Грязная буйная штучка (ЛП) - Лорен Кристина. Страница 38

Мое дыхание становится прерывистым, когда он начинает сильнее посасывать мое плечо, оставляя засосы в знак подтверждения.

– Мне нравится видеть, как я действую на тебя, – говорит он. – Ты особенная, потому что я знаю, как сильно ты мне доверяешь, и видеть, какое удовольствие я могу тебе доставить, сводит меня с ума. Веревка – это то, что мне очень, очень… – он отстраняется от шеи и целует в губы, подбородок, щеку, мочку уха и шепчет: – в этом помогает.

– О-о, – господи боже. У меня все болит, кожа покраснела. Клянусь, одно его касание у меня между ног – и я взорвусь. – Такой собственник, – бормочу я, выгибая шею, чтобы дать ему больший доступ.

– Да, – соглашается он. – Именно.

Внимательно изучая меня взглядом, он подводит меня к кровати и ложится сверху. Он такой большой в этой комнате, и занимает большую часть постели. Медленно опускает голову к моей груди, облизывает и втягивает в рот сосок, так что он набухает, покалывает, становится ярко-красным и горит.

– Вот так, – шепчет он и опять сосет, облизывает, сильнее зажимает вершинки губами, пока моя кожа не начинает блестеть от влаги в темной комнате. – Мне нравится, когда они влажные и твердые…

Он снова наклоняется и кусает кожу под соском. Его зубы прижимаются сильнее, и он не отпускает, пока эта сладкая боль не становится единственным, что я сейчас чувствую, смесь давления и превосходного укуса, еще и еще…

– А-а-а, – кричу я, прежде чем кровь приливает обратно, и он проводит языком по отметине и нежно целует.

– Тебе приятно? – мурлычет он у моей кожи.

Я уже почти готова ответить, что нет, но когда боль уходит, я чувствую то, что никогда раньше не испытывала: пульсирующее тепло, смешанное с интенсивным удовольствием. Его маленький укус пробудил во мне ненасытный голод. Мне хочется, чтобы его рот снова был на мне, сосал и кусал еще больше.

– Еще, – только и могу выдавить я.

Глаза Финна победно искрятся от моей реакции – мои руки притягивают его лицо к груди, а спина выгибается над кроватью – и он очень осторожно рисует укусами сложный узор на моей груди. Вокруг сосков и по всей плоти ниже. Сбоку и на гладких ареолах вокруг набухших вершинок.

Он целует все мое тело, скользит по нему языком и посасывает, пока кожа не начинает сиять, а я почти на грани крика. Финн берет мою руку и проводит ею по каждой маленькой отметине.

– Потрогай их, – говорит он, покусывая мое плечо и спускаясь вниз к руке. – Скажи, что ты чувствуешь, когда я ласкаю тебя языком тебя.

Эти крошечные отметины напоминают мне следы от веревки, но они выглядят более интимными. Красные следы заявляют всей комнате, небу и луне, что в этот самый момент я принадлежу ему. Мое тело – его.

Я не хочу, чтобы они исчезали, так же, как и он, ведь он снова возвращается к первой отметине и начинает все по новой.

Я хочу, чтобы он прижимался ко мне всем своим телом, хочу чувствовать его дыхание на груди и сосках, пока он не заставит меня кричать, хочу его влажный и успокаивающий язык на этих чувствительных следах. Я чувствую себя такой открытой, полной всепоглощающего желания, такой горячей и податливой под ним, и готовой притянуть его к себе. Чтобы он оказался во мне.

Он посасывает мою кожу, пока его руки заняты чем-то другим, после чего я слышу, как разрывается упаковка презерватива, и как он раскатывает латекс по всей своей длине.

– Скажи, если будет чересчур сильно, – говорит он, ложась на меня, прижимаясь ко мне грудью, и входит в меня длинным и плавным движением.

По-моему, я кричала, ругалась или умоляла – не помню. Моя кожа ноет от трения, и в то же время это пугает. Божественная пытка. Следы от укусов пульсируют и горят, моя грудь настолько влажная, что Финн со стонами скользит по мне, входя и выходя из меня. О боже. Скольжение его кожи по моей груди обжигает и покалывает, доставляет удовольствие и успокаивает, и когда он немного приподнимается, мне хочется притянуть его обратно. Прижавшись к нему, я прошу, чтобы двигался быстрее.

Пожалуйста…

– Скажи, что ты чувствуешь, – отрывисто выдыхает он.

– Я чувствую… Чувствую… – с каждым ударом сердца моя грудь пульсирует, она такая чувствительная, что я знаю: стоит ему чуть прикоснуться языком к соску и…

Финн наклоняется, прижимается языком к коже чуть ниже соска и гладит им вверх, одновременно начиная глубоко трахать меня короткими и резкими ударами. Я кричу, сжимая его.

Чувствую, что я твоя.

Его язык успокаивает жжение, но при этом заставляет меня выгибаться, умолять еще и еще, чтобы его бедра двигались быстрее, а его рот смачивал бы мою грудь и пожалуйста,

пожалуйста,

пожалуйста, заставь меня кончить.

Он рычит у моей кожи как раз в тот момент, когда я, задыхаясь, дергаюсь под ним. Его звуки – нечто среднее между смехом и восторженным стоном, и он в мгновение ока поднимает и прижимает мои руки над головой, ускоряя движения своих бедер и рта, пока не начинает вдалбливаться в меня.

Я наполняюсь давлением, чувствую, как удовольствие нарастает, кожа горит и блестит от влаги, и я кричу его имя, поглощенная чистым, пульсирующим удовольствием, пока вообще не перестаю ощущать прикосновения. Сейчас важен только Финн надо мной, собственное разрывающее на части удовольствие и мягкие хриплые звуки его одобрения:

– Вот оно. Вот. О-о, ебать, ты кончаешь. Блять.

Это так незнакомо, терять из-за кого-то голову, но именно так он действует на меня. Именно в такие моменты дикого блаженства, когда я только что кончила, а он следом теряет себя во мне – все другое исчезает. Пусть все звезды попадают с неба, или океан смоет землю, мне важно только то, как Финн замедляет свои движения, гладит меня по ноге, скользит выше, кладет руку мне на щеку и говорит, что еще ничего так сильно не хотел в жизни, как он хочет меня.

***

На самом деле, случись сегодня конец света, мы поняли бы это только на утро. Финн встает с постели, только чтобы снять презерватив, вернуться с влажным полотенцем и стереть смазку с моей кожи, чтобы он смог сделать нечто незабываемое своим ртом у меня между ног.

Его язык кружит по мне, он немного покусывает и рычит, как дикий зверь, раздвигая мои ноги, раскрывает меня шире одной рукой, а пальцами другой уже входит в меня. Именно сейчас я понимаю полное значение слова «поедает». Он ненасытен.

А потом, пристально оглядывая мое тело, он скользит пальцами ниже и делает что-то невероятное, только он знает, как мне нравится, и я с воплем и кончаю у его рта так сильно, как никогда прежде.

Он целует внутреннюю сторону бедра, пупок и сдавленно выдыхает:

– Гребаный ад.

После чего стягивает меня с матраса и нагибает над ним, поставив мои ноги на пол.

– У тебя ничего не болит, ты, грязная чертова девчонка? – спрашивает он, снова разрывая зубами упаковку презерватива.

Я оборачиваюсь и с вызовом смотрю на него через плечо.

– Нет.

– Хорошо.

Из-за того, что он сразу входит глубоко, я падаю на кровать и понимаю, что сейчас он будет трахать меня грязно и жестко.

Все, как в Вегасе: дико, с его рукой на моей заднице, а другой, настолько сильно вцепившейся в мое бедро, что на утро останутся синяки. И теперь я понимаю, чем был Вегас. Это не был «обычный» трах, когда Финн доминирующий и грубый. Это был Финн, открывшийся мне, прекрасно подходящий мне незнакомец. Возможно, с кем-то другим во время первого раза он был бы осторожным, действуя медленно, говоря нежные слова и сдержанно двигая бедрами – но со мной он таким не был.

Он мог быть только буйным, потому что чувствовал, также, как и я, что под ногами рушится земля, когда ты встречаешь человека, который тебя дополняет.

Финн опускает нас на пол, проводя рукой по моему влажному от пота позвоночнику, и потом спиной я чувствую его влажную грудь, когда он нагибается, прижавшись ко мне, и тут же снова начинает врываться в меня, быстро и плавно, жадными руками сжимая мою грудь.