Вождь викингов - Мазин Александр Владимирович. Страница 34

В общем, наш объединенный флот идет на гопстоп, и настрой у всех – оптимистический. Ветер попутный, и на веслах особо не напрягаются. У нас – двадцать гребцов на двенадцать румов. Почти две смены. Причем таким, как Стюрмир, Медвежонок, нурманы и англичане с арабом, смены, в общем-то, не требуется. Могут грести весь день напролет, разве что с перерывом на покушать. Да и недоросли поднакачались после прошлого похода. Даже Вихорёк справляется удовлетворительно. Даже Ренди, уже оправившийся от раны, хотя еще прихрамывает, гребет очень прилично. А это – важно. Наше место – во второй группе Иваровых драккаров. Если отстанем, нас, несомненно, подождут. Но позориться не хочется.

Одно хорошо: драккар наш легкий, ходкий (не ошибся с ним Ове, да и днище успели обработать), и мы запросто можем потягаться в скорости с кораблем Гримара, который идет у нас в кильватере, хотя на нем и румов больше, и команда численностью превосходит нас в два с половиной раза.

Идем днем и ночью. Днем – по солнцу, ночью – по Полярной звезде. Пока всё отлично и свежий ветер живо разгоняет утренний туман. Я с удовольствием беседую с отцом Бернаром. Да, я взял его с собой, чего он совсем не жаждал. Он – свободный человек, но живет в моем доме, так что отказать не мог. А мне очень пригодится хороший лекарь. Чай, не в турпоход идем.

Когда ветра не было и даже по солнечному камню нельзя определить местонахождение светила, то наша флотилия устраивала дневку. Пару раз во время таких стоянок Ивар вызывал к себе меня и Фирста Рыбу, дотошно выспрашивая последнего об особенностях восточного берега Англии. Фирст показал себя молодцом: говорил толково и четко. Ивар слушал и запоминал. Он был прирожденным вождем и правителем. Я бы, пожалуй, почел бы за честь ходить под его знаменем… Если бы он не внушал мне такой мистический, животный ужас.

Всё шло отлично, пока впереди не замаячила темная тучка, в которой опытный глаз без труда распознавал землю. Вот тут погода резко испортилась. Небо затянуло черным, хлынул ливень… Ливень – это не страшно. Спустить парус, растянуть его над палубой наподобие тента и сидеть себе на скамейках, подрабатывая веслами по указке мокнущего на корме кормчего.

Но дождем не ограничилось. Задул шквалистый ветер, и начался настоящий кошмар. Северное море разошлось не на шутку. Огромные волны бросали нас то вверх, то вниз. Корпус драккара скрипел и стонал так, что казалось: еще чуть-чуть – и корабль треснет пополам. Но дубовый киль, сделанный из правильного дуба, вытесанный с идеальным расположением волокон, сломать было не так просто. И крепко сшитые доски, которые гнулись и стонали под ударами волн, тем не менее, держались на местах, и на местах оставались скреплявшие их гвозди. Мачта была давно снята и принайтована к палубе. Гребцы работали неустанно, остальные вовсю вычерпывали воду. Работали все, даже отец Бернар. Ове и Фирст в четыре руки удерживали руль. Драккар, утлая с виду посудина, то взлетал вверх по водяным горам, то летел вниз с такой скоростью, что сердце падало. А молнии лупили вокруг нас так, будто кто-то там на небе пытался прицельно изничтожить наш драккар, но постоянно промахивался.

Но Ове – молодец! Ни разу не подставил корабельный борт под удар волны, и лишь раз нас захлестнуло по-настоящему, так, что драккар сразу осел под тяжестью наполнившей его воды. Однако боги нас пожалели. Воду вычерпали раньше, чем нас накрыл следующий огромный вал.

И еще хорошо, что мы все заранее привязались – кто к чему. Потому что четверых: Вихорька, Ренди, Ржавого и Эйлафа Печеную Репу – вымыло с палубы, и, если бы не веревки, искать их в этом кипящем котле Имира было бы невозможно.

Однако всё рано или поздно кончается. Где-то к середине ночи шторм начал стихать, и мы все вздохнули с облегчением: выжили. «Северный Змей» прошел проверку. И мы – тоже. Медвежонок сменил у руля Ове Толстого и Фирста, которые тут же без сил рухнули на палубу – плевать, что на ней слой воды в пядь толщиной. И не только они. Весь наш молодняк, даже Скиди, повалились без сил. Пришлось старшим, то есть мне, неутомимому Стюрмиру и оказавшемуся на удивление выносливым Лейфу Весельчаку, вычерпывать оставшуюся воду. А парустент они уже натягивали без меня, потому что и я иссяк: никакая сила воли уже не могла заставить сокращаться измученные мышцы.

Отдыхали мы часов пять-шесть под мерный говорок дождя о наш парус-тент. Потом дождь кончился, но солнцем даже и не пахло. Всё вокруг затянул туман, да такой плотный, что руки не видно. Блин! Не зря эту страну потом туманным Альбионом назовут [29].

– Хёвдинг! – вдруг окликнул меня Рыба, стоявший на носу нашего неторопливо дрейфующего в туман драккара.

– Что, Фирст?

– Кажется, я что-то слышу.

Я даже слух напрягать не стал. Органы чувств у меня существенно уступают здешним.

– Скиди! – позвал я. – Иди сюда. Прислушайся!

Мой ученик выполнил команду. И через минуту спросил:

– А что я должен услышать?

– Шум волн, – ответил озабоченный Фирст. – Берег…

– Ну-ка тихо всем! – рявкнул я, прерывая посторонние разговоры. – Живо всем насторожить уши и слушать! Фирст беспокоится, что берег близко.

Все мгновенно умолкли и напрягли слух. Берег – это страшно. Берег в отсутствие видимости – это невидимые мели и скалы. Берег в тумане – это страшно.

Но никто ничего не услышал. Может, почудилось Рыбе?

– Промерить глубину! – распорядился Ове.

Промерили. Двадцать три локтя. Блин! Очень может быть, что не почудилось. Хорошо хоть ветра нет. Или – плохо? Ветер бы разогнал туман… Или бросил нас на скалы.

– Промерять все время! – велел кормчий. – Гребцы – на румы. Медленно вперед.

Через некоторое время глубина увеличилась. Многие обрадовались, но не я. Дно – не горка для катания. Где-то оно глубже, где-то мельче… Как в воду глядел. Вернее, не глядел. Ни хрена не видно в этой воде. – Десять локтей!

– Отдать якорь! – скомандовал Ове. На этот раз – потише. Потому что мы все теперь, даже я, услышали впереди шум прибоя.

Так что кричать точно не стоило. Мало ли кто ждет нас берегу? Я уже знал о летучих прибрежных патрулях англичан. Слишком часто к ним наведывались такие, как мы. Естественно, они тоже принимали меры. Услышат нас – тут же организуют комиссию по встрече.

Так что мы встали на якорь и замерли в ожидании, соблюдая режим тишины. В конце концов он не вечен, этот туман. Раздует когда-нибудь.

А еще я подумал: может, это Бог защищает Англию? Вон, шторм наслал, а теперь туман… Я мог бы спросить, что думает по этому поводу служитель Христа, но не стал. Есть у меня ощущение, что у Иисуса Христа иные методы воздействия. Молнии, шторм и гром – это по части языческих богов. Хотя я не специалист, могу и ошибаться.

Глава двадцать первая,

в которой герой высаживается на берег и воочию убеждается, насколько здесь им, викингам, не рады

Туман рассеялся только на следующее утро. И мы увидели берег. Очень непривлекательный. И ни одного знакомого паруса на горизонте.

Но были и хорошие новости. На берегу – никого.

Более того: Фирст заявил, что знает это место и севернее имеется довольно длинный пляж, на котором можно запросто высадиться.

Я бы сначала поинтересовался: а стоит ли? Но у меня была команда, которая прибыла сюда не рыбу ловить, так что скажи я так – и не нашел бы поддержки ни у кого, кроме монаха. А вновь эксплуатировать тему о «воле богов» я не рискнул.

Итак, мы двинулись вдоль берега на север, зорко следя за этим самым берегом: не появится ли на нем кто-то недружелюбный?

Англичан, вернее, нортумбрийцев, ибо это был берег Нортумбрии, мы не заметили. Зато увидели останки разбившегося о скалы драккара. Поскольку живых на соседних камнях не наблюдалось, то мы и подходить к ним не стали.

– Я тоже знаю эти места! – заявил Уилл Кошачий Глаз. – Наш тан воевал со здешним таном. Тот поддержал Осберта Эссекского и напал на нас. Но мы отбились. В тот раз. Помнишь, Дикон?