Потаенное пламя - Браун Сандра. Страница 10

Два дня Лорен наблюдала из своего окна, как самые разные люди приходили отдать последнюю дань уважения Бену. Одни из них были богатыми, о чем свидетельствовали их одежда и экипажи. Другие походили на фермеров или скотоводов, они были одеты в чистое, но явно не новое платье. Их жены семенили поодаль, с благоговением разглядывая красивый дом. Вакеро в пыльных кожаных штанах подъезжали к дому верхом на загнанных лошадях. Скорбящие люди приходили по одному, парами или группами, но их поток не иссякал. Лорен не могла представить, что женщина, встретившая ее с такой враждебностью, способна любезно принять самых скромных и смиренных из них.

Катафалк, стоявший на подъездной дорожке, тускло поблескивал черным лаком. Кисти, драпировки, украшенные бахромой, лошади в плюмажах и возница в плаще и высокой шляпе придавали ему вид циркового фургона. «Едва ли Бен выбрал бы такое вульгарное и вызывающей средство передвижения, чтобы отправиться в последний путь, к могиле», – подумала Лорен, испытывая горечь потери этого твердого и мужественного человека.

Из своего окна Лорен видела появившуюся на дорожке Оливию. Она опиралась на руку человека одного с ней роста. Его лысая голова была вровень с черной шляпкой и вуалью Оливии. Черный сюртук плотно облегал его крупную фигуру. Во всех его движениях чувствовалась скованность. Было трудно понять, ведет он себя так из уважения к ее горю или из страха вызвать ее гнев. Он дергался почти раболепно.

Когда Лорен заметила человека, шедшего позади этой пары, у нее перехватило дыхание. Она узнала его по высокому росту и широким плечам, хотя и не могла видеть его лица под широкополой черной шляпой. В его черном костюме не было ничего примечательного. Он не смотрел по сторонам и не замечал сочувственных взглядов друзей, смотревших на него с жалостью, пока он следовал за матерью и ее спутником к ожидавшему их крытому экипажу.

Гроб с соблюдением всех церемоний был водружен на катафалк. Лорен подумала, что Бен, вероятно, вволю позубоскалил бы над всей этой помпой и пышностью. Она не сомневалась, что откуда-то сверху он смотрит на них всех и его синие глаза озорно поблескивают. Она прочла молитву за упокой его души, пока катафалк и следовавшая за ним процессия удалялись от дома.

Когда мимо дома проезжал экипаж с семьей покойного, она заметила небрежно свисавшую из него сильную, худую, загорелую руку.

Приглашение последовало настолько неожиданно, что застало Лорен врасплох. Елена порывисто распахнула дверь и влетела в ее комнату так стремительно, что пестрые юбки вихрем закружились вокруг ее голых ног, а груди запрыгали, как фонарики на проволоке. Она с порога выпалила Лорен принесенное известие:

– Сеньора хочет вас видеть, сеньорита. Она сказала, быстро. Она с сеньором Уэллсом в кабинете сеньора Локетта.

Не снижая темпа, Елена помогла Лорен застегнуть блузку, которую та сняла, готовясь вздремнуть. Ее волосы были поспешно собраны в обычный узел. Елена встала на колени, чтобы застегнуть ей башмаки. Лорен полагала, что Елена просто не в состоянии принять такую позу, но у нее не было времени по-настоящему удивиться. Девушка часто дышала, сердце ее сильно билось, а ладони вспотели. За всю свою жизнь она ни разу так не волновалась.

Уже на выходе из комнаты Лорен успела схватить кружевной носовой платочек. Взяла она его, чтобы вытереть ладони, или ей просто было необходимо держать что-то в руках, она не смогла бы ответить. Елена быстро вела Лорен через холл к широкой лестнице и тоже казалась возбужденной.

Они спустились по лестнице и направились к строкой раздвижной двери. Елена ободряюще кивнула Лорен и раздвинула дверь. Лорен глубоко вздохнула.

Она вошла в комнату и снова поразилась простоте и элегантности обстановки. Основное место в комнате занимали книжные полки, поднимающиеся от пола до потолка вдоль стены и по обе стороны большого камина. Каминная полка была украшена затейливой и искусной резьбой. Одну из стен полностью занимало высокое французское окно.

Пол был покрыт обюссонским [6] ковром. Обитые кожей стулья и маленький столик были расположены так, словно приглашали к интимной беседе. В низком буфете поблескивали хрустальные графины и фужеры. Занавески были полностью раздвинуты, давая возможность полуденному солнцу беспрепятственно проникать в комнату.

Возле окна стоял массивный письменный стол, заваленный кожаными папками и бумагами разного размера, формы и цвета. За письменным столом в кожаном кресле с высокой спинкой сидела Оливия. Стул перед столом занимал низенький, плотный человек, которого Лорен видела с Оливией во время похорон. Когда она вошла, он встал и пошел ей навстречу.

– Мисс Холбрук, счастлив с вами познакомиться. Жаль, что сложившиеся обстоятельства не позволили нам встретиться раньше. Надеюсь, вы не испытывали особых неудобств после приезда. – По-видимому, он не ждал ответа, потому что продолжал:

– Я Карсон Уэллс, старый друг Бена и Оливии, а также их поверенный. Здравствуйте.

– Здравствуйте, мистер Уэллс.

Встретив любезный прием, Лорен успокоилась. Она отвечала на вопросы обстоятельно и твердо:

– Я не испытывала никаких неудобств, напротив. Но мне жаль, что мой приезд совпал с таким несчастьем и я невольно оказалась нежелательной гостьей.

– Никто вас не осуждает.

Мистер Уэллс говорил с ней мягко, и Лорен была рада его присутствию в комнате. Он был совершенно лысым, если не считать скудной растительности неопределенного цвета на затылке.

Как бы для того, чтобы компенсировать отсутствие волос на голове, его старомодные пышные бакенбарды свисали до крыльев мясистого носа. Он смотрел на Лорен добрыми, улыбчивыми глазами, казалось, понимая, в какой неловкой ситуации она оказалась.

Оливия, до сих пор не издавшая ни звука, вдруг заговорила ровным, спокойным голосом:

– Мистер Уэллс и я хотим с вами поговорить, мисс Холбрук. Не сядете ли вы? Не выпьете ли глоток шерри?

Лорен присела на стул, предложенный ей мистером Уэллсом, и отказалась от шерри. Оливия занимала такое место, что солнце прекрасно освещало ее фигуру, но на лицо свет не падал, оно оставалось в тени и казалось непроницаемым.

Лорен подумала, знал ли Бен, насколько удобно вести беседу с этого места за его письменным столом. Ей, сидящей напротив, приходилось щуриться, чтобы отчетливо видеть Оливию.

– Начну с главного, мисс Холбрук. Я так и не знаю причины, по которой мой муж пригласил вас сюда. У меня возникали кое-какие идеи на этот счет, но, увидев вас, я поняла, что была не права.

Она никак не определила эти идеи, и смысл ее слов так и остался загадкой для Лорен. Оливия продолжала:

– Во всяком случае, он хотел, чтобы вы остались здесь не меньше чем на два месяца. В ту ночь, когда у него случился приступ, как ни плохо ему было, он все-таки успел попросить меня разрешить вам остаться в доме на этот срок. Видимо, ваше пребывание здесь было важно для него.

Лорен нервно облизала губы. В горле у нее пересохло, и она не была уверена, что сможет сказать хоть слово.

– Ваш муж сказал мне, – проговорила Лорен с трудом, – что я могла бы заниматься вашей корреспонденцией, помогать вам принимать гостей или делать еще что-нибудь в этом роде. Я предполагала, что он предлагает мне место вашего секретаря.

Сердце Лорен билось так громко, что она с трудом слышала собственный голос.

Лицо Оливии изменило свое непроницаемое выражение, и на нем появилось нечто похожее на улыбку. Карсон Уэллс успокаивающе похлопал Лорен по руке и тихо сказал:

– Мисс Холбрук, Бен любил удивлять людей и подшучивать над ними. Оливия весьма успешно ведет дела, и у нее целый штат клерков в банке. Возможно, Бен и говорил вам, что ей нужен секретарь, но, уверяю вас, у него были для этого какие-то тайные причины.

Банк? Лорен ничего не знала о банке. Пытаясь ухватиться за последнюю возможность, она, запинаясь, произнесла: