Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 46

– Кэтрин! Не надо…

Дверь открылась. Она стояла, едва заметно улыбаясь, склонив голову к плечу, и ждала.

– Так чего ты хочешь? – повторила она свой вопрос, пристально глядя ему в глаза.

– Господи! Я не знаю…

– Знаешь. И я не думаю, – сказала она с едва различимой насмешкой, – что сыну столь чтимого в Китоне преподобного Мэтисона пристало лгать о своих чувствах, а также упоминать имя Господа всуе.

– Так вот в чем дело?! – взорвался Тед. У него голова шла кругом. В этот момент он понял, что чувствует человек, когда земля уходит у него из-под ног. – Тобой двигало простое любопытство? Ты находишь, что переспать с сыном священника тебе было бы полезно с точки зрения накопления сексуального опыта? Тебе интересно, как мы занимаемся любовью?

– Разве кто-то говорил о сексе, офицер?

– Я понял, – сказал Тед с брезгливой усмешкой. – У тебя пунктик насчет копов. Ты спутала меня с Брюсом Уиллисом и думаешь, что заниматься сексом с…

– Ну вот, ты опять о сексе. Ты больше ни о чем говорить не можешь?

Чувствуя себя кретином и злясь из-за этого, Тед сунул руки в карманы форменных штанов и, хмуро уставившись на нее, спросил:

– Если ты не о сексе со мной мечтаешь, так о чем же тогда, черт возьми?

Она вышла на веранду – уверенная в себе, умудренная опытом женщина, куда более мудрая, чем он сам, по крайней мере по его нынешним ощущениям. Ну и ладно, как есть, так тому и быть. Руки сами потянулись к ней, и он привлек ее к себе.

Она тихо сказала:

– Я мечтаю выйти за тебя замуж. И прекрати чертыхаться.

– Замуж! – воскликнул он.

– Ты, кажется, шокирован, дорогой?

– Ты сошла с ума.

– Да, я схожу с ума. По тебе. – Приподнявшись на цыпочки, она скользнула ладонями по его груди и обняла за шею. Тело Теда мгновенно занялось пожаром, словно Кэтрин была факелом. – У тебя есть один-единственный шанс, чтобы загладить передо мной свою вину. Ты обидел меня, когда поцеловал в последний раз.

Беспомощный Тед наклонил голову и прикоснулся к ее губам, скользнув по ним языком. Кэтрин застонала, и этот стон его обезоружил. Больше он себе не принадлежал. Он овладел ее ртом, жадно скользя руками по ее телу, прижимая ее к себе, и поцеловал нежно и бережно. На вкус она была как райский плод, на ощупь тоже. Грудь ее вздымалась, тело – сливалось с его телом, словно они были вылеплены исключительно друг для друга. Потом, спустя много-много минут Тед наконец смог поднять голову и заговорить, но голос его был хриплым от желания:

– Мы оба сошли с ума.

– Мы без ума друг от друга, – согласилась Кэтрин. – Я думаю, сентябрь – отличный месяц для свадьбы. А ты как считаешь?

– Нет.

Она наклонила голову и посмотрела на него, и Тед услышал свой голос словно со стороны:

– Август мне нравится больше.

– Мы могли бы пожениться в августе на мой двадцатый день рождения, но в августе жарко.

– Не так жарко, как мне сейчас. Я сейчас взорвусь от жара.

Она попыталась придать лицу серьезное выражение, но все кончилось тем, что захихикала и сказала:

– Я потрясена! И это говорит сын священника!..

– Я обычный человек, Кэтрин, – сказал Тед, но он не хотел, чтобы она поверила в его заурядность. Нет, он хотел, чтобы она считала его необыкновенным, исключительным, способным на подвиги. Таким она заставляла его чувствовать себя: сильным и нежным, властным и мудрым. И все же ему казалось, что надо дать ей больше времени, чтобы она выяснила, кем и каким он на самом деле является. – Сентябрь вполне меня устраивает.

– Не думаю, что это устраивает меня, – с дразнящей улыбкой сказала она. – Как сын священника, ты, полагаю, станешь настаивать на том, чтобы мы подождали до свадьбы.

Тед сумел придать лицу недоуменное выражение.

– Чего подождали?

– Подождали с сексом.

– Это мой отец священник, а не я.

– Тогда займись со мной сексом сейчас.

– Не так быстро! – Внезапно Тед обнаружил, что оказался в весьма двусмысленном и странном положении, отстаивая собственные принципы в отношении брака, о котором еще час назад и думать не думал. – Я не возьму ни цента из денег твоего отца. Если мы поженимся, ты будешь женой копа, пока я не получу диплом юриста.

– Идет.

– Твоим родителям совсем не понравится твой выбор.

– Папа смирится.

Она оказалась права, как позже выяснил Тед. В том, что касается умения манипулировать окружающими, Кэтрин не было равных. Все, включая ее родителей, чуть ли не с радостью шли у нее на поводу, готовые выполнить любой ее каприз. Все – за исключением Теда. За шесть месяцев брака он так и не привык есть одни консервы и жить в доме, который никогда не прибирался. А самое главное, он так и не смог привыкнуть к внезапным переменам ее настроения и непомерным, абсурдным запросам.

На самом деле она никогда не хотела быть женой Теда, и она уж точно не хотела быть матерью. Они прожили в браке два года, когда Кэтрин обнаружила, что беременна, и пришла в ярость. Но случился выкидыш, и Кэтрин даже обрадовалась. Ее реакция на беременность стала для Теда последней каплей, переполнившей чашу терпения, и решающим доводом в пользу того, чтобы дать ей развод, которым она ему угрожала всякий раз, как он отказывался пойти ей на уступки.

Голос Карла вывел Теда из задумчивости.

– Не стоит говорить родителям о Бенедикте, – сказал Тед, посмотрев на брата. – Если даже Джулия в опасности, не будем им об этом говорить как можно дольше. Побережем их.

– Согласен, – сказал Карл.

Глава 22

– Мы заблудились, я знаю! Куда мы едем, скажите на милость? Что можно найти тут в горах, кроме заброшенного поселка лесозаготовителей? – Голос Джулии дрожал от нервного напряжения.

Они давно свернули с шоссе на узкую дорогу, взбиравшуюся в гору бесконечными сериями крутых поворотов. Этому серпантину не было конца. По такой дороге и летом было ехать опасно, а зимой по обледеневшей земле и при плохой видимости – равносильно самоубийству. У Джулии волоски на затылке стояли дыбом. Казалось, хуже быть уже не может. Но стоило Джулии об этом подумать, как они свернули на извилистую дорожку, настолько узкую, что мохнатые лапы сосен касались машины с обеих сторон, неохотно пропуская ее вперед.

– Я знаю, что ты устала, – сказал ее пассажир. – Если бы у меня была хоть малая надежда на то, что ты не выпрыгнешь из машины, я сам бы повел, а тебе бы дал отдохнуть.

С момента их последнего поцелуя прошло уже двенадцать часов, и все это время Зак вел себя по отношению к Джулии с галантной учтивостью и даже с участием. Вот это его участие и тревожило Джулию сильнее, чем раньше его гнев. Она не могла отделаться от ощущения, что он изменил свои планы не только в отношении ее, но и на нее тоже. И как следствие, она отвечала на все его попытки притвориться джентльменом отрывистыми колючими фразами, из-за чего самой себе казалась последней хамкой и грубиянкой. Она была самой себе противна и за это тоже была зла на Зака.

В ответ на его очередную попытку продемонстрировать ей свое сочувствие Джулия зябко поежилась:

– Если верить карте и твоей распечатке, нам надо двигаться на восток. Но мы не едем на восток, мы поднимаемся вертикально вверх. Может, ты забыл – это автомобиль, а не вертолет!

Бенедикт протянул ей колу, которую они купили в магазине на заправке, где он еще раз проводил ее в туалетную комнату и они заправились топливом. Как и раньше, он не дал ей запереть дверь изнутри и, когда Джулия закончила свои дела, зашел в туалет и проверил, не оставила ли она там какого-нибудь послания. Когда он протянул ей колу, обойдясь без комментариев относительно ее жалобы об опасных дорожных условиях, Джулия решила, что больше вообще не станет ничего говорить. При других обстоятельствах она бы восхищалась захватывающим дух видом гор, покрытых снегом, и величественных сосен, но наслаждаться всей этой красотой было просто невозможно, потому что вождение требовало предельной сосредоточенности и концентрации внимания. Стоит лишь на мгновение расслабиться и можно пропустить поворот. Джулия догадывалась, что конечная точка маршрута близка, поскольку они свернули с последней более или менее приличной дороги двадцать минут назад. Теперь они, пробиваясь через пургу, взбирались в гору по узкой дороге, которая была всего на пару дюймов шире самой машины.