Это наш дом - Каменистый Артем. Страница 26

Дело уже шло к вечеру, когда Кир, шагавший впереди, резко остановился, предостерегающе поднял руку. Народ дружно присел на пятые точки, лишь Андрей и Прапор не плюхнулись следом за всеми – поспешили к замершему Киру.

Немой указал вперед. Приглядевшись, Андрей разглядел какие-то темные пятна, выделяющиеся на фоне степи. Подробности, к сожалению, были недоступны – у него была близорукость. Прапор увидел больше:

– Сараи! Поселок там!

– С пирамидой?!

– Нет, просто несколько сараев. И, похоже, все заброшено, как в том месте было, где мы ночевали. Да, точно заброшено – крыши провалились.

Андрей покосился на запад, солнце там уже касалось горизонта.

– Ладно, попробуем тогда там переночевать. Может, найдем воду, возле поселка должен быть какой-нибудь источник.

Обух подняться не смог. Опираясь на плечо товарища, он неосторожно ступил на больную ногу. Закричав, рухнул как подкошенный, свернулся в клубок, подтянул колено к груди, обхватив его двумя руками.

Андрей присел возле него, осторожно тронул за руку:

– Ты что, Обух? Сильно больно?

Тот, хрипло дыша, сквозь зубы процедил:

– Все. Я больше не могу. Бросайте меня. Мне конец, я гнию заживо. Не могу я больше! Вот же повезло так повезло…

– Заткнись! Эй, ребята, давайте сюда все секиры. Одну ему под шею, одну под спину, и одну под ноги, и вшестером донесем. Так что не вздумай! Обух, мы уже возле места ночлега. До завтра отдохнешь и пойдешь с новыми силами! Ты эту истерику бросай!

Андрей, успокаивая товарища, сам себе не верил. Это понимали все, в том числе и Обух. Но никто не сказал ни слова против. Значит, еще не окончательно озверели, раз готовы мириться с такой обузой.

Нести Обуха было неудобно, а уж насколько это было неудобно ему… покоиться на трех древках… Бедолага… Андрей, поддерживая его голову, намочил ладони – кожа раненого была покрыта бисеринками пота, да и пылала огнем. Трудно сказать, какая у него температура, но то, что повышенная, несомненно.

Андрей понял – Обуху действительно конец. Ему не выкарабкаться. У него билет в один конец: будет медленно умирать из-за какого-то куска авиационной детали, пропоровшего ступню. Сколько он протянет? Может быть, часы, а может, и дни… Если им и завтра его придется нести, некоторым это не понравится… С точки зрения здравого смысла его, конечно, надо оставлять. Сможет это сделать Андрей? Если бы ему приказали или навязали это, то смог бы. А кто сейчас прикажет? Ведь он здесь самый главный, он больше всех отдает приказов. И ему подчиняются без возражений.

Сам себе не прикажешь…

А потом чья очередь настанет? Больной женщины? Она ведь тоже долго не протянет… А после нее кто?

Весело у них станет – чудная обстановка дружбы и взаимовыручки…

Поселок был заброшен не столь уж давно, как показалось издали. Крыши, вопреки словам Прапора, не провалились – просто прохудились местами. Двери висели на кожаных петлях и пока что не желали рассыпаться при попытке их открыть. Внутри запустение и пыль да остатки гнилой соломы. Следов пожаров и разрушений не было. Не было и объектов, напоминавших пирамиду. Несколько сараев и одинокая башня. Если бы не стандартная планировка поселка и такой же тип строений, можно было бы подумать, что жили здесь другие существа – стандартные поселения аборигенов уже не представлялись без циклопических сооружений загадочного назначения.

Андрей выбрал для ночлега площадку возле очага:

– Так, остановимся здесь. Давайте, пока светло, натаскайте травы: на этой утрамбованной земле лежать будет неудобно. В сараях есть солома, хоть и трухлявая, но тоже сойдет. Кир, ты руби везде двери и перекрытия – на дрова пустим. Лысый, я вижу там за поселком овражек, и туда ведет хорошая тропа. Думаю, внизу может быть вода. Возьми кого-нибудь, и проверьте это. И котел не забудьте прихватить.

Раздав подчиненным ценные указания, Андрей взялся за топорик, помогая Киру. Эх, жалко, нет кружек или мисок, на таких дровах можно легко вскипятить котел. Вот дался ему кипяток – как будто им нажраться можно…

Круша дверь одного из сараев, он своим шумным вандализмом напугал мышь – зверек, прошмыгнув рядом с ногой, юркнул в кучу соломы. Андрей было бросил топор, собираясь начать охоту, но вовремя одумался: такой скудной дичью он вряд ли насытится. Смех один. Да и попробуй ее здесь поймай…

Куча дров росла на глазах. Решив, что Кир и без него прекрасно справляется, Андрей пошел к овражку, проверить «водоносов».

Гнуса и Лысого он поймал на горячем. Бросив котел возле крошечного ручейка, тихо струившегося по дну оврага, они ползали по травянистому склону и жадно жевали щавель.

– Ну сволочи! – возмутился Андрей. – Я вас за водой послал, а вы что делаете?! Не одни вы голодные, надо всех звать, если нашли еду!

Лысый, выплюнув зеленых комок, грязно выругался и отвесил Гнусу злобный подзатыльник, пояснив свои действия:

– Да не ори ты! Это не щавель! Этот тупой студент лапши мне умудрился на уши навешать: сказал, что если траву пожевать хорошо, чтобы со слюной смешалась, и запить водой, то можно наесться.

– И как тебе этот салатик? Вкусно? – с сарказмом поинтересовался Андрей.

– Сам попробуй – узнаешь! – Лысый, сплюнув, направился к котлу.

Гнус вообще ни слова не произнес – только плевался и украдкой бросал виноватые взгляды.

Андрей, попив из незамутненного родника, дававшего начало ручейку, забрался на противоположный склон оврага, достиг вершины откоса, замер, осмотрелся. Ничего интересного – все та же унылая степь. Скатерти-самобранки с расстеленными гастрономическими дарами поблизости видно не было.

Что-то ему здесь не понравилось. Что-то не так… Взгляд раздражает нечто невидимое, неуловимое. Андрей не сразу понял, что именно его беспокоит. Хотя… Вот оно – растительность здесь очень скудная. Чахлая, низкая трава, местами вообще голая земля. Как будто здесь команды сборщиков топлива день и ночь работали, но этого не может быть – нет следов.

Лишь шагнув вперед и покрутив головой, уловил некую странную упорядоченность. Присел, пригляделся… Так и есть! Вспомнилось детство – деревня, дедовский дом, грядки огорода. И поля за околицей. Некоторые поля годами стояли невспаханные, но все равно следы обработки не пропадали. Там издалека было хорошо заметно направление вспашки в виде фрагментов параллельно идущих борозд.

Нечто подобное Андрей заметил и здесь, только гораздо менее явное. А еще здесь было очень много камней, и почва серовато-желтая, почти без перегноя. Глина да песок. Если кто-то здесь занимался сельским хозяйством, то место для этого он выбрал не лучшее. В степи почти везде отличные черноземы, обещающие богатый урожай. Хуже земли для обработки, чем здесь, Андрей еще не встречал. Ну если не считать полосу перед пирамидой и изрытую карьерами окраину поселка.

Встав, он внимательно изучил окрестности, обращая внимание на характер почвы. Так и есть, куда ни глянь, такая же скудность растительности, россыпи камней и серовато-желтые проплешины. Хотя имеются и исключения – края и склоны оврага покрыты пышными зарослями изумрудной травы. Если обильную растительность на склонах еще можно объяснить хорошей увлажненностью, то на краях оврага уже нет.

Даже о такого неспециалиста как Андрей наконец-то дошло: земля здесь сильно истощена. Вероятно, те, кто ее обрабатывали, не заботились о передовых агрономических методах. Здесь не было грамотного севооборота, не было обильных удобрений. Почву усиленно эксплуатировали до полного истощения, после чего бросили. Скорее всего, поселок переместили в другое место, и теперь там занимаются тем же самым.

Степь большая, землю не жалко.

Кто ее возделывал? Андрей не стал заблуждаться и по этому поводу: архитектура поселка явно намекала на аборигенов. Теперь понятно, где производится зерно для халвы. И стало ясно, откуда в здешних сараях солома: именно матерая солома от культурных злаков, а не стебли диких степных трав.