Сладкая боль - Браун Сандра. Страница 21
Но вместе с пониманием происходящего пришло и смятение.
Каролина пристыженно одернула задравшуюся юбку.
– Ринк! Что со мной было? Я боюсь. Обними меня.
Он накрыл ее своим телом и принялся нежно целовать, приговаривая:
– А ты разве сама не знаешь, Каролина?
Она провела пальцем по губам Ринка, словно желая удостовериться, что он доставил ей радость наяву, а не в сладостных грезах.
– Но ты… ты… не был… во мне? Ринк застонал и прижался лбом к ее лбу.
– Нет, не был, хотя ужасно хотел. Господи, как мне хотелось проникнуть в тебя и отдать все, что у меня есть!
И он поцеловал ее взасос, словно наглядно показывая, как это должно было выглядеть. Однако поцелуй был слишком слабой заменой, и Ринк поспешил отстраниться, понимая, что через минуту он уже будет не в силах справиться со своим желанием.
Каролина разрыдалась. Слезы струились по побледневшим щекам, смешиваясь с дождевыми каплями.
– Не плачь. – Ринк помог ей встать и прижал к себе.
Но она плакала, не переставая.
– Почему ты плачешь, Каролина?
Господи, если он нарушил свою клятву и все-таки сделал ей больно, он себя никогда не простит! Неужели она теперь будет его бояться и презирать?
– Каролина, ответь, что с тобой? Почему ты плачешь?
– Ты не вернешься. Ты больше не придешь… После того, что я сделала, ты, наверное, считаешь меня бесстыжей…
Ринк облегченно вздохнул:
– Да что ты! Я ведь люблю тебя. – И он еще крепче обнял Каролину.
Она медленно подняла на него глаза.
– Ты меня любишь?
– Люблю, – повторил Ринк, ни секунды не сомневаясь в том, что говорит правду. И действительно, в любом другом случае он бы непременно пошел на поводу у своих желаний. – И будь я проклят, если не приду сюда и завтра к тебе на свидание! – Ринк перевел дух и прошептал на ухо возлюбленной:
– Вообще-то мы с тобой здорово влипли, Каролина.
– Да, – всхлипнула она. – Я с самого начала знала, что это все безнадежно.
– Нет, не безнадежно. Я исправлю положение. Сегодня же исправлю!
– Сегодня? Но что ты задумал?
– Я добьюсь того, чтобы мы смогли с тобой спокойно встречаться, никого не боясь, ни от кого не прячась.
Каролина схватила Ринка за руку.
– Нет-нет, не надо! Пусть пока все остается как есть.
– Нет, если мы будем по-прежнему видеться только здесь наедине, это меня доконает.
– Почему?
– Мне слишком трудно сдерживаться, я не смогу остановиться в нужный момент.
Каролина долго молчала, теребя пальчиками воротник его рубашки. Потом нервно облизала губы и, собравшись с духом, выпалила:
– Ринк, я… я не буду против, если ты… Ну… в общем, я тебе позволю… ну, это…
Он взял ее пальцем за подбородок и сказал тоном, не терпящим возражений:
– Нет. Я не хочу чувствовать себя вором. И портить тебе жизнь своей неосторожностью тоже не желаю.
Губы Каролины притягивали его как магнит, но Ринк крепко зажмурился, отодвинувшись подальше. Дело принимало серьезный оборот, и надо было объясниться до конца.
– Я очень хочу тебя, – продолжал он, открыв глаза. – Ей-Богу, хочу. Но я обещал, что никогда не причиню тебе боли.
– Да. И я тебе верю.
– Тогда положись на меня. Не беспокойся, я все улажу. Мы больше не будем встречаться тайком.
– Ты так думаешь? – На лице Каролины все еще была написана тревога, и Ринк вдруг понял, что она тревожится не за себя, а за него.
– Я уверен. Завтра я порадую тебя хорошими известиями. До завтра, малышка! Встретимся здесь. На нашем месте… Поцелуй меня на прощанье, солнышко!
Ринк опять потянулся к ее губам, но поцелуй длился недолго. Ринк больше не доверял себе. Он боялся, что еще немного – и он овладеет Каролиной, пренебрегая всеми последствиями.
– До завтра, – повторил Ринк, отступая от нее.
Вот он отошел на расстояние вытянутой руки… Еще шаг – и пальцы влюбленных разомкнулись. Ринк повернулся к Каролине спиной и побежал сквозь омытый дождем лес к машине.
– Дурак ты! – выйдя из-под душа, сказал Ринк своему отражению в запотевшем зеркале. – И с чего ты взял, что твой план должен удаться? Наивный дурак!
Он залпом допил бурбон, толком не почувствовав его вкуса и сожалея лишь о том, что лед уже успел растаять и бурбон уже не такой крепкий.
Ринк до сих пор помнил неприятный осадок, оставшийся после того давнего разговора с отцом. Уже двенадцать лет обида разъедала его душу. Каким же он был самоуверенным идиотом! Сражаться с Голиафом, не имея при себе ни пращи, ни камней!.. Мужества, правда, ему было не занимать, но Роско-то пустил в ход тяжелую артиллерию…
Тогда, ворвавшись в отцовский кабинет, Ринк с порога заявил:
– Папа, я хочу жениться.
– Вот и прекрасно, – проворчал Роско, переложив из одного угла рта в другой толстую сигару. – А мне сегодня как раз позвонил Фрэнк Джордж. Мерили беременна. Фрэнк говорит, она чахнет от тоски из-за того, что ты к ним в последнее время и носу не кажешь. Ну что ж, сынок, ты времени даром не терял – сразу станешь и мужем, и отцом. Я рад, что ты принял верное решение.
Даже теперь, вспоминая слова отца, Ринк внутренне сжимался, словно стальная пружина. Негодяй! Подлый, коварный негодяй!
А Каролина, та самая Каролина, которой он, Ринк, признавался в любви под летним дождем на берегу реки, теперь жена этого негодяя. Его она теперь слушает, с ним разговаривает, ему дарит утешение и любовь. Да, ее сладкие губы, ее мягкие бедра и упругая грудь теперь принадлежат Роско.
Ринк с силой надавил пальцами на глаза, словно пытаясь выдавить из них откровенные картины, терзавшие его душу. Думать о физической близости Каролины с Роско было просто невыносимо.
Господи, как же больно! И главное, ой ничего, абсолютно ничего не может с этим поделать!
– Спасибо, Стив!
– Не за что.
– Я так рада, что ты починил тостер! Ринк уверял, что он уже отработал свое, и уговаривал Хейни купить новый. Но она не хотела – и, видишь, правильно делала! Теперь он опять как новенький. Слушай, Стив, а ничего, что я тебя попросила его починить?
– А что же в этом такого?! – буркнул конюх, деловито приводя в порядок свой рабочий стол в гараже.
– Ты на меня сердишься? Да?
Стив замер и впервые за время разговора посмотрел на Лауру Джейн. Она была в летнем сарафане, и при взгляде на ее нежную молочно-белую кожу Стиву пришло на ум сравнение с лепестками магнолии. Острое копье желания пронзило его тело, и он поспешил отвернуться.
– Из-за чего это мне на тебя сердиться?
Лаура Джейн, сидевшая на верхней ступеньке стремянки, прерывисто вздохнула и принялась теребить поясок сарафана. И этот жест, и низко опущенная голова – все свидетельствовало о крайнем смущении девушки.
– Из-за того, что я тебя вчера поцеловала. Я знаю, ты за это на меня рассердился.
– Да нет же, я не сержусь!
– Тогда почему ты на меня не смотришь? – Огорченный вскрик девушки вывел Стива из оцепенения.
Он и не подозревал, что Лаура Джейн способна на такое. Сколько Стив ее помнил, она даже голоса никогда ни на кого не повышала. Но сейчас перед ним был не ребенок, а оскорбленная женщина.
Стив с трудом поднял глаза.
– Я на тебя смотрю.
– Нет, твой взгляд все время скользит мимо. Почему, Стив? – Девушка спустилась с лестницы и приблизилась к конюху. – Почему? Я тебе совсем не нравлюсь?
Несколько минут взор Стива ласкал густые, шелковистые каштановые волосы Лауры Джейн, ее изящный стан и стройные ноги, обутые в легкие сандалии.
– Ты мне очень нравишься, Лаура Джейн, – охрипшим от волнения голосом сказал он.
Девушка улыбнулась, но тут же снова помрачнела.
– Тогда в чем дело? Может, я плохо тебя поцеловала вчера?
Стив вытер о джинсы вспотевшие ладони.
– Нет, это было прекрасно.
Лаура Джейн озабоченно нахмурилась.
– А мне кажется, нет. Женщины в телевизоре целуют мужчин гораздо дольше. И при этом покачивают головой. Туда-сюда, туда-сюда… И знаешь, что еще? Я думаю, что они даже открывают рот.