Теория страсти - Мэй Сандра. Страница 7

— Ну? Блеск, правда?

— Да. Наверное. А… что это?

— Конни, не переигрывай. Это купальник.

— Купальник? А какая часть от него?

— Это цельный купальник, я его отхватила в Монреале прошлым летом, но так и не успела обновить. Он светится в темноте.

— Да уж, в нем можно купаться только в кромешной тьме. Прости, Рокси, но разве он что-нибудь прикрывает?

— Конни, подружка, позволь развеять твои заблуждения насчет купальников. Их ценность не в том, что они прикрывают, а в том, что они открывают. Хочешь прикрыться — купайся в шубе.

Конни неожиданно рассердилась. Ее никогда не интересовали наряды, это верно, но она же не идиотка!

— Роксана, я прекрасно понимаю, зачем нужен купальник, но дело в том, что я такое никогда не надену.

— Наденешь.

— Ни за что.

— У тебя проблемы.

— Нет у меня никаких проблем, просто я такое не ношу.

— Да весь университет знает, ЧТО ты носишь, ты собираешься в этом же и умереть?!

Констанция не успела отреагировать достойно. В носу что-то защипало, горло свело судорогой, а потом она разрыдалась, горько и самозабвенно, как в детстве. Слезы текли по щекам горячими ручьями, и она ничего не могла с этим поделать, неумело всхлипывала, пыталась утереть их, но они все лились и лились, прямо на голубые незабудки Роксиной футболки, даже на коленки капали…

Рокси несколько секунд с ужасом смотрела на плачущую Констанцию, а потом тоже заревела навзрыд, отшвырнула тряпки и с размаху хлопнулась на колени перед подругой, обхватив ее за плечи обеими руками.

— Прости, прости меня, слышишь, Конни? Я злая дура, я не должна была так… я так вовсе и не думаю, никогда так не думала, а те, кто так говорит, те просто не знают, какая ты на самом деле… Ты же умная, ты самая умная на свете, у тебя чудесные глаза, ты потрясающе смеешься… У тебя чувство юмора…

Констанция всхлипнула и осторожно высвободилась из рук подруги.

— Я не сержусь, Рокси. Я вовсе не обиделась. Просто… так все неожиданно сегодня… И не надо меня утешать. Я сама прекрасно знаю, что про меня думают. Они правы. Я чучело. Самое настоящее огородное пугало. Всегда такой была. В детстве все хорошенькие, а у меня были пластинки на зубах. Потом очки эти… Я не расстраиваюсь. Не всем же быть красавицами…

Рокси с размаху вытерла слезы, вскочила и гневно топнула ногой.

— Нет! Не смей! Ты же глупости говоришь! Все дело только в том, как ты сама к себе относишься! Ты всегда любила учиться, на остальное тебе времени не хватало, но на самом деле… ух, даже запыхалась! Одним словом, Констанция Щелтон, поверь мне, ты — красавица, и на Багамы ты поедешь королевой, это я тебе обещаю! Только ты должна меня слушаться.

Констанция слабо улыбнулась.

— Ага. Тебя послушаешь! Ты обреешь меня наголо, парик нацепишь…

— Ничего я с тобой особенного делать не буду, клянусь. Просто чуть подправлю то, что ты несколько… э-э-э… запустила. По рукам?

Сейчас самое время было ласково покачать головой и тихо, но твердо отказаться, поблагодарив за заботу, но тут в голове у Констанции что-то щелкнуло…

Шум прибоя рокочет негромко и ласково. Горячий белый песок ласкает ее ноги. Аромат неизвестных цветов пьянит голову. Воздушное платье не весит ничего, налетает ветер, и оно превращается в крылья бабочки… Констанция отрывается от земли и летит… летит… и сердце заходится от красоты, которая открывается ее глазам.

Она лихорадочно облизнула губы и почувствовала на них морскую соль. Аромат чужих цветов таял в углах комнаты. Прибой шумел, угасая, за окном. Констанция посмотрела на Рокси и серьезно сказала:

— По рукам. Я согласна. Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что мог, но не сделал.

Где-то далеко во Вселенной колесо судьбы Констанции Шелтон набирало бешеные обороты…

Джейн Смит сошла с автобуса на станции Садбери-Форест. Горизонт сверкал голубым бриллиантом титанических размеров — одно из Великих озер, озеро Гурон, с этого холма просматривалось отлично. Полное ощущение, что это море, подумала Джейн Смит.

Она улыбнулась своей ленивой улыбкой восхищенно замершему водителю автобуса, нагнулась, чтобы поднять плотно набитую дорожную сумку, отчего водитель судорожно сглотнул и вцепился в руль, и пошла в сторону домиков, выстроившихся в живописный ряд чуть выше по холму.

В Садбери-Форест проживал ее родной младший брат, Шон Айвенс, которому отводилась столь важная роль в сценарии Джейн Смит и профессора Малколма. Сценарии под названием «Пробуждение Констанции Шелтон».

Четверть часа спустя Джейн постучала в дверь самого крайнего дома. Через несколько мгновений дверь отворилась, и на пороге возникла Светлая Мечта всех женщин от девяти до девяноста.

В Светлой Мечте было почти два метра роста. Мечта была широкоплеча, белокура и синеглаза. Поскольку на дворе стояло очень раннее утро. Мечта была одета всего лишь в легкомысленные шорты, благодаря чему отлично просматривались широченные плечи, бронзовая грудь, впалый мускулистый живот и стройные ноги атлета.

Джейн Смит хладнокровно похлопала Светлую Мечту по могучей груди.

— С добрым утром, Маленький Брат.

— С добрым утром, сестричка. Рад тебя видеть, несмотря на шесть часов утра.

— Еще бы ты был не рад. К тому же я привезла тебе подарочек.

— Да? Тогда тем более заходи.

— Ты… один?

— Дженни, что это с тобой? Думаешь, у меня в гостиной весь ковер завален голыми девицами?

— Достаточно и одной.

— Ну нет! Только узы брака заставят меня ввести в дом женщину, не считая, разумеется, тебя, мама Дженни. Заходи. Можно, я сбегаю окунуться?

Джейн улыбнулась. До озера было четыре километра, это она знала точно. Знала и то, что Шон шутя преодолевал это расстояние туда и обратно, каждый день, утром и вечером, причем купальный сезон открывался в конце февраля, а закрывался в середине ноября. Когда лед начинал мешать нырять. Знала — и каждый раз улыбалась с нежностью, восторгом и легким недоумением, которое знакомо любой женщине, вырастившей сына. Когда смешной бутуз с пухлыми ножками успел превратиться в худощавого подростка с неловкими руками и ногами? Когда на смену подростку пришел красивый молодой мужчина с безупречной фигурой атлета и уверенным взглядом победителя?

Джейн и Шон Айвенсы осиротели в возрасте, соответственно, двенадцати и двух лет от роду. Тетка, жившая через два дома от них, не позволила отправить их в приют, но и к себе не забрала. Джейн пришлось стать взрослой. До пяти лет Шон звал ее мамой, потом — мамой Дженни. В восемнадцать лет он поступил в знаменитую канадскую конную полицию, а Джейн Айвенс наконец смогла позволить себе личную жизнь и вышла замуж за Пола Смита. Это было семь лет назад.

Теперь у нее было трое детей, и все они считали Шона своим братом, а не дядей, да и для самой Джейн он остался прежним маленьким мальчиком, белоголовым, синеглазым крепышом, никогда не плакавшим даже от сильной боли…

Шон давно умчался на озеро, а Джейн все сидела на крыльце их старого дома, улыбаясь собственным воспоминаниям. Их с Шоном жизнь никогда не была легкой, но они не жаловались. И всегда улыбались.

Полтора часа спустя брат и сестра сидели за столом и пили кофе с горячими булочками. Джейн говорила, Шон слушал. Брови его были нахмурены, нижняя губа слегка прикушена. Видно было, что парня раздирают сомнения. Голос Джейн звучал абсолютно ровно и спокойно, точно она рассказывала брату последние университетские новости.

— … Ты вылетишь чуть раньше, обживешься там, покатаешься на своем серфе, только постарайся не утонуть до ее приезда. Дальше — на твой вкус. Случайная встреча в баре, на пляже, в отеле — как хочешь…

— Джейн…

— Погоди, я не закончила. Я прекрасно понимаю, что все это звучит довольно дико, но ты меня поймешь. Док переживает за эту девочку, мне ее тоже очень жаль. Она симпатичная, умненькая, у нее все в порядке по всем статьям, только она об этом не догадывается. Твоя задача — разбудить ее к жизни. Дать ей понять, что она хороша собой, привлекательна как женщина…