Концерн - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 62

В планах Антона было создать на Крайнем Севере такие условия, чтобы единственным недостатком при проживании здесь были плохие климатические условия. Сложно, но возможно. А еще им овладел некий азарт основателя колонии – у него появилась возможность воплотить в жизнь то, о чем он когда-то только читал, и он это уже делает. Понятно, что главное – это война, но так или иначе она пройдет, а вот Магадан, если он все сделает правильно, останется навсегда.

– Антона Сергеича.

– Слушаю тебя, отец.

Все же минусом было то, что среди этих поселенцев было шестеро стариков и старух, как вот этот Ким. С другой стороны, плюс. Все они плохо-хорошо знали русский, у молодежи в этом плане явный пробел. И как с ними будет обходиться Панков?

– Пасматри какая трава. Корова хорошо.

А что тут скажешь – разнотравье просто глаз радует, другое дело, что простоит вся эта красота недолго, но провести сенокос вполне возможно. Кажется, при Советах в Магаданской области было достаточно развито мясо-молочное направление.

– Я вижу, отец. Но давай так. В этом году устроимся, а уже на следующий мы вам закупим и привезем и коров и лошадей. Договорились?

– Детям молоко надо. Мы сено накосим. Ты коров давай, – упрямо гнул свое старик.

И то, нечего было обещать слишком много. Крестьянин – он и в России крестьянин, и в Корее крестьянин, по-разному выглядит, но ухватистость, бережливость и сметка – эти черты у них общие. Схожая среда обитания вырабатывает схожие характеры.

– Хорошо, но только к осени.

– Харашо.

Вот и ладушки. Господи, как все же удобно иметь свое судно. А их, кстати, нужно иметь далеко не одно. Тех четырех баркасов, что они притянули на буксире, будет явно мало. С другой стороны, и рыбный заводик не завтра появится. Но к осени – кровь из носу. Чтобы на следующую весну уже запустить производство. Для этих и зверофермы с лихвой, а вот о следующих нужно озаботиться. А чтобы себе рыбки заготовили – и баркасов хватит. Глядишь, еще и на прииск продавать будут. Ага, значит, и бочки нужны, и соль.

А чего, собственно, он лоб морщит? Да нет, похоже, в этом году придется ему, а вот на следующий можно уже и Пронина подтягивать: пусть начальствует и обосновывает поселение – ну не в палатку же его селить, в самом-то деле. Ладно, разберемся.

Антон еще не знал, что Гродеков и впрямь принялся его плотно опекать и двадцать семей переселенцев уже прибыли во Владивосток, ввергнув в растерянность Звонарева. Как видно, его превосходительство был всерьез обеспокоен тем обстоятельством, что на практически неконтролируемой территории может образоваться место с компактным проживанием корейцев. Одно дело – сезонные наемные рабочие, и совсем иное – остающиеся на постоянное место жительства. Он ничуть не скупился на обещания, выдвигая в качестве аргументов все то, что успел наговорить ему Песчанин. Главное было – затянуть на тот неприютный берег переселенцев, а там он обложит предпринимателя и заставит держать обещание. Опять же есть льготы и от государства. Раз уж появилась возможность стронуть с мертвой точки вопрос о заселении территорий, то этим непременно необходимо воспользоваться, а то вон Гижига в населении потеряла уже вдвое от прежнего, да пользы от нее – что с козла молока, – только и того, что хотя бы какое русское население имеется. Здесь могло все пойти по-другому. Вот только руку с пульса убирать ни в коей мере нельзя.

Конечно, Песчанин мог сказать, что это далеко не лучшие представители крестьянства, но прав ли он? Только ли непутевые и бездарные хозяева отправляются за новой долей, соглашаясь на переселение? Нет, конечно. Многие попросту ищут простора для своей неуемной натуры, и им тесно в скученной Центральной России. А здесь простор, и ты можешь быть тем, кем быть тебе по силам.

Глава 9

КВЖД

– Ваш бродь, там казачий разъезд подъехал.

– Спасибо, Павел, иду.

– Разрешите идти?

– Иди.

Рядовой охранной стражи, по-уставному развернувшись и слегка пригнувшись, вышел из домишки – а что делать, если притолока низкая, а ростом бог не обидел. Спустившись с крыльца, он подошел к стоящему неподалеку унтер-офицеру и попросил закурить.

– Чудной у нас какой-то их благородие, – затянувшись, проговорил он.

– С чего бы это? – лукаво прищурившись, поинтересовался Фролов.

Варлам и тут сработал так, как надо: у всей команды были выправлены документы чин чином, все отставники, из которых, собственно, и формировалась охранная стража КВЖД. Сам Гаврилов предстал как прапорщик запаса, изъявивший желание служить в страже. Организация больше полугражданская, чем полувоенная, так что решить вопрос, чтобы не расставаться с парнями, особого труда не составило – разве только стоило двести рублей. Здесь они несли службу уже почти месяц. Взвод Гаврилова находился на стационарном посту у станции Нангалин, ЮКВЖД, охраняя как саму станцию, так и подступы к ней на протяжении двадцати пяти верст по сторонам от железной дороги и по сорок в каждом из направлений. Понятное дело, что о плотной охране и речь не шла, но тем не менее на особо опасных направлениях как проводились патрулирования, так и выставлялись секреты, выделялась охрана для рабочих партий. Хунхузы имели плохую привычку нападать на охрану с целью завладения оружием, а также захвата заложников с последующим получением выкупа, но это уже больше норовили на гражданских.

Дальние подступы охранялись конными разъездами из казачьих сотен, которые также состояли на службе в страже, в последнее время разросшейся чуть не до шести тысяч. Поговаривали, что вскорости нужно ожидать увеличения численности до десяти, во что верилось: уж больно хунхузы обнаглели, позволяя себе сбиваться в большие ватаги, до двух сотен, и нападать даже на поселения. Казачков также было мало, а их зона патрулирования простиралась по сотне верст вдоль полотна и на семьдесят пять в стороны, то есть до конца зоны отчуждения.

Кроме хунхузов хватало проблем и с местными, так как строительство железной дороги в буквальном смысле подорвало местную экономику, оставив без работы огромное количество населения, зарабатывающего на перевозках: теперь это можно было сделать и дешевле и быстрее – разумеется, там, где дорога уже действовала, – но таких участков было все больше и больше. Те, кому не повезло проживать на пути железной дороги, сгонялись с насиженных мест, что в условиях перенаселенности было чревато недовольствами. Поэтому в последнее время участились выступления гражданского населения, и не сказать, что их не поддерживала местная китайская администрация, не без основания полагавшая, что их могут сменить русские чиновники, а терять доходные места им ой как не хотелось.

Помнится, генерал-губернатор Приморья Гродеков предупреждал о возможности именно того сценария, что имел место сегодня. Но к его предложению о строительстве дороги по иному маршруту, по территории Российской империи, не прислушались. Да, он оказался, прав, и в его правоте убеждались все больше с каждым днем, однако никто не собирался отказываться от КВЖД, даже осознавая то, что за нее придется платить кровью как своих соотечественников, так и чужой.

Одним словом, если места вокруг и были тоскливыми – все же, что ни говори, не Россия, – то уж скучным времяпрепровождением служба точно не отличалась. Благо больших потерь пока удавалось избежать.

– Дак словно и не служил вовсе, а если служил, то давно. Больно уж отличается от других офицеров, – объяснил свое высказывание солдат.

– Ну верно все, из цивильных он. Да ты не журись, служивый, командир что надо. Вот появятся хунхузы – сам увидишь.

– Типун те на язык.

– Ты с кем разговариваешь? – подпустил строгости в голос унтер.

– Прошу прощения, господин унтер-офицер.

– То-то же, – опять добродушно улыбаясь, подмигнул Фролов.

На крыльце появился Гаврилов во всей красе. Что и говорить, форма ему шла – вот только погоны отсутствовали, ну да это не только у него. Охранная стража хоть и была военизированным образованием, тем не менее к вооруженным силам не относилась. Странно все же, потому как офицеры в подавляющем большинстве и в настоящее время официально числились в своих прежних подразделениях. Часть стражников и вовсе была набрана из проходивших службу по призыву, которым срок службы в страже засчитывался в срочную. Но факт остается фактом. Вот и ходили все без погон, имея знаки различий в петлицах.