Наследство (СИ) - Измайлова Кира Алиевна. Страница 41

Это были не очень высокие, насколько можно было судить по сидящим верхом, темнолицые люди. Правда, кожа их была не кофейной или вовсе черной, как у тех невольников, что привозили когда-то из южных походов, а, скорее, цвета глины, прокаленной солнцем. Они обладали резкими чертами лица, немного непривычными, но не отталкивающими, а красноватый оттенок кожи делал эти бесстрастные лица похожими на отлитые из бронзы диковинные маски.

Длинные черные волосы эти люди – делакоты, так, кажется, называл их Генри, – носили заплетенными в косы и украшали цветными ремешками, бусинами и расшитой тесьмой. Темные глаза, выражения которых Мария-Антония разобрать не могла, смотрели на нее вроде бы безо всякого интереса.

– Ты откуда узнал, что тут кто-то окажется? – спросил Генри ближайшего делакота, худого, с широким шрамом через все лицо и замысловато изукрашенными предплечьями – у сына равнин рисунки на теле были богаче и сложнее, чем у Монтроза. – Предупредил кто?..

– Шаман сказал, – ответил тот спокойно. – Сказал, через Пустое место кто-то идет к нам. Нужно проверить.

– Ясно… – Генри помотал головой. – Ну, спасибо старику. Если б не его предчувствия, мы бы вас еще долго искали!

– Зачем нас искать? – так же спокойно произнес мужчина. – Мы там же, где всегда.

– Еще не собираетесь уходить? – поинтересовался Монтроз.

– Собираемся, – кивнул его собеседник. – Уже скоро снимемся с места. Ты вовремя успел.

– А ты что-то нерадостен, друг мой, – прищурился вдруг Генри. – Случилось что-нибудь?

– Я ничего не знаю, – был ответ. – Спрашивай вождя.

Монтроз снова мотнул головой, как норовистая лошадь, повернул коня и поравнялся с Марией-Антонией.

– Что-то неладно, – сказал он вполголоса. Спутники вроде бы вовсе не смотрели в их сторону, но девушка была уверена, что они различают каждый жест и слышат каждое слово. – Хаур не говорит, но знает наверняка. Но не расколется, тут к гадалке не ходи…

– Может быть, нас ждут в их лагере? – предположила принцесса.

– Вряд ли, – вздохнул Генри. – Тогда они б меня предупредили, я им не чужой все-таки. Ну и… сложновато их заставить организовать засаду на старого знакомого. Силой если только, но, знаешь, силой с детьми равнин мало что можно сделать, все это знают. Их же всех потом перерезать придется, а если хоть один выживет, покоя не будет. Да и в других племенах у них и приятели есть, и родственники, так что лучше не связываться. – Он поморщился, потер подбородок. – Вот подкупить можно, это да. За хорошую плату они много чего сделают. Но я ведь…

– Я слышала, ты им не чужой, – перебила Мария-Антония. – Только, знаешь, ты ведь им не кровный родственник, насколько я понимаю, а это…

– Ты не понимаешь, – покачал головой Генри. – Я принят в семью. Неважно, что у меня морда другого цвета и волосы светлые, я приемный сын. А у них не делают различия между родным и приемным, ясно тебе?

Видно было, что ему очень хочется в это верить, но он все-таки сомневается.

– Если бы за нами охотились, – сказала девушка, – что стоило бы этим людям нас схватить?

– Ну, они знают, что я хорошо стреляю, – ухмыльнулся Монтроз. – Да и собаки у меня не для красоты. Так что с таким численным перевесом… не рискнули бы. А если б выслали отряд побольше, я бы уж точно насторожился, и они это превосходно понимают. Нет, если будут брать, то для начала усыпят бдительность, так что смотри по сторонам. Ты человек здесь чужой, можешь за что-то зацепиться… – Он зло сплюнул наземь. – Дожил!! Своих подозреваю!

– Лучше ты потом перед ними повинишься за беспочвенные подозрения, чем угодишь в руки противнику, – обрезала Мария-Антония.

– Тоже верно, – хмыкнул Монтроз. – Умеешь ты ободрить! Ладно… Скоро приедем уже, так что слушай меня внимательно. Тут не принято, чтобы женщина перечила мужчинам…

– А где это принято? – не удержалась девушка.

– Я серьезно говорю, – нахмурился он. – У нас всё же иначе, а тут даже не думай влезть в мужской разговор, если не спросят сами. Это… неуважение, в общем. Старухи, особенно те, у кого много детей, имеют право голоса, но и только. – Генри ухмыльнулся каким-то своим мыслям. – Мужики, ясное дело, бывают у женушек под пяткой, но кто ж признается? Ты не беспокойся, я от тебя ничего утаивать не стану. Но с вождем, если дело действительно неладно, мне придется говорить наедине. Понимаешь?

– Конечно, – спокойно сказала Мария-Антония.

Это было ей более чем понятно. Муж ведь не приглашал ее на советы, но порой делился с нею проблемами, а то и прислушивался к ее мнению… В мире мужчин женщине не так-то просто завоевать уважение, и принцесса прекрасно знала, как следует вести себя, чтобы не ранить мужское самолюбие, но в то же время заставить считаться с собой.

– Хорошо, – сказал Генри. Лицо его было тревожным и усталым, что и неудивительно, и Мария-Антония искренне пожелала, чтобы они вскоре оказались среди друзей, где можно будет немного передохнуть, прежде чем продолжить путь. – И знаешь, что еще? Если я вдруг поведу себя… ну… грубо, в общем, ты не обижайся и не вставай в позу. Мало ли что… тут могут просто не понять, отчего женщине такое уважение, если ей не сто лет, и она не прародительница половины племени.

– Если ты по-прежнему не станешь распускать руки, Генри Монтроз, – ответила принцесса, прикусив губу, чтобы не рассмеяться, – я, так и быть, стерплю какую-нибудь грубость или бранное слово. Но только от тебя, а не от… твоих родственников.

– Это само собой, – серьезно сказал он. – Просто лучше сразу обозначить, что ты… ну, в общем… со мной, чтобы ни у кого мысли не возникло о каких-нибудь глупостях.

Мария-Антония кивнула с важным видом, продолжая смеяться про себя. Ну что же тут непонятного? Муж жену может учить, как ему вздумается, но попробуй влезть посторонний с советом или, не приведи господь, осмелься кто тронуть чужую женщину, ему не позавидуешь. Верно говорили в ее времена, мол, муж да жена – одна сатана. И пусть Генри ей не муж, вряд ли эти люди станут проверять! Притвориться же совсем не сложно, если нужно для дела.

– Ну и хорошо, – произнес Монтроз с изрядным облегчением. Опасался, наверно, что она может заартачиться или вспомнить о своем благородном происхождении. – Но по сторонам всё равно смотри внимательно. Револьвер я тебе оставлю, пусть будет под рукой. Если что… – Он нахмурился, прикусил губу, потом махнул рукой. – Не буду загадывать! Я уже всё сказал, ты помнишь!

– Я помню, – кивнула принцесса. Генри Монтроз обещал выполнить задание, и этого достаточно…

…Напряжение не отпустило его, даже когда он увидел знакомые лица. Всех этих делакотов он отлично знал, охотились вместе, зимовали как-то, праздновали… Но все они показались Генри непривычно хмурыми, чем-то озабоченными, и это наводило на неприятные размышления.

И всё же он был уверен, хоть и подтачивал эту уверенность червячок сомнения, что племя его не предаст. Старик шаман придумал бы, как дать ему знать о грозящей опасности. Нет, дело в другом, и даже если это другое связано с ним, Генри Монтрозом, то оно не угрожает ему именно в этот момент. А если есть время на раздумье, это уже неплохо, считал он.

И хорошо, очень хорошо, что принцесса не стала ни о чем выспрашивать именно сейчас, возражать, будто понимала, что с этими людьми нельзя вести себя так, как с жителями более цивилизованных краёв! Может, и правда понимала, не станешь же выпытывать прямо сейчас… Хаур и остальные наверняка подслушивают, у них уши чуткие, у прирожденных-то охотников! И так пришлось наговорить лишнего, но он предпочел предупредить девушку, чем потом расхлебывать последствия. Дети равнин терпеливы, но в то же время бывают по-детски обидчивы, лучше уж не рисковать…

До становища оказалось неблизко, они добрались только к вечеру второго дня. Генри с удовольствием смотрел по сторонам, отыскивая знакомые лица, отвечал на приветствия, не забывая краем глаза следить за принцессой. Той всё было в новинку, она с большим интересом рассматривала жилища делакотов, сооруженные из выделанных шкур, натянутых на слеги, возящихся в траве детишек, длиннокосых женщин, занятых повседневными заботами… но всё же не настолько, чтобы не отвлечься от них и не потаращиться на старого знакомца!