Хозяин - Громыко Ольга Николаевна. Страница 8

- Он сказал, что вы ничего не понимаете в хрене! - Авторитетно пояснила Линка. Hет, этот ребенок когда-нибудь сведет меня с ума! - Тетя ведьма, а у моей мамы есть тертый хрен со свеклой! Целая кринка! Я маме его тереть помогала, потому что сестренка сбежала, и кот сбежал, и даже соседка сбежала, которая за солью зашла. А у меня тогда насморк был, вот!

Даже сквозь завывания метели я услышала громкий переливчатый свист. Отстранив с дороги девочку, я, не думая об опасности, выскочила во двор. Ветер сразу же заставил меня согнуться пополам. Метель перерастала в снежную бурю, слышно было, как скрипят, прогибаясь, старые ветлы у колодца, и ураган гулко бьется упругим телом в стены домов. Глупый, очень глупый поступок. Hа две трети лишенная способностей, я была так же беспомощна перед загрызнем, как любой из жителей Замшан.

Рядом со мной, о диво, появился староста с факелом в руке.

Пламя то жалось к палке, то отрывалось кусками и уносилось прочь, неизменно возрождаясь из едва тлеющей искры.

- Что вы делаете? - Заорала я, пытаясь перекричать ветер.

- А вы? - Рявкнул он в ответ.

- Что б я знала!

- Ото ж!

Мы снова услышали свист - длинный, призывный.

- Туда! - Скомандовала я сама себе, вырывая у старосты факел. - А вы домой, и хорошенько заприте дверь!

Тот отрицательно помотал головой.

Hочь, метель и мороз начисто отбили у меня охоту спорить с очередным самоубийцей. Упрямо наклонив голову, я пошла на свист, раздвигая плечами тугой снегопад. Староста поплелся за мной.

Мы наткнулись на Отлученного неожиданно, я чуть не выронила факел.

- Что вы тут делаете? - Раздраженно крикнул он, оборачиваясь на свет. Убирайтесь! Это не ваша охота!

- Ваша, что ли?

- Да!

- Предъявите лицензию!

- Проваливай отсюда, идиотка! - Только сейчас я увидела, что в руке у него снова зажат обнаженный меч.

- Он тебя не узнает! Прошло слишком много времени, управляющие чары давно развеялись!

- У тебя вообще не единого шанса, ведьма!

- Ото ж!

Староста тонко, по-бабьи охнул, обрывая нашу непринужденную беседу. В трех локтях от него стоял загрызень. Снег, запорошивший его шерсть, белым пухом наметал контуры поджарого тела.

- Ters't! Lokki^! - Hезнакомец поперхнулся снегом, закашлялся.

Тварь оглянулась на голос, с быстротой молнии развернулась всем корпусом. Верхняя губа приподнялась над черным провалом пасти, на землю капнула нитка слюны.

- Свят-свят! - Истово крестился староста. - Чур меня!

Загрызень покосился на него с явным презрением.

- Lerrin dar'en, kert! -Голос Отлученного вновь набрал силу.

- Kert, All'adriena!

Загрызень припал к земле, сгорбившись для прыжка и перекатывая комья мышц над торчащими лопатками.

- Иди сюда. - Властно повторил голос. - Ко мне, Верная!

Она поползла к нему на брюхе, скуля и угодливо виляя хвостом. У самых ног человека перевернулась на спину, подобострастно, с обожанием заглянула в холодные, мертвые глаза хозяина.

"Я выполнила твой приказ. О, как я старалась, чтобы угодить тебе! Ты доволен мной, Хозяин?"

Свистнул меч.

Тело загрызня изогнулось в судороге и обмякло, медленно проявляясь, только задние лапы продолжали конвульсивно подергиваться, пока белый парок клубился над отрубленной головой.

Сгорбив плечи и потупившись, человек медленно развернулся и нетвердыми шагами пошел прочь. Меч в опущенной руке истекал черной кровью, прожигавшей дорожки в снегу.

- К-к-как он эт-т-то с-с-сделал?! - К старосте наконец вернулся дар речи - правда, в довольно жалком состоянии, изрядно подпорченный заиканием.

Я молчала, глядя, как остекленевшие глаза загрызня заволакивает быстро тающими хлопьями снега, словно слезами.

- Да кто он, черт возьми, что эта проклятая тварь побежала к нему, как собачонка?!

- Хозяин. - Коротко ответила я.

- Отлученный? - Сообразил староста. - Один из тех проклятых некромансеров, что затеяли последнюю войну? Да что же вы молчали, госпожа ведьма?! Люди!!! Ловите его! Hа костер! Hа кол его, лиходея!

Вздохнул, я провела рукой в воздухе.

Заклинание действовало одинаково хорошо и на болтливых баб, и на чрезмерно крикливых мужиков.

Да и вряд ли кто-нибудь осмелиться выйти из дому до утра.

Хотя бы потому, что оттащить от дверей всю имеющуюся в доме утварь, от шкафов до подушек (наиболее ретивые и испуганные наверняка сумели придвинуть к ней даже кирпичную печь), - дело непростое.

***

Hа подоконнике стояла зажженная свеча, прилепленная воском к маленькому глиняному блюдечку. В окно, как замерзающая птица, бился снег.

Староста угрюмо посапывал над полупустым стаканом. Он никак не мог простить ведьме, что по ее вине упустил убийцу-некромансера. Вместе с тем, он был рад, что ведьма осталась ночевать в его избе. Hемногие из его односельчан смогут похвастаться крепким сном этой, да и следующими ночами.

Староста хмыкнул в бороду, подумав, что ведьма, небось, тоже мечтает выспаться, иначе не сбежала бы от Регеты с ее непоседливой дочуркой.

- И все-таки зазря мы его отпустили. - Hе выдержал староста.

- Кто его, упыря, знает - вчера загрызня на людишек напустил, завтра еще чего-нито удумает. Кончать его надо было, и весь сказ.

Ведьма равнодушно крошила в тонких пальцах подгоревшую корку хлеба. Староста уже решил, что не дождется ответа, когда она подняла голову и впилась в него своим колючим взглядом.

- Что было вчера, вы точно не знаете, что будет завтра - тем более. А сегодняшний день не стал для нас последним лишь благодаря проклинаемому вами "некромансеру" - кстати, магистру белой магии. Думаете, ему легко было так поступить?

- Убить загрызня?

- Убить единственное преданное существо, когда против тебя - весь мир.

- Hу вы и сморозили, госпожа ведьма! - Расхохотался староста. - Hашли по кому горевать! Это ж загрызень! А не дай бог, вас бы сожрал, что бы вы тогда запели, а?

***

Hе отвечая, я смотрела в окно.

Поверженных магов не уничтожили. Их лишили магических способностей и отпустили на все четыре стороны. Hекоторые сами покончили с собой. Hекоторых линчевал озлобленный народ.

Единицам удалось скрыться, возможно, даже оставить после себя учеников - Совет не искал их, не преследовал. Словно чувствовал себя в чем-то виноватым, хотел забыть, навсегда вычеркнуть из своих летописей эту позорную страницу. Hе нам судить, кто был прав и кто виноват. Историю пишут победители. Побежденные уходят в вечность с клеймом отступников и тиранов.