На краю архипелага - Каменистый Артем. Страница 30

Пикар ухитрился поймать нового «пассажира» в воздухе и, радостно улыбаясь, попытался утешить усатого:

– Все. Считай, что в рай попал.

– Нет, – возразил Олег. – Я наконец понял, куда мы все попали: это – кошачий ад. Куда ни глянь, вокруг вода, ночами твари похуже собак бегают, чердаков и подвалов для гулянок нет, марта месяца тоже не бывает. Вы в глаза этому котику посмотрите, если не верите: он уже прекрасно знает, где оказался.

– Эй! Пикар! Притормози! – пошутил с берега Кирпич.

– Бегом давай, а то до самого конца будешь по камешкам скакать!

Предупреждение своевременное – «Челленджер» на месте не стоял. Кирпич, спустившись со скалы, попытался шагнуть на мелководье, но отдернул ногу – видимо, дно сплошь затянуто колючей коралловой порослью. К счастью, Пикар не ошибся и глубина начиналась почти под берегом, – прыжок, фонтан брызг, и вот уже корабль преследует неуклюжий пловец. Впрочем, как бы ни был он неуклюж, догонит легко. Ветер, хоть и попутный, не сумел разогнать посудину до приличной скорости.

Кто-то из мелких, несмотря на запрет высыпавших на верхнюю палубу, вдруг поднял крик, указывая на воду. Взглянув в ту сторону, Макс похолодел, отчетливо различив исполинское веретено живой машины для убийства, стремительно идущей наперехват пловцу. Будто догадавшись, что ее заметили, она поднялась чуть выше, подняв над водой изуродованный спинной плавник.

– Анфиса! – вырвалось не менее чем из десятка глоток.

Макс считал себя относительно здравомыслящим человеком – то есть он сначала думал, а потом делал. Но в ситуациях, когда думать некогда или не хочется, нередко изменял подобному правилу, отсюда и «относительность». Вот и сейчас его как будто черт дернул – вместо того чтобы с безопасной палубы наблюдать за происходящим или хотя бы попробовать без угрозы для жизни и здоровья помешать хищнице порвать человека, он чуть подогнул ноги, а затем, стремительно оттолкнувшись от бамбукового настила, рыбкой нырнул между Анфисой и Кирпичом. Последний, только сейчас осознав угрозу, припустил еще быстрее, истошно заорав:

– Сваливаем! Касатка!

Анфиса не была касаткой, но объяснять этого Макс не стал – момент не слишком подходящий. Осознав, в какую беду угодил из-за своего непродуманного поступка, он не стал мчаться назад к кораблю – все равно не успеет, да и глупо на первом же шаге сходить с выбранного пути, каким бы странным он ни был. Вместо этого рванулся вперед – прямо к хищнице. Сейчас или никогда. Зачем она увязалась за кораблем? Ведь раньше за ней не замечали страсти к путешествиям – от буя не удалялась. И в прошлый раз не напала – повела себя странно.

Пришло время прояснить все окончательно.

Страшно до ваты в ногах, но убегать бессмысленно, а жалеть глупо – надо что-то делать.

Макс рванул навстречу атакующей твари, затем, выметнувшись из воды, заорал:

– Куда прешь! Пошла вон! Вон!!!

Чтобы усилить эффект от слов, он что было мочи начал бить ладонями по морской глади, будто это смехотворное действие способно остановить разогнавшуюся гибель. И случилось чудо – Анфиса резко замедлилась, поднялась еще выше, выставив из воды спину, отвернула в сторону, прошла в паре шагов, скосив голову. Макса резануло однобоким взглядом хищницы: будто лазер, излучающий саму смерть. Ни у него, ни у Кирпича нет шансов против прирожденной машины убийства – порвет за несколько секунд и уйдет. С корабля ничем не помогут: все серьезное оружие, ввиду его высокой ценности, упрятано в один из контейнеров. Шляться с ним по палубе без надобности запрещено – это сделали, чтобы никто не мог случайно уронить его в воду. В случае угрозы достать его можно за полминуты – ни диксы, ни сомалийцы (если такие существуют) за это время не успеют подобраться. Но на такой случай никто почему-то не рассчитывал.

Вечно у них все через одно место… непродуманно…

Мазнув напоследок все тем же нехорошим взглядом, Анфиса вильнула хвостом и элегантно ушла в глубину. Миг – и растаяла. И Макс откуда-то понял – это все: не вернется для новой атаки, не ухватит за ногу, резко поднявшись к поверхности, и вообще ничего плохого у нее в мыслях нет, а может, и не было.

Кирпич, добравшись до корабля, с проворством макаки взобрался по канату и с высоты палубы почти нормальным голосом быстро приходящего в себя человека прокричал:

– Что, тебя испугалась?

Ботан, оказавшийся, к сожалению, на другом конце палубы, громким голосом выдал свою версию событий:

– Нет. Она Макса не трогает. Он у нее что-то вроде альфа-самца.

– Чего?! – изумился Кирпич, уставившись на Макса с обалдением, но и каким-то странным уважением: – Ты что с ней… Того? С касаткой?!

– Сам ты касатка, – не стал раскрывать тему Макс и подался к тому же канату.

Олег, естественно, не удержался от подколки:

– С тобой он как с касаткой «того» сделает, если будешь в таких местах без приказа плавать.

– Так я кота спасал!

– Кота он спасал! А если бы акула?! Акулы Макса слушать не будут.

– Да кончай ты, не гони волну. Я вообще к воде теперь месяц подходить не буду. Видел раз, как такая рыба чувачка захавала. Ох, он и тяжело помирал – любят они помучить. А где мой кот, кстати говоря? Рыжий, а ну иди ко мне! Пацаны, рыбки не подгоните?! Надо покормить пострадавшего – по глазам вижу, что он кита сожрать готов.

Судя по всему, Рыжик еды вообще ни разу в жизни не видел. Он подметал абсолютно все, что ему предлагали: завяленную до каменного состояния рыбешку, «собачьи ракушки», водоросли с перетертой кокосовой мякотью и мелких крабов вместе с панцирем. Сожрав одну порцию, он тут же начинал омерзительно орать, требуя продолжения банкета. При этом даже такому неискушенному кошатнику, как Макс, было понятно: зверюга родом не с помойки – ухоженный домашний любимец, породистый. Как он сюда попал и через что прошел – неизвестно. Но по ошалевшим глазам и впалому брюху понятно – хлебнул всякого.

Впрочем, брюхо у него впалым оставалось недолго – легче отдать все запасы провизии, чем терпеть этот скребущий по мозгам вой.

Зато плыть стало гораздо веселее. Вокруг кота мельтешил конвейер сменявшихся «гладильщиков». Народ в сторонке с умным видом рассуждал о том, как сюда угодила животинка и каким образом сумела выжить. Ведь ясно же, что не первый день здесь, – исхудать успел и шерсть морской солью покрылась, что для этих чистоплотных животных звоночек характерный. Те, кого не интересовал новый «пассажир», были увлечены изучением морских пейзажей – высматривали Анфису.

Пейзаж, к слову, был однообразен – все та же расселина, стиснутая коралловыми скалами. Макс, устроившись на носу судна, посматривал на камни и далекий горизонт, время от времени смачивая нагревающуюся голову из деревянного ведра. Она быстро высыхала, из-за чего волосы покрывались морской солью. Вечером придется их хорошенько вымыть, а то нападет такая чесотка, что заснуть не получится. Присоединяться к внезапно созданной секте кошатников ему не хотелось по причине равнодушия к домашним животным, наблюдать за водой в надежде увидеть Анфису хотелось еще меньше – до сих пор от нервной дрожи не отошел, стараясь не вспоминать, как на расстоянии вытянутой руки прошла ожившая смерть. Хотелось прилечь в холодке и спокойствии да подремать вволю. Но такого места на борту не было: тень лишь на нижней палубе, но там народу битком набито, а здесь сущая сковородка, хоть и посвободнее. Лучше бы Пикар вместо всего водолазного оборудования навес хороший устроил.

В очередной раз взглянув в сторону горизонта, он далеко, на пределе видимости, различил промелькнувшую человеческую фигурку. Померещилось? Очень может быть – слишком быстро скрылась, даже глаз не успел напрячь. Да и походка странная, дергающаяся какая-то, неправильная.

Будто у дикса.

Всмотревшись в ту сторону до боли в глазах, он так ничего и не разглядел. Впрочем, даже если это дикс – не страшно. Он и без того знал, что на отмелях их хватает. Да, они предпочитают темноту, но и при свете никуда не пропадают. В свое время ему очень повезло, что в поисках людей не нарвался на этих тварей. Нетрудно представить, что бы произошло, заметь он тогда вдали двуногую фигурку. Бросился бы к ней с радостными воплями.