глаза, свернула в коридор и стояла – ждала, когда они пройдут мимо. А потом эта вредная стена стала мягкой, как желе, и я прошла сквозь нее, – ответила Бэль, не без зависти следя за тем, как скользит над плитами пола ее новый знакомец, и в свою очередь засыпала его вопросами: – А как ты сюда попал? Как узнал про тайный ход? Ты давно здесь живешь?

– Точно не помню, я сейчас по-другому ощущаю время, – застенчиво признался Тулин. – Но я видел, как этим коридором как-то раз пользовался он… – В голосе призрака прозвучали застарелая ненависть вперемешку со страхом.

– Он? – переспросила заинтригованная Бэль, стараясь понять, кого мальчик имеет в виду. – Кто?

– Принц Энтиор, лорд дознаватель, – выплюнул проклятое имя Тулин.

– Энтиор? – нахмурилась принцесса, удивившись тому, что нелюбимый кузен тоже знает об этом тайном проходе, который она уже почти начала считать своей маленькой тайной.

– Ты знаешь его? – приостановившись, насторожился призрак.

– Он мой двоюродный брат, – скривилась девчушка так, словно ей в рот засунули половинку лимона.

– Брат? – подозрительно переспросил Тулин, резко обернувшись к Бэль.

– Ага, – поморщилась принцесса и откровенно сказала: – Я его ужасно не люблю. Элия говорит, это из-за того, что во мне течет эльфийская кровь, а он вампир. Может, Энтиор безупречный красавец, но он злой, колючий, вечно пахнет кровью и болью. И еще он все время надо мной издевается, исподтишка – при родственниках и явно – когда другие не видят. Пусть глупые курушки, вышивающие птичек и цветочки, закатывают глаза и восторженно ахают: «О! Ледяной лорд! Принц боли!» – по мне – Энтиор просто злобная, слишком много возомнившая о себе дрянь!

Почему-то все то, что принцесса так долго держала в себе, о чем, сцепив зубы, молчала, о чем никогда не говорила никому из родственников, сказалось легко и просто, словно само собой, странному мальчику-незнакомцу. Будто выплеснулось наружу что-то темное, ядовитое, копившееся глубоко в душе.

– Энтиор убил меня, – раскрыл в ответ свою душу Тулин.

– За что? – испуганно распахнула глаза Бэль.

Одно дело быть постоянно третируемой старшим кузеном, видеть его бирюзовые, ледяные, равнодушно-ненавидящие глаза, слышать процеженные сквозь зубы высокомерные оскорбления, выносить болезненные толчки и щипки, не оставляющие следов, отстраненно ловить слухи о том, что твой кузен – безжалостный убийца, но совсем другое – зреть его жертву прямо перед собой. Худенький прозрачный мальчик совсем не походил на преступника, способного учинить какое-нибудь жуткое злодеяние и за это быть приговоренным к смерти.

– Мою учительницу-опекуншу, арфистку и сказительницу Мендоллу ара Кандису, арестовали по подозрению в шпионаже в пользу Мэссленда. Не знаю наверняка, была ли она по-настоящему виновна, но все возможно. Когда стража пришла за нами, Мендолла пыталась бежать и убила двух мужчин заклинанием, а третьего зарезала трактирным ножом. Раньше она никогда не показывала, что умеет колдовать или так здорово драться. Но стражников все равно было больше, скрыться Мендолле не удалось, а вместе с ней бросили в тюрьму и меня. Мендолла скоро во всем созналась, наверное, ее сильно пытали: когда мельком увидел опекуншу в коридоре темницы, едва ее узнал… Принц Энтиор умеет допрашивать. Вскоре взялись за меня. Только я все равно ничего не знал, и, кажется, мой мучитель понимал, что я невиновен, что Мендолла не учила меня ничему, кроме музыки. А все равно… Он делал ужасные вещи. Я думал, что умру от стыда и боли…

Бэль слушала признания мальчика-привидения, округлив в испуге глаза и зажав рот ладошкой, эмоции, излучаемые призраком, пронзали ее душу, всем сердцем принцесса откликалась на каждое слово нехитрой повести.

– А потом боль прошла, стало очень легко, я взлетел и увидел свою камеру, какой-то тюк тряпок на лежаке. Даже не сразу понял, что это мое тело. Бывшее тело, – как-то отстраненно продолжил повествование Тулин. – Я испугался и бросился бежать. Прошел через стену и оказался прямо перед стражниками, только они не увидели меня. Так я понял, что мертв, и принц Энтиор больше не сможет издеваться надо мной. Отныне я свободен и в то же время привязан к казематам вашего замка, не могу уйти далеко и надолго от места, где умер, словно какая-то тонкая, но очень прочная веревочка тянет меня назад. Поначалу я хотел явиться принцу Энтиору и обвинить его в преступлениях, но что толку, если никто не увидит меня, а слов никто не услышит? Мои руки проходят сквозь вещи, я даже не могу толкнуть своего убийцу или заколоть его кинжалом. Ты первая, Бэль, с кем мне удалось поговорить.