Выбор свободы - Чиркова Вера Андреевна. Страница 31

Однако не было в них и той чуть показной услужливости, которой ястребицы были окружены в Гнезде, словно драгоценные птицы в золотых клетках. Это была непринужденная, но ничуть не унизительная забота более сильных людей о тех, кто послабее, и чародейки воспринимали ее совершенно спокойно, не благодаря и не ломаясь.

Мила молча прислушивалась к дружеским шуткам спутников и их беззаботной болтовне, легко переходившей в серьезные рассуждения и разговоры, и все отчетливее ощущала себя среди них совершенно чужой. И одновременно в ее душе росло горькое понимание, насколько мало она знала до этого дня мужчину, чьи голубые глаза и белокурые локоны снились ей уже не первый год. Он вовсе не был тем немногословным, томным и загадочным красавцем, каким представляли его девицы и молодицы Серого гнезда.

Ничуть. Куда-то исчезла с лица ленивая усмешка, а из движений утонченное изящество. И казавшийся давно знакомым ястреб оказался ехидной, почти не уступавшей в язвительности знаменитому Ольсену. А когда отряд вставал на привал, он ловко разжигал костер, кормил тэрхов и варил отвар, да вообще работал наравне с мощным Ранзелом и Ардестом. А ещё Дарс рассуждал о таких серьезных вещах, о каких Мила никогда раньше и не задумывалась, и с ним зачастую соглашались остальные княжичи и чародеи.

И вот это с каждой минутой путешествия все больше ввергало девушку в бездну отчаяния. Видимо, Луидия была права, Мила и в самом деле наивная глупышка и совершенно не подходит в жены такому мужчине, как Даренс. Да она теперь при нем и слова не может сказать, боится попасть впросак и вызвать на красивых губах едкую пренебрежительную ухмылку.

Дверь крохотной спаленки давно тихо прикрылась за ускользнувшей на совет Бенрой, а ястребица ещё лежала, припоминая вчерашнее путешествие и расстраиваясь всё больше. Вот куда Мила с ними плывет, зачем? Ну, допустим, выучится она на чародейку, начнет предсказывать разные бедствия, а как жить, если сердце полно полынной горечью безвозвратной потери? А если не учиться, то куда деваться? Да ей даже уйти теперь некуда… в чужой одежде и в чужом краю, вдали от брата, единственного близкого родича, который мог бы забрать ее в свой дом.

Мила закрыла наполнившиеся слезами глаза и отвернулась к стенке, не желая, чтобы вернувшаяся чародейка рассмотрела ее лицо и начала жалеть… или, ещё хуже, звать Эвесту.

Сколько она так пролежала, Мила не знала, по легкому толчку да по топоту ног смекнула, что барка причалила, а оглянувшись на светлеющее оконце, определила, где они теперь. Возле Туры, там, где Даренс и его братья оставили своих воинов. И значит, все они сейчас сошли на берег… а ее с собой не позвали. Ну да, зачем она им там нужна со своим наивным любопытством… только под ногами путаться и мешать. Ну и пусть, зато можно спокойно умыться, пока никого нет.

Ястребица неловко выбралась из подвесного ложа, похожего на сельскую детскую люльку, натянула простое платье, в котором чувствовала себя полуодетой, без кипы привычных юбок и корсажа, наспех заколола косу и отправилась в умывальню. Вода была студеной, и Мелания не столько умылась, сколько окончательно проснулась, зябко поежилась, плотнее обернула шалью плечи и вышла на корму, хоть издали посмотреть на знаменитое село. А едва шагнула на свет из полутемного прохода между тюками, сразу рассмотрела княжича Ардеста, самозабвенно целующего у перил свою жену.

Несколько секунд девушка рассматривала их с жадным интересом, затем сообразила, что ее могут застать за таким неприглядным занятием, и отпрянула назад, торопясь укрыться в небольшой столовой, где пили горячий отвар люди хозяина. Она уже успела развернуться, да приостановилась на миг, глянуть напоследок на чем-то притягивающий ее берег.

Поодаль проступали из белой кипени цветущих садов освещённые рассветными лучами солнца красноватые крыши домов, ближе темными языками текли к реке густые пласты тумана, похожие больше на дым.

И вдруг словно что-то вспыхнуло перед глазами, ослепляя ярким видением, и солнечное утро вмиг исчезло, странным образом превратившись в вечерний сумрак, щедро расцвеченный гигантскими огненными цветами. И уже не туман, едкий тяжелый дым полз по проулкам, и не крыши краснели сквозь него, а струйки крови защитников, отстреливающихся из чердачных оконцев и с пологих крыш овинов и хлевов. Вокруг них сновала черной пеной толпа диковинно одетых людей, и не понять было, блики огня раскрасили их сабли густым пурпуром или кровь. А возле самого большого дома спина к спине бились против чужаков двое воинов-этросов, и сквозь дым и пламя Мила ясно разглядела, как по растрепавшимся белокурым волосам одного из них струятся алые змейки. Вот он на миг оглянулся, и девушка вскрикнула раненой птицей, тотчас узнав Даренса.

А в следующий момент видение погасло, а на юную ученицу навалилась неимоверная тяжесть и тошнота, словно вернулся назад тот миг, когда она умирала от «заботливо» предложенного яда.

Сил хватило лишь на то, чтоб тихо застонать и ухватиться за какой-то тюк, а вот удержаться на ногах она уже не сумела, и так, цепляясь за грубую рогожу, сползла на затоптанную палубу.

Глава пятнадцатая

— Мелания! — оглянувшаяся на отчаянный возглас куница рванулась вперед, но ее опередил один из ватажников, как раз шедший на палубу.

Попытался подхватить девчонку и отшатнулся: на ткани ее невзрачного серенького платья, под опущенным подбородком, быстро расплывалось буровато-алое пятно.

— Отойди. — Берест подхватил девушку на руки, перенес к скамейке и осторожно уложил, но Веся немедленно вмешалась.

— Не так, подними голову повыше, у нее идет кровь из носа, сейчас я остановлю.

Она провозилась с ученицей почти час, постепенно добавляя ей неизвестно куда исчезнувших сил. Казалось, будто злобный и невидимый упырь выпил их из девчонки одним глотком.

— Мила… — выводя ученицу из целительного сна, мягко позвала княжна, едва ресницы девушки задрожали. — Что случилось? Тебя кто-то испугал?

— Пить… — чувствуя в горле шершавую сухость, с трудом выдавила Мелания, а едва проглотив пару глотков, заторопилась, отвела жестом от лица кружку и шепнула: — Дарс.

— Не может быть… его даже нет сейчас на барке, — нахмурился Берест, не понимая, что происходит: девушка не лжет, но и правдой это быть не может.

— Вечер… — Мила глотнула ещё воды, распробовала в ней мягкий аромат ромашки и ещё каких-то трав, — эта деревня… люди в кожаных одеждах, огонь, кровь… их окружили, он ранен.

— Темная сила, — охнула потрясенно Веся. — Ты понял, Дест? Это предвиденье… Она же видящая, но пока слабая… Нужно всех собирать.

— Но почему она увидела, а Ансерт с Бенрой — нет? — недоумевал Берест, доставая верный рожок.

— Там развилка… — начала понимать Веся. — Понимаешь, она наверняка думала о Даренсе… а впереди развилка, вот она и почувствовала ее. Боюсь сказать вслух, но наверняка Дарс должен был в этом бою погибнуть.

— Он был ранен… по волосам текла кровь… — горестно всхлипнула Мелания, — а вокруг было несколько этих… черных. А рядом с ним только один воин… и везде кровь…

— Время примерно сказать можешь? — посуровел ястреб.

— Вечер… темнеет, всё горит, на крышах лучники… эти… ловят женщин… — голос девушки все сильнее дрожал, от осознания представшей перед ее глазами картины, и Веся решительно отдала приказ своей силе снова усыпить ученицу.

Свою работу Мила сделала, теперь дело за ними. Нужно многое продумать и приготовить, чтобы судьбы уже родных ей людей пошли по другой тропке.

— Зачем вы нас позвали? — настороженно уставился на брата Ранзел, когда Берест с женой вошли в столовую, где завтракали прибежавшие из Туры спутники. — Твой посыльный оторвал меня от важного дела.

— Самое важное дело сейчас здесь, — жестко отрубил Дест и тотчас мягче добавил: — Но несколько минут, чтоб спокойно выпить кружку отвара, у меня есть. А вы пока расскажите, какие сведения привозят ваши дозоры.