Жертвоприношение - Болтон Шэрон. Страница 31

Как всегда, я лежала, свернувшись калачиком и накрывшись с головой, как ребенок, который таким образом пытается защититься от чудовища из страшной сказки. Нелепо, конечно, но мне почему-то казалось, что стеганое одеяло защитит от любых невзгод. Достаточно лишь притаиться под ним и делать вид, что все хорошо, и тогда, возможно, все действительно будет хорошо. И тот, неизвестный, который находился рядом со мной – теперь уже совсем близко, я это чувствовала, – исчезнет и вернется в свое царство ночных кошмаров, из которого пришел. Мое сознание раскололось надвое, и его дремлющая часть хотела только одного: поскорее снова погрузиться в блаженное забвение, которое избавит меня от всех тревог.

В то же время другая часть моего естества отчаянно пыталась окончательно проснуться. Мои ощущения не имели ничего общего с приступами беспричинного страха, которые иногда случаются, когда человек спит в одиночестве. Я кожей чувствовала опасность, хотя не было ни скрипа половиц, ни сквозняка, какой обычно возникает, когда открываются двери. Самым пугающим было то, что я вообще ничего не слышала: ветер стих, трубы отключенной на ночь обогревательной системы не гудели, даже ночные птицы, которые на Шетландских островах какие-то особенно говорливые, казалось, решили передохнуть. Меня окружала мертвая тишина. Мрачная, непроницаемая, пугающая тишина.

Необходимо было заставить себя отбросить одеяло, вскочить, напугать незваного гостя, бороться за свою жизнь, в конце концов. Но я не могла. Я продолжала беспомощно лежать, абсолютно беззащитная, не в силах пошевелиться. Меня словно парализовало. Я даже не могла открыть глаза. Не знаю, сколько времени я так пролежала. Мне казалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле это продолжалось не дольше нескольких минут. А потом я почувствовала едва уловимое движение воздуха, и атмосфера в комнате изменилась.

Сидя в постели, я озиралась по сторонам. В комнате было темно, гораздо темнее, чем обычно. Летние ночи на Шетландских островах всегда светлые, но эта ночь была исключением. Я пристально вглядывалась в черные тени, сгустившиеся в углах, но в комнате не было никого и ничего чужеродного, ничего такого, чего в ней не должно было быть. Кроме запаха.

Я слышала собственное учащенное дыхание – короткие, судорожные вдохи – и пыталась заставить себя дышать нормально, через нос. Мне нужно было убедиться, что чужой запах не является плодом моего воображения. Принюхавшись, как парфюмер, дегустирующий новые духи, я поняла, что обоняние меня не обмануло: в комнате явственно ощущался запах пота. Каким бы слабым он ни был, его невозможно было ни с чем перепутать. Кроме того, в воздухе пахло сигаретным дымом. Нет, это не был запах курильщика, скорее человека, который прошел через прокуренную комнату. Было и еще кое-что: еле уловимый аромат то ли корицы, то ли имбиря напомнил мне о шкафчике для специй в кухне матери. Ошибиться было невозможно. Каждый день я десятки раз ощущала похожий запах. В коридорах больницы, в транспорте, на улице. В моей спальне пахло обыкновенным, среднестатистическим мужчиной.

Но какого черта этот мужчина делал здесь среди ночи?

И это было не единственной странностью. Продолжая всматриваться в окружающие тени, я увидела, что дверь в спальню слегка приоткрыта. Возможно, кому-то это может показаться странным, но я не могу заснуть, если в комнате есть хотя бы одна открытая дверь. Причем это касается не только дверей в коридор и ванную, но и дверец шкафов. Дункан постоянно подшучивал надо мной по этому поводу. Я и сама готова была посмеяться над собой, тем не менее неизменно закрывала все двери, прежде чем лечь спать.

Оцепенев от страха, я сидела в кровати и напряженно вслушивалась в окружающую тишину. Ничего. Рядом со мной, на прикроватной тумбочке, стоял телефон, и я была абсолютно уверена в том, что полиция тотчас же приедет на вызов. По крайней мере, Дана точно приедет. Но что я им скажу? Пожалуюсь на посторонний запах? На приоткрытую дверь?

Я заставила себя выбраться из кровати, пытаясь вспомнить, как рекомендуется поступать в подобных ситуациях. Вести себя тихо или, наоборот, поднимать шум? Может быть, снять трубку телефона и сделать вид, что я звоню в полицию? Я подошла к двери и резким движением распахнула ее. Коридор был пуст. Правда, там было еще четыре двери. Три из них вели в гостевые спальни и одна в большую ванную комнату. Внизу скрипнула половица.

Я опрометью бросилась назад в спальню, распахнула дверцы шкафа и потянулась к верхней полке. Нащупав нужный предмет, я достала его, проверила, на месте ли металлический штырь, и, выставив его перед собой, как это делают с пистолетами в телевизионных фильмах, вышла в коридор. Дойдя до лестницы, я остановилась. В руках у меня был так называемый «гуманный убийца». [4]Этому топорному, малоэффективному приспособлению из железа и меди было несколько десятков лет. Оно принадлежало еще моему дедушке и предназначалось для того, чтобы добивать раненых или очень старых лошадей. Дункан много раз умолял меня избавиться от этого монстра, но я никак не могла с ним расстаться, и теперь была очень этому рада. Правда, толк от него мог быть только в том случае, если стрелять в упор, но ведь мой незваный гость этого не знает. Главное, имея даже такое несуразное оружие, я почувствовала себя гораздо увереннее и набралась смелости для того, чтобы спуститься вниз.

Я проверила входную дверь. Закрыта и заперта на ключ. Я распахнула дверь в столовую и быстро огляделась по сторонам. Никого. Наша просторная гостиная располагалась по другую сторону холла. В ней стояли три больших дивана, за которыми мог спрятаться кто угодно. Я осторожно шагнула внутрь.

Вдруг до меня донесся звук бьющегося стекла, топот удаляющихся шагов и скрип открывающейся задней двери. Бросившись на кухню, я нащупала выключатель и включила свет. Плиточный пол был усеян осколками большой вазы, которую я поставила слишком близко к краю стола. Сквозь распахнутую настежь заднюю дверь в дом ворвался поток холодного ночного воздуха. Подбежав к двери, я быстро закрыла ее, заперла на ключ и задвинула оба засова.

Убедившись, что дверь надежно заперта, я повернулась к телефону и вдруг заметила, что дверь в подвал открыта и там горит свет. В три шага я оказалась возле каменных ступеней.

Я не собиралась спускаться вниз. Наш подвал достаточно жуткое место даже в дневное время. Но внизу, у основания каменной лестницы, лежал какой-то предмет, которого там определенно не должно было быть.

Завернутый в ткань предмет был размером с грейпфрут. Конечно, нас разделяло несколько метров, и освещение оставляло желать лучшего, но я не сомневалась в том, что ткань цвета слоновой кости была льняной. И на ней проступали алые пятна.

Я понимала, что нужно немедленно, сейчас же звонить в полицию, но ноги сами несли меня вниз. Один шаг, другой. Всего восемь каменных ступеней, и я уже внизу, рядом с загадочным предметом. Не прикасаясь, я присела на корточки, чтобы получше его рассмотреть.

Алые пятна были мокрыми. Какая-то красная жидкость просачивалась сквозь льняную ткань и стекала на каменный пол подвала. Я протянула руку и осторожно коснулась округлого свертка, почему-то ожидая, что он окажется теплым. Но он был совершенно холодным, а запах… запах оказался для меня полной неожиданностью. Я взяла сверток в руки и развернула льняную ткань. Часть содержимого рассыпалась по полу. Я смотрела на то, что осталось у меня в руках.

Это была клубника.

Не земляника – сейчас был не сезон, – а обыкновенная садовая клубника, которую можно купить в любом супермаркете и овощном магазине. Почти все нежные ягоды были смяты и раздавлены. Отсюда и сочащаяся сквозь льняную ткань красная жидкость, и сладкий летний запах. Опустившись на колени у входа в тускло освещенный подвал, я смотрела на алые ягоды и злилась, что позволила какому-то мерзавцу так напугать себя. Но теперь страх исчез без следа, сменившись холодной яростью. Сунув пистолет под мышку, я сгребла упавшие ягоды, поднялась на ноги и пошла наверх. Поднявшись по ступеням, я закрыла дверь в подвал и повернулась, собираясь подойти к телефону.