Золото вайхов - Корн Владимир Алексеевич. Страница 64

– Вот, собственно, и все, если вкратце. Извините за сумбурность, но я предупреждал вас, что совсем не специалист в этой области.

Цаннер сидел, ошарашенный потоком новой информации, вылившейся на него. Вот теперь пора окончательно его добить.

– Цаннер, вы, наверное, обратили внимание на начавшуюся стройку, что возле мельницы, на противоположном берегу реки?

Цаннер, немного придя в себя, кивнул:

– Да, конечно. Говорят разное, но никто толком не знает, что там будет.

– Признаюсь вам как на духу: есть у меня заветная мечта, мечта всей моей жизни. Заключается она вот в чем. Я хочу собрать в одном месте талантливых ученых, создать им необходимые условия, положить достойную оплату. Словом, сделать все, чтобы они могли спокойно работать и экспериментировать. Вечерами могли бы собираться вместе, чтобы устраивать дебаты и обсуждения. Я мог бы присутствовать при этом и набираться мудрости у этих людей. Нет, конечно, в первую очередь они бы работали над теми поручениями, которые буду давать им я, но и на свои собственные разработки времени будет более чем достаточно. Представляете – никаких проблем с бытом и деньгами, отличные условия жизни, один выходной в неделю, который можно использовать по своему усмотрению, в конце концов, бесплатное и очень качественное питание…

Видел бы кто, как смотрел на меня Цаннер! Всем своим видом он говорил: я ученый не из последних в Империи, только обстоятельства заставили меня практиковать в этой глуши. Но что-то мешало ему сказать это напрямую. Помучив его еще немного, я невинно спросил:

– Сами-то вы как относитесь к идее поработать в таком центре? – И тут же с сомнением добавил: – Хотя селения-то не оставишь без врача.

Цаннер вскочил на ноги:

– Да найду я сюда врача, господин барон, обязательно найду, это не проблема! А вот у меня второй такой возможности может и не быть, потому очень прошу, возьмите меня в этот ваш, как вы говорите, центр. А уж я, поверьте, не последний человек в медицине…

Я прервал его вопросом:

– Тогда расскажите, что же произошло на самом деле? Ходят слухи, что в результате ваших неудачных экспериментов гибли люди.

Если Цаннер и смутился, то виду не подал:

– Поймите, эти люди были смертельно больны, а я давал им шанс – пусть призрачный, крохотный, но шанс. Увы… – Доктор развел руками.

– Хорошо, хорошо, господин доктор, мы поговорим с вами обо всем этом позже, времени еще достаточно. На первом плане у меня все же другое. И еще: ищите себе замену, она вам понадобится. Как будете располагать свободным временем – приезжайте ко мне, побеседуем, у меня еще много есть что рассказать, да и к вам куча вопросов. Вы все-таки больше на мышках экспериментируйте, на собачках, на свинках разных.

– На мышках? – Цаннер задумался.

– А что, общепринятая практика. У нас с животными сходство значительно больше, чем нам хотелось бы думать. Возьмем тех же свиней – слышал я, что и обмен веществ у нас похожий, и процесс пищеварения, и еще что-то. Со свиньями, правда, дорого получится – где я вам столько свиней наберу? А вот с мышками самый раз, и дешево, и сердито.

Цаннер проводил меня до лошадей, даже сделал попытку помочь мне забраться на Ворона, так ему понравилась наша встреча и возможные перспективы.

По дороге я успел рассказать ему одну историю, то ли где-то услышанную, то ли прочитанную. В ней шла речь о группе врачей, у которых было что-то наподобие клуба по интересам. Они собирались по вечерам, беседовали, пили чай, вероятно, и еще что-нибудь, покрепче. И была у них своеобразная игра в угадайку. Поскольку все были практикующими докторами, а смертность в те времена была высока, они по очереди рассказывали симптомы болезни очередного своего почившего пациента и предлагали остальным поставить диагноз. Как известно, правильное определение болезни – одна из самых больших проблем в медицине. Так вот, посовещавшись и придя к общему мнению, доктора ставили диагноз. А поскольку пациент к тому времени был уже мертв и вскрытие выявило причины его смерти, их правоту нетрудно было проверить.

Так они и забавлялись, пока не заметили, что один из них стал лечить значительно успешнее своих коллег. И ему пришлось признаться, что он рассказывал симптомы болезни живых пациентов. Говорят, так и появился на свет медицинский консилиум, где ведущие специалисты ставят больному диагноз и назначают курс лечения в особо тяжелых случаях.

В этом мире до этого явно еще не додумались – я подарил идею Цаннеру безвозмездно, в знак хорошего расположения. Доктор понял это и взглянул на меня с благодарностью.

– Кстати, – я хлопнул себя по лбу. – Наконец-то вспомнил, зачем к вам пожаловал, кроме задушевной беседы, конечно. Скажите, есть ли среди ваших знакомых хороший химик, человек, влюбленный в свое дело и согласный переехать сюда? Вот он-то и нужен мне в первую очередь.

Такой человек среди знакомых Цаннера нашелся, и доктор подробно объяснил, как найти его в столице.

– Заезжайте, мы еще о многом с вами не поговорили – например, о генетике, о пластической хирургии, в конце концов, о фармакологии, – пригласил я доктора уже с коня.

Глава 26

Дела баронские

Мы с Проухвом отправились к кузнецу в Малые Луки – имелся у меня к нему и заказ, и разговор.

Некоторое время мы ехали, думая каждый о своем. Проухв весь разговор с Цаннером просидел с открытым ртом, даже не пытаясь его закрыть. Сейчас у него на лице явственно читалось желание задать мучивший его вопрос. Наконец Прошка не выдержал и спросил:

– Ваша милость, а эти вот… – он неопределенно поводил вокруг себя руками, – они везде есть?

– Конечно, везде, так и кишат вокруг. И бактерии, и вирусы, и микробы, и инфузории всякие, – мгновенно отозвался я.

Прохор с опаской огляделся.

– А если они такие маленькие, как они могут человеку вред нанести?

– Когда их мало – не могут. Но когда они попадают в благоприятные условия, то начинают размножаться, размножаться – и вот тут дело плохо. Ты понял, что такое иммунитет?

– Ну это который борется с ними, внутри человека сидит, только его тоже не видно. А у меня он есть?

Я взглянул на Прошку – здоровый такой малый, с румянцем на всю щеку.

– Конечно есть, Проухв. У тебя хороший иммунитет, можно даже сказать, отличный. Ты вообще болел когда-нибудь?

– Кашлял, когда мы искали проход в долину и на камнях спали. Потом прошло.

– А в детстве?

– В детстве нет, ничего не болело. Задница, правда, часто болела, когда отец розгой наказывал.

Может, это и есть путь к хорошему иммунитету, подумалось мне. Надо предложить Цаннеру дешевый и доступный способ. Наберет несколько контрольных детских групп и будет следить за ними, анализировать. Тех порют через день, тех раз в неделю, тех розгами, тех ремнем, а вот тех совсем не порют и даже не ругают… Лет через пятнадцать можно будет и диссертацию накатать, с диаграммами, статистикой и прочей ерундой. Изверг ты, Артуа, как есть изверг.

– Иммунитет низкий у ослабленного организма, а тебе, Прохор, нечего бояться: и организм у тебя сильный, и отец здорово поднял его тебе. Выкинь из головы и забудь. Не забывай только руки перед едой мыть – и все будет нормально.

В этом мире присутствовали и малярия, и оспа и, по всей видимости, бубонная чума – как там ее по-медицински? Насчет энцефалита не слышал и насчет гриппа тоже, но это не значит, что их нет. Надеюсь, что я ничего сюда не затащил. Все, хватит об этом – вот уже и кузня, и сам кузнец вышел встречать, предупрежденный подмастерьем…

С кузнецом мы сговорились быстро: я заказал ему свои любимые железки для занятий. Люблю я это дело – и удовольствие получаю, и для здоровья полезно. Оборудую зальчик небольшой, а фехтовать и на открытом воздухе можно, так даже лучше, в условиях, приближенных к боевым. Еще поговорил с кузнецом относительно возможного его перехода на работу в строящийся центр. Песню я пел обычную – работа интересная и оплата высокая.