Шипы и лепестки - Робертс Нора. Страница 17

«Да, неудивительно, что я романтик. Неудивительно, что мечтаю хотя бы о частичке того, что есть у них».

Эмма вспомнила поцелуй на черной лестнице. Может, это был флирт, или мимолетная вспышка страсти, или просто взыграло любопытство, но будь она проклята, если притворится, что ничего не случилось… Или позволит притвориться Джеку.

Пора разобраться с этой проблемой.

6

Джек сидел за компьютером в кабинете на втором этаже своего дома. Здание было старым, но Джек перестроил его так, чтобы удобно было и жить, и работать. Проектом модернизации студии Мак он занимался в свободные от работы часы, и, поскольку ни Мак, ни Картер особо не спешили, у него была возможность поиграть и с общими планами, и с мелкими деталями. Теперь, когда Паркер попросила подумать и над первым этажом, пришлось пересмотреть всю концепцию. Действительно, разумнее сделать все сразу.

Он играл с линиями, пространством, светом. Перестройка первого этажа позволит вдвое увеличить площадь кладовки для реквизита, добавить гардеробную, а в санузел поставить душевую кабину, что Мак и Картер очень скоро оценят… Кабинет Картера на втором этаже…

Джек откинулся на спинку стула, отхлебнул воды и попытался представить себя преподавателем английской литературы. Чего бы хотелось профессору? Что ему необходимо? Пожалуй, никаких изысков, ничего супермодного. Практичность и традиции. Это точно в духе Картера. Книжные полки вдоль стены. Нет, вдоль двух стен.

Открытые книжные полки, решил Джек, передвигаясь к другому концу подковообразного рабочего стола и принимаясь за карандашный набросок. А внизу закрытые. Для канцелярских принадлежностей и ученических работ.

Темное дерево, английская классика. Но огромные окна, как и во всем доме. Высокая крыша, чтобы разбить монотонность. Пара световых люков. Скруглить стену так, чтобы получился альков для дивана. Это добавит кабинету изюминку, и парню будет куда сбежать, когда жена на него разозлится или если захочется вздремнуть после обеда… балкон, где можно посидеть со стаканчиком бренди и сигарой. И обязательно широкие стеклянные двери.

Не переставая обдумывать проект обустройства кабинета Картера, Джек повернулся к тихо бормочущему плоскому телевизору. На его глазах «Филлиз», выяснявшие отношения с «Ред Сокс», выбили в аут. Обидно. Он вернулся к наброску. И вдруг его словно пронзило: Эмма.

Чертыхнувшись, Джек пригладил пятерней волосы. Он так здорово потрудился, чтобы вытеснить любые мысли о ней, с привычной ловкостью раскидал все по полочкам. Работа, бейсбол, повседневные дела. Эмма была отправлена в самый дальний уголок памяти и надежно там заперта. Он не желал о ней думать. Ни к чему хорошему это привести не могло. Без сомнения, он совершил ошибку, но не самую страшную. Он поцеловал девушку, только и всего.

Потрясающий поцелуй, думал он теперь. Ну, случается. Еще несколько дней, и громовые раскаты утихнут и все вернется на круги своя. Эмма не из тех женщин, кто станет раздувать случившееся, обвинять… И кроме того, она сама не без греха. Джек нахмурился, с жадностью глотнул воды. Да, черт побери, она активно в этом участвовала. Так какие к нему претензии?

Они взрослые люди; они поцеловались. Конец истории.

Если Эмма ждет извинений, то не дождется. Ей просто придется смириться с этим… и с ним. Они все друзья, и Дел, и Квартет, а учитывая переделки, задуманные Паркер, в следующие несколько месяцев ему придется проводить в поместье кучу времени. Джек снова провел пятерней по волосам. Ладно, раз уж ничего не изменишь, будем справляться.

— Черт. — Джек энергично растер лицо, приказал себе вернуться к работе. Нахмурившись, уставился на набросок. Прищурился. — Ну-ка, ну-ка.

Если этот угол срезать, а здесь, наоборот, повернуть стену и сделать консольную арку, то образуется уютный, частично крытый внутренний дворик. Мак с Картером получат личное пространство на свежем воздухе, может, в будущем посадят сад или живую изгородь. Ну, об этом позаботится

Эмма. Патио украсит дом, расширит жилое пространство без лишних затрат на строительство.

— О, Кук, ты гений, — похвалил себя Джек, но не успел перейти к разработке нового замысла, так как раздался стук в заднюю дверь. Еще полностью сосредоточенный на чертеже и уверенный, что явился Дел или кто-то из приятелей, и, дай бог, с собственным пивом, Джек пересек гостиную и кухню, распахнул дверь и в мерцающем свете уличного фонаря увидел Эмму, вдохнул аромат ночных лугов.

— Эммелин.

— Нам нужно поговорить. — Эмма проскользнула мимо него, откинула волосы с лица, развернулась. — Ты один?

— А… да.

— Хорошо. Что на тебя нашло, черт побери?

— Если можно, пожалуйста, в контексте.

— Не пытайся шутить. Мне не до шуток. Ты флиртуешь со мной, заводишь мою машину, массируешь мне плечи, ешь мой салат, одалживаешь мне куртку, а затем…

— Наверное, надо было небрежно помахать и проехать мимо, оставив тебя дрожать и синеть от холода на заснеженной обочине. И я был голоден.

— Это не все! — Отчаянно жестикулируя, Эмма пронеслась через кухню в широкий коридор. — Ты предусмотрительно упустил массаж и «а затем».

Джеку оставалось лишь последовать за ней.

— Ты выглядела усталой и напряженной. И тогда у тебя не было никаких претензий.

Эмма обернулась, прищурилась.

— А затем?

— Ладно, «а затем». Не отрицаю. Ты там была, я там был. Я на тебя не набрасывался, ты от меня не отбивалась. Мы просто… — Слово «поцеловались» показалось ему слишком многозначительным. — Ну, зацепились губами. На минутку.

— Зацепились губами? Тебе двенадцать? Ты меня поцеловал!

— Мы поцеловались.

— Ты это начал.

Джек улыбнулся.

— Тебе двенадцать?

Эмма тихо зашипела, отчего его шея покрылась мурашками.

— Джек, там, на лестнице, ты со мной заигрывал. Это ты принес мне вино, это ты стал подлизываться ко мне и массировать плечи. И это ты меня поцеловал.

— Виновен. По всем пунктам обвинения. Но ты ответила на поцелуй. А потом сбежала, будто я тебя укусил.

— Паркер вызвала меня по рации. Я работала. Ты прохлаждался. Сбежал ты. И до сих пор бегаешь.

— Сбежал? Я спокойно ушел. Ты бежала со всех ног, будто за тобой черти гнались, а Уитни разозлила меня до смерти. Вот я и ушел. И, может, ты удивишься, но я работаю так же, как и ты. И ни от кого не бегаю. Господи, поверить не могу, что я это сказал. — Джек судорожно вздохнул. — Послушай, давай присядем.

— Я не хочу садиться. Я слишком зла, чтобы садиться. Ты просто не имел права уйти без объяснений.

Поскольку Эмма обвиняюще ткнула в него пальцем, он сделал то же самое.

— Ушла ты.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я: рация, Паркер, работа. — Эмма снова вскинула руки. — Я никуда не уходила. Я просто вышла, потому что невеста решила проинспектировать букет перед тем, как соблаговолит его бросить, и потребовала моего присутствия. Она любого способна разозлить до смерти, но я не уходила. — Эмма легко толкнула его в грудь ладонью. — Ушел ты. Это было грубо.

— Господи. И ты решила спустить с меня шкуру? Постой, ты уже это делаешь. Я тебя поцеловал. Признаю. У тебя такие губы, что я хотел… ну, понятно, чего я хотел. — В его глазах засверкали молнии, заметались грозовые тучи. — Ты не звала на помощь, я и воспользовался. Можешь меня линчевать.

— Дело не в поцелуе. То есть в поцелуе, конечно, но не только. Вопрос, почему, и что дальше, и что.

Джек вытаращил глаза.

— Что?

— Да! Я имею право на разумный ответ.

— Где? Как насчет где? Где разумный вопрос? Сформулируй, и я попробую найти разумный ответ.

Эмма словно разгоралась медленным огнем. Джек и не представлял, что так бывает. Чертовски сексуально.

— Если ты не хочешь обсудить это, как взрослый человек, тогда… — Что она собиралась сказать, осталось неизвестным.

— К черту.

Если ему предстоит гореть на адском костре за один поцелуй, то с тем же успехом можно пострадать и за два. Джек схватил Эмму и притянул к себе. Она издала тихий звук, который, вероятно, был началом «что» или «почему», но он не дал ей закончить, прижавшись губами к ее рту, и слегка укусил, отчего ее губы изумленно раскрылись в ответ. Когда их языки сплелись, когда он почувствовал ее вкус, от которого забурлила кровь, ему уже было не до выяснения. Он погрузил руки в ее дивные волосы и приподнял ее лицо.