Ежевичная зима - Джио Сара. Страница 35

Лесли многозначительно посмотрела на Доминика, потом одарила меня подозрительным взглядом.

– Что ты здесь делаешь, Клэр?

– О, привет, Лесли, – произнесла я, стараясь быть как можно спокойнее. – Это мой друг Доминик.

– Друг?

– Лесли, – резко отреагировала я, – не знаю, на что ты намекаешь, но хочу сказать, что не обязана ничего тебе объяснять.

– Скажи это Этану, – парировала она, доставая мобильный телефон.

– Давай, звони, – посоветовала я, – он даже не ответит. Он в отеле «Олимпик» вместе с Кассандрой.

У нее отвисла челюсть.

– Спокойной ночи, Лесли. – Я потянула Доминика за руку.

– Прости, – извинился он, – я не хотел стать причиной неприятностей.

Я вздохнула.

– Если мой муж может пить шампанское в компании своей бывшей девушки, я могу пить пиво с тобой, – я помахала рукой бармену. – Еще пива, пожалуйста.

Я не помню, как мы ехали до дома Эбби или взбирались по лестнице до ее квартиры. Позже я обнаружила, что Доминик нашел ее номер в моем телефоне и позвонил моей подруге, чтобы получить дальнейшие указания. Но я отлично помнила следующее утро: мне казалось, что в голову воткнули кол.

– Где я? – простонала я.

Эбби протянула мне чашку кофе. Над зеленой кружкой поднимался ароматный пар. Я смотрела, как он растворяется в воздухе.

– Я не пью кофе, – неблагодарно заявила я.

– Сейчас ты его выпьешь, – ответила Эбби. – Давай.

Я сделала глоток.

– Что произошло вчера вечером?

– Кое-кто слишком хорошо повеселился, – сказала Эбби.

Я вдруг вспомнила «Келлс», теплые объятия Доминика, появление Лесли и закрыла лицо руками.

– Все ужасно, Эб.

– Да уж, – согласилась она.

– Мы с ним целовались?

– Не думаю, он достойный парень, он не стал бы пользоваться твоей слабостью.

Я кивнула.

– Он нес тебя на руках по лестнице все шесть пролетов, – сообщила Эбби, – а ты всю дорогу пела.

– Нет!

– Да! И ты разбудила сумасшедшую даму с четвертого этажа.

Я закрыла лицо руками, потом посмотрела на свои часы, внезапно охваченная паникой.

– Не волнуйся, – сказала Эбби. – Сегодня суббота.

– Я не из-за работы, – объяснила я. – Это из-за Евы.

– Кто такая Ева?

Я нашарила сумку и страшно обрадовалась, что она оказалась рядом со мной на кушетке.

– Она когда-то знала Дэниела Рэя. Она назначила мне встречу на сегодня. – Я вытащила ежедневник и открыла нужную страницу. – Отлично, у меня еще целый час.

– Иди в душ, – посоветовала Эбби, – полотенца в шкафчике. Бери все, что тебе нужно.

Я сделала еще один большой глоток кофе. Этан бы мной гордился, но я старалась прийти в себя не для него.

– Спасибо, Эб, – поблагодарила я. – Ты лучшая в мире подруга.

– Я знаю, – откликнулась она, складывая одеяло, которым прикрыла меня накануне. – Но все-таки я хотела бы заметить, что ты напускала слюней на мои подушки.

– Я куплю тебе новые.

– Глупости, – фыркнула Эбби, – что за дружба без слюней?

Я посмотрела на нее с благодарной улыбкой, которая не имела никакого отношения к подушкам.

Она подтолкнула меня к ванной комнате.

– Отправляйся чистить зубы.

Цветочные ряды на рынке Пайк Плэйс радовали глаз свежими бутонами. Мне понравились букеты только что срезанных гортензий оттенка индиго, но даже их жизнерадостные лепестки не могли заставить меня улыбнуться. Я могла думать только об Этане и Кассандре и о том, как мы оказались в центре колоссальной неразберихи. Я достала пузырек с аспирином из сумки, бросила в рот пару таблеток и запила их водой, которой меня снабдила Эбби. Когда я убирала бутылку обратно, в сумке зажужжал телефон, сообщая о пропущенном звонке. Я нажала на кнопку и увидела, что это звонил Этан. Значит, он поговорил с Лесли. Или все-таки муж решил извиниться за прошлый вечер? В любом случае я не хотела с ним разговаривать. Мне нечего было ему сказать.

Я проверила адрес в своем ежедневнике и вскоре оказалась у входа в то здание, где жила Ева. В фойе на круглом столике стояла выцветшая от времени композиция из шелковых цветов, на их лепестках толстым слоем лежала пыль. Обои пошли пузырями и отклеились по краям, в воздухе витал запах вареных овощей. Я поднялась на лифте на одиннадцатый этаж, нашла дверь с номером 1105 и тихонько постучала.

Через несколько мгновений дверная ручка повернулась и появилась пожилая женщина. Ее седые волосы были собраны в пучок, открывая тонкое лицо и добрые карие глаза. Она улыбнулась.

– Вы, должно быть, Клэр.

– Да, – ответила я и протянула руку. Забавно: я знала, что ей за восемьдесят, и все же представляла ее маленькой девочкой в миткалевом джемпере и волосами, собранными в хвостик. – Большое спасибо, что согласились поговорить со мной.

– Входите, – пригласила Ева. Я села в голубое кресло у окна, отодвинув в сторону маленькую подушечку, вышитую крестиком, чтобы освободить место для сумки. В скромной, но очень чистой квартире пахло лимонами и детской присыпкой. Она немного напомнила мне маленькую квартирку моей бабушки в Сан-Диего. Я по ней очень скучала.

– Могу я предложить вам чашку чая, дорогая?

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Все в порядке.

Ева села в кресло рядом со мной и скрестила руки на коленях.

– О чем же вы хотели спросить меня?

Я достала из сумки блокнот и ручку.

– Как я упоминала в телефонном разговоре, я пишу очерк о маленьком мальчике, который исчез во время снежной бури в мае 1933 года. Видимо, вы были с ним знакомы?

– Да. – Глаза Евы затуманились от воспоминаний. – Мы действительно были знакомы. – Она на мгновение закрыла глаза и снова открыла их. – Дэниел был сыном лучшей подруги моей матери Веры Рэй. Мы с ним были как брат и сестра.

– Значит, вы жили вместе?

– Недолго, пока мы были еще совсем маленькими. У наших матерей не было мужей. Мой отец умер еще до моего рождения, а у Дэниела отца не было. Сразу после того, как Вера получила работу в отеле «Олимпик», они переехали в собственную квартиру.

Я вспомнила вчерашнюю сцену и поморщилась.

– В отеле?

– Да, Вера работала там горничной.

– И ваша мать тоже?

– Нет, – сказала Ева, – мама работала на фабрике в промышленном районе.

Я перевернула страницу в блокноте.

– Так что вы помните об исчезновении Дэниела?

Женщина глубоко вздохнула и перевела взгляд на окно, за которым красными буквами сверкала вывеска рынка, через залив медленно плыл паром. Для малобюджетного дома престарелых вид был удивительный.

– Мои воспоминания несколько поблекли, – сказала она, потирая правую руку. – Но я помню тетю Веру. Помню, как она жила у нас сразу после исчезновения Дэниела. Вера всегда была очень улыбчивой, но потом она перестала улыбаться. Я помню, как смотрела на нее из коридора, когда она рыдала. Ее тело содрогалось от горя. Разумеется, тогда я этого не понимала. Но теперь прекрасно понимаю, – Ева указала на фото троих детей в рамке на стене. Судя по одежде, это был снимок 1960-х годов. – Мальчик, мой старший сын, двадцать лет назад погиб в автокатастрофе. Лобовое столкновение на скоростном шоссе. Пьяный водитель выехал на встречную полосу. Когда я была молодой матерью, я часто вспоминала Веру. Мысль о том, что я могу потерять ребенка, приводила меня в ужас. Но когда мне позвонили из полиции и сообщили о смерти Эдди, я почувствовала, что Вера как будто стала мне родной. В тот момент я поняла, что она переживала.

– Простите меня, – извинилась я.

Ева понимающе кивнула.

– Понадобилось много лет, чтобы я смогла с этим смириться. Но я до сих пор горюю о своем сыне.

– Вы считаете, что Дэниел был… – Я не смогла произнести это слово вслух.

– Убит?

Я кивнула.

Ева потерла руки.

– Не знаю, дорогая. За прошедшие годы я столько раз думала об этом. Мы с мамой предпочитали думать, что он просто убежал. И какая-нибудь добрая семья приняла его в свой дом. Но это маловероятно. Мама прекрасно это понимала. А Вера – нет. Она отказывалась верить в худшее. Вера не теряла надежды до самого конца.