Теория страсти - Мэй Сандра. Страница 3
— Па, ты совершенно зря ее защищаешь. Ты же только делаешь ей хуже. Зануду Конни знает весь университет, весь университет над ней смеется. Очкастая моль!
— Шелли, можно подумать, она лично тебя чем-то обидела…
— Па, ты привык ею гордиться, ставишь ее нам с Лори в пример, взахлеб рассказываешь о ней маме — но признайся честно, неужели ты хотел бы, чтобы мы с Лори были на нее похожи? Хочешь нам такой же судьбы?
— Нет!
Профессор выпалил это столь яростно и пылко, что немедленно устыдился и робко покосился на жену, надеясь, что она не осудит его невольный порыв. Миссис Малколм скорбно поджала губы и покачала головой.
— Я не одобряю твоих слов, Шелли, они довольно злы и не вполне справедливы. В желании учиться нет ничего плохого и зазорного, и в этом отношении вам с Лори не мешало бы взять пример с мисс Шелтон, но… Конрад, дорогой, я считаю, ты должен помочь этой девочке. У нее серьезные проблемы, которые впоследствии могут сыграть роковую роль…
Профессор выпрямился и осторожно стукнул кулаком по столу.
— Не желаю больше слушать! И больше никогда в жизни не стану рассказывать дома о своей работе. Надо же, из меня сделали какого-то бесчувственного монстра! Мисс Шелтон достаточно взрослая и весьма умная девушка, она знает, о чем пишет…
— А вот и не знает! Понятия не имеет! И не будет иметь никогда в жизни, потому что ни один из парней на нее и не взглянет…
— Шелли!
— Мама, я знаю, что говорю! Как можно писать о любви «функция»?
Профессор постыдно бежал с поля брани.
Теперь он сидел в кабинете и чувствовал себя глубоко несчастным. Как писать рецензию? Каким может быть отзыв научного руководителя? А самое главное — его супруга совершенно права. У Констанции Шелтон серьезные психологические проблемы. Говоря научно, она неадекватно воспринимает чувственно-эмоциональную сферу жизни, а если по-человечески…
Она защитит диплом, потом диссертацию, потом останется работать на кафедре, потом состарится и умрет. Страшно одинокая, сухая, не умеющая общаться, не умеющая смеяться, плакать, сострадать. Знающая все о других людях, но только теоретически. Столкнувшись с жизнью, она либо погибнет, либо замкнется в себе, а там и до аутизма рукой подать…
— Мистер Ма-а-алколм!!!
Он вздрогнул и уронил очки на стол. В дверях стояло видение. Видению было тридцать пять, у видения были натуральные золотистые локоны Мерилин Монро, бедра Джины Лоллобриджиды, бюст Софи Лорен, глаза восточной гурии, улыбка Мессалины, мозг Эйнштейна и чувство юмора Чарли Чаплина. Как ни странно, при таком убийственном сочетании данных видение носило заурядное имя Джейн Смит и являлось секретаршей мистера Малколма. Кроме того, Джейн была матерью троих детей и женой университетского электрика Пола, невысокого и невзрачного мужичка с пузом и лысиной. В свое время профессор Малколм испытал легкий шок, узнав, что мистер Смит до женитьбы слыл отчаянным байкером и играл в панк-группе на ударных. Кроме того, неизменное удивление и уважение вызывал у всех окружающих тот факт, что мистера и миссис Смит связывала искренняя и пылкая взаимная любовь…
— Джейн! Вы меня испугали.
— Вы меня тоже, док. Я битый час надрываюсь в дверях, а вы смотрите в одну точку и не реагируете. Конечно, я уже старовата, но до ТАКОЙ СТЕПЕНИ меня мужчины пока не игнорировали.
— Простите меня, Джейн. Я задумался.
— Прощаю. Кофе выпьем?
— Да. И с коньяком.
— Ого! Док, дело нешуточное?
— Более чем. Джейн… а можно, я с вами проконсультируюсь?
Джейн Смит одарила профессора чарующей улыбкой, унеслась в приемную за кофе, а через десять минут профессор Малколм уже рассказывал ей про Конни Шелтон. Сама Джейн при этом перелистывала работу означенной Конни Шелтон, изредка кивая профессору. Сторонний наблюдатель мог бы предположить, что Джейн Смит просто проглядывает листки от скуки, да и профессора слушает из чистой вежливости — и ошибся бы в обоих случаях.
Джейн Смит работала с профессором Конрадом Малколмом уже десять лет, умела одновременно печатать на машинке, говорить по телефону и слушать своего босса, стенографировала все его отчеты, практически профессионально разбиралась в судебной и прикладной психологии, обладала фотографической памятью и знала подноготную всех студентов и аспирантов мистера Малколма. Включая Конни Шелтон.
Кроме того, Джейн была истинной Женщиной и могла дать совет в любой, самой щекотливой области.
Через полчаса профессор выдохся и робко взглянул на красавицу-секретаршу.
— Что вы об этом думаете, Джейн? Вы знаете, я не просто так спрашиваю.
— Знаю, док. Вот что… миссис Малколм абсолютно права: бедная девка!
— И вы туда же!
— Док, вы же сами так думаете. Вы умный старый лис, вы перебрали по извилинке столько тонн чужих свихнувшихся мозгов, что вам надо памятник ставить, и уж конечно вы видите, что девчонку несет совсем не в те дали. С такими мыслями ей прямая дорога в дурку, а жаль, девочка хорошая. Симпатичная, умница, улыбка у нее блеск…
Профессор Малколм впервые в жизни усомнился в памяти своей секретарши. Не о разных ли девушках они говорят?
— Джейн, вы уверены…
— Конни Шелтон, двадцать два года, свитер грубой вязки, джинсы, кроссовки, сутулость, конский хвост и роговые очки. Если оставить первые два пункта и решительно поменять все остальное, то получится супер. Суперский супер, да еще и умненький. Живет в одной комнате с Рокси Жилье, филологиней с третьего курса. Родителей нет, дом покойной бабки в Сент-Бонифейс сдается. На эти деньги она и учится. Ну что, склероз у меня, или пока держусь?
Профессор смотрел на Джейн с благоговейным восторгом. Какой там склероз! Это белокурое сокровище стоит любой ЭВМ!
— Вы правы… как всегда! И как всегда, знаете гораздо больше меня. Я не знал про дом.
— Конни Шелтон не из тех, кто любит откровенничать. Ее родители погибли, когда ей было тринадцать. Ее растила бабушка, она умерла два года назад. Конни брала у вас академический отпуск, помните?
— Да, и я еще удивился, что только на две недели. Подумал, она просто переутомилась…
— Не расстраивайтесь, док. Чужая душа потемки. Я знаю про нее так много, потому что у меня работа такая — знать все. Теперь дальше. Какой совет я могу дать…
— Джейн, не воспринимайте всерьез. Это просто вопль отчаяния малодушного профессора…
— И, тем не менее, совет я дать могу. Даже не совет. Настоятельную рекомендацию. Мы с вами должны помочь девочке, так?
— Т-так…
— Не мямлите, док! Вы же профи! Конечно, должны.
— Джейн, я с собственными-то дочерьми…
— Отлично справляетесь. У Конни Шелтон нет папы с мамой, поэтому мы тем более должны ей помочь.
— Ей двадцать два, и если она пошлет нас вместе с нашей помощью куда подальше, то формально будет права…
— Док, откуда эти пораженческие взгляды? Еще раз говорю, вы профи! Кому, как не мне, знать, насколько вы крутейший профи! Я рисую вам ситуацию, а вы обставляете ее так, чтобы Конни Шелтон в жизни не догадалась, что мы ей помогаем. Ясно?
— Нет.
— Сейчас все объясню.
Через полчаса Джейн Смит выплыла из кабинета босса, напевая и улыбаясь собственным мыслям. Профессор Малколм (если бы кто-нибудь заглянул сейчас в кабинет — заподозрил бы неладное) сидел за столом с блаженной улыбкой на устах, глядя в пространство и благоговейно шепча:
— Нет, ну какой ум! Какая женщина! Ах, если б все такие… то и матриархат не страшен…
С этого момента колесо судьбы Констанции Шелтон начало раскручиваться с ужасающей скоростью.
2
Рокси Жилье валялась на кровати и красила ногти на правой ноге, высунув от усердия язык и скосив глаза к носу. Иногда она отвлекалась и придирчиво разглядывала части тела Констанции Шелтон, выглядывающие из-за целомудренно скрывавшей ее дверцы платяного шкафа. Констанция одевалась. Через полчаса ее ждал у себя профессор Малколм.