Ведьмин век - Дяченко Марина и Сергей. Страница 37
Собственно, с Клавом ничего не произошло. Кажется, он даже не опьянел; у него, правда, отнялись ноги, но голова оставалась до обидного ясной, и в ней вертелась, как обезумевшая белка в колесе, одна-единственная мысль.
Какая — Клав никогда не скажет вслух. Более того — и думать об этом преступно.
Может быть, он все-таки был тогда пьян? Может быть, он не помнит? Может быть, сидя с Дюнкой у костерка, они пытались согреться… изнутри?..
Нет. Это сегодня холодно — а в тот день было тепло, по-весеннему уютно, и голова его была трез-ва-я…
Каменная Дюнка смотрела укоризненно. Будто хотела сказать — и ты готов так про меня подумать? Про меня?!
— А ты ли… — прошептал Клав еле слышно.
На черный камень безбоязненно уселась круглая, как шар, радостная весенняя синица.
Глава шестая
За три квартала от площади Победного Штурма в его машине замигал красный огонек. Экстренный вызов; Клавдий запрещал тревожить себя на ходу, если дело терпит. Красный огонек на пульте иногда снился ему по ночам — назойливый, колющий, означающий тревогу.
— Да погибнет скверна… — звенящий от напряжения голос диспетчера. — Сигнал… От Графини. Красный сигнал.
— Принял, — глухо отозвался Клавдий. — Откуда?
— Оперный театр…
— Усиленный наряд. Я буду через десять минут.
Он не стал класть трубку, бросил на кресло рядом; прикрыл глаза, вызывая в памяти карту центра города. Резко развернул руль; Ивга на заднем сидении тихо ойкнула.
Графиней была Хелена Торка. Осведомителем она не могла быть по определению, Клавдий никогда и не ждал от нее сведений — и условную кличку отвел ей просто так, для порядка; красный сигнал от нее был равнозначен воплю ужаса.
Девчонка на заднем сидении молчала. Ни о чем не спрашивает, умница.
— Мы едем в оперу, — пробормотал Клавдий сквозь зубы.
Кинулась под колеса булыжная мостовая; через минуту снова сменилась асфальтом, Клавдий ловко обогнал огромную, как бегемот, прогулочную машину, и следующую — фургончик, и следующую…
— Я думала, вы не умеете водить, — шепотом сказала Ивга.
Клавдий сбавил темп, позволяя маячащему впереди светофору сменить красный свет на зеленый. Прибавил газу, проскочил на желтый, и еще раз проскочил; оперный театр открылся весь, сразу — массивное здание в лжеклассическом стиле, цвета слоновой кости, с медным гербом города на величественном фасаде и кучкой людей перед главным входом. До начале вечернего спектакля еще час…
Клавдий удержался от соблазна бросить «граф» прямо на пешеходную площадь перед театром, туда, где появление чего-либо на четырех колесах было бы громом среди ясного неба; не стоит раньше времени поднимать шум. Кажется, шума и без того не удастся избежать.
Клавдий встал у бровки, прямо под знаком «стоянка запрещена», и заглушил мотор; его машину уже заметили. Даже если бы зеленый «граф» прокрался на стоянку у служебного входа — заметили бы все равно; а так у него, по крайней мере, есть преимущество внезапности…
Он стиснул зубы. Ох, как много ведьм в этом здании. Инициированных. Действующих. Просто не верится, что столько ведьм может оказаться на свободе — и в одном месте…
— Мне страшно, — сказала Ивга за его спиной.
Она тоже чувствует. Только пока не умеет разбираться в своих ощущениях.
— Посиди в машине, — бросил он глухо. — Хотя нет… Пойдем со мной. От меня ни на шаг…
Одновременно справа и слева, и еще чуть дальше, на служебной стоянке припарковались три ничем не примечательные машины; Клавдий еле заметно кивнул. Вот так прибывает отряд спецназначения — не то автобус с экскурсантами, не то конфеты в буфет привезли…
Значит, новый тезис к старой внутриведомственной дискуссии «Должен ли Великий Инквизитор лично принимать участие в оперативных выездах?..»
Если выезд происходит по «красному» сигналу от Хелены Торки — должен.
В труппе оперного — полтора десятка «глухих», неинициированных ведьм. В училище — десять… Действующей — ни одной, во всяком случае по сводкам; откуда?..
Все как всегда. Театралы ждут открытия высоких дверей — за час до начала спектакля; все как всегда — только двери не открываются. Тоже не велика новость — случается, зрителей задерживают. Даже и на полчаса…
— Пойдем.
Зеркальные двери служебного хода; у турникета старушка с морщинистым волевым лицом:
— Господа, ваши пропуска?!
— Инквизиция города Вижны, — Клавдий отвернул манжет, показывая проблесковый фонарик-значок. — Оставайтесь на месте.
Оперный театр — особенное место. Старушка слишком хорошо знала слово «Инквизиция», а потому молча отшатнулась в тень.
Ивга бежала рядом. Клавдий оглянулся, прикидывая, кому бы ее поручить; начальник спецгруппы был уже тут, и в глазах у него стоял невысказанный вопрос. Начальника интересовало, кто в данный момент руководит операцией.
— Вы, — бросил Клавдий. — Распоряжайтесь и мной тоже. Девчонка… будет со мной. Я не могу сейчас ее отпустить.
Начальник кивнул:
— Попрошу вас взять на себя Торку… патрон.
— Пойдем, — Клавдий втянул Ивгу в боковой коридор. Хорошо, что в свое время ему хватило ума ознакомиться с закулисным устройством виженской оперы.
Рука Ивги не вырывалась. Терпела его железную хватку — и дрожала. Нервной дрожью; Ивге здесь не место. Неохота бросать ее без присмотра — но лучше оставить ее, чем тащить туда, где — он чует — полным-полно сильных и деятельных ведьм. Впрочем, пока явной угрозы нет никакой.
Они прошли мимо стайки женщин в униформе. Мимо толстого мужчины, копающегося в не менее толстом портфеле, мимо двух очень высоких юношей в трико, сидящих рядышком на подоконнике. Мимо доски объявлений, мимо лестницы, ведущей в буфет, мимо холла с коврами и фикусами. Миновали приоткрытую дверь в зеркальный зал, где шелестели тапочки по паркету. Миновали еще десяток дверей, за которыми вполголоса переговаривались, ходили туда-сюда, смеялись, переругивались; еще один холл — и Клавдий остановился перед полированной створкой с нарочито строгой табличкой. Постучал костяшками пальцев, не дожидаясь ответа, вошел; Ивга споткнулась на пороге. Она почему-то была уверена, что дверь не откроется.
— Госпожа Торка!
В приемной было пусто. Стол секретарши, недопитая чашечка чая, смятый бланк с типографской виньеткой в правом верхнем углу, две двери — направо и налево. Отключенный телефон. Ивга потянула носом; Клавдий тоже чувствовал запах сердечных капель. Еле ощутимый, выветрившийся запах.
Дверь направо. Пусто. Исполнительного директора нет на месте, неудивительно, странно лишь то, что не заперта дверь.
Дверь налево…
Женский пиджак, брошенный на спинку рабочего кресла. Вывороченные ящики стола; следы не то грубого обыска, не то бережного погрома. Любопытно, составляла ли госпожа Хелена списки своих любимых ведьм. И, если составляла, то где, спрашивается, хранила?..
Трубка телефона была аккуратно срезана. Рядом лежала связка ключей с брелоком в виде куриной лапы. Достаточно тяжелой, если подбрасывать на ладони.
Клавдий почти не размышлял.
— Ивга, поди сюда.
Девчонка вошла в кабинет; Клавдий подтолкнул ее к столу:
— Останешься здесь. Потом я тебя заберу.
Глаза ее испуганно округлились:
— Н-нет… я…
— Ненадолго.
Он дважды провернул ключ в замке; девчонка, против его опасений, не стала кричать и возмущаться. Ни слова, ни вздоха — ему вдруг сделалось неловко. Так, будто на него укоризненно смотрят, а он не в силах отвернуться…
— Я скоро, — сказал он запертой двери.
Размеренная жизнь театра уже прервалась. Уже смешалась и скомкалась, и покатилась пес знает куда; двери уборных были распахнуты настежь, и отовсюду слышался передаваемый по трансляции сухой, подчеркнуто спокойный голос: «Просьба ко всем работникам театра оставаться на местах. Просьба оставаться на местах. Подготовка к спектаклю прекращена; просьба ко всем работникам театра оставаться на местах… Не выходите в коридоры, оставайтесь на местах…»