Тонкий лед - Браунинг Дикси. Страница 13

— Ах вот оно что. — Сэм преувеличенно серьезно кивнул.

— Ну ладно, хватит.

Сэм отложил альбом. Как она сейчас близко, он чувствовал запах жимолости в ее волосах. Волосы, как обычно, напоминали старый веник. Очевидно, она, уходя из дома, забрала их наверх: несколько прядей по-прежнему были схвачены сбоку черепаховой заколкой; остальные мерцающим водопадом разметались по плечам.

Злая как сто чертей, она смотрела на него так, словно с радостью вцепилась бы в него и утащила в самую глубь ада. А он еще намеревался ее не замечать. По-хорошему, ему бы не следовало рисковать и влипать в подобную историю, но ей, похоже, была необходима встряска, а кроме него, сорвать настроение было не на ком.

Нет уж, дудки, подумал он, впиваясь взглядом в ее полные ярости» глаза и вызывающе вздернутый подбородок. Еще две-три недели, и только его и видели. А пока можно и побороться.

— Вы оцарапали щеку, — произнес он вполголоса и попытался коснуться тонкой алой струйки. — Столбняка не боитесь? Мэгги отпрянула.

— Скорее, бешенства.

Сэм насмешливо цокнул языком.

— А ведь вчера вы были так гостеприимны. Что случилось? Или сладкое плохо на вас действует?

— Это вы плохо на меня действуете, мистер Кенеди. Я взяла за правило не приятельствовать с арендаторами. Вас это тоже касается.

— Как красиво начиналась наша дружба, и как печален ее конец, — с чувством произнес Сэм. — Не далее как вчера вечером мы были Мэгги и Сэм, а сегодня мы Мэгги и мистер Кенеди.

— Миз Дункан, — поправила она, и, поскольку ситуация становилась все более нелепой, утолки ее губ задрожали в сдавленном смехе. Она не любила вставать в позу, но женщина должна уметь давать отпор. Вам, наверное, будет приятно узнать, миз Дункан, что сегодня мне, впервые удалось приготовить завтрак. — Его глаза смеялись, хотя рот слегка кривился вниз — свойство, интриговавшее ее помимо воли с первой же встречи. — Правда, кофе получился безвкусный.

— Это из-за дождевой воды. Пока к ней не приспособишься…

Она встретила его взгляд, и голос ее дал осечку.

— Так научите меня, как вы это делаете, — вкрадчиво произнес он, и Мэгги была готова поклясться, что он имеет в виду совсем не кофе.

— Гммм?

Мэгги забыла вздохнуть. Да и чем тут было дышать! Их ноги соприкасались, лица сблизились, и вдруг его губы прижались к ее губам, сначала робко, но уже в следующее мгновение жадно впились в них.

Теперь они не шоколадом пахли, но имели особый, ему одному присущий, мужской запах. При первом прикосновении его языка, пронзившем ее словно током, Мэгги почувствовала, как ее пальцы стискивают его толстый свитер. Их разделяло слишком много одежды, и было так тесно, что нельзя пошевелиться. У Мэгги свело ногу, она совсем запуталась в его свитере… Она попыталась переместить ногу, не отрываясь от его губ. Она не помнила, когда ее последний раз целовали — по-настоящему целовали. Позабыла это сладкое щемящее чувство, возникающее ниоткуда, от простого соприкосновения губ.

— Подожди, нет, позволь мне… — прошептал Сэм ей в подбородок.

— Мне больно… — Ее руки наконец проникли под свитер и, ощутив теплую мускулистую плоть, во внезапном чувственном порыве обвили его талию.

Тяжело дыша, Сэм увлек ее вниз, но неожиданно непрочная стенка шалаша прорвалась, отчего голова и плечи Мэгги оказались снаружи.

— Боже, Мэгги, прости!

Потрясенный, Сэм попытался было ей помочь, но зацепился рукавом свитера за острую ветку. Желая высвободиться, он встал на колени, но нечаянно наступил коленом ей на бедро.

— Убери ногу, болван!

— Ах, черт!.. — Сэм стащил с себя свитер, оставив его болтаться на ветке. — Не шевелись, у тебя под курткой острая палка.

— О-о, я зацепилась за что-то волосами. С трудом им удалось освободиться. Мэгги откинула с лица волосы и метнула свирепый взгляд на мужчину, занимавшего три четверти полуразвалившегося шалашика.

Сэм отцепил свитер, но надевать не стал, хотя чувствовал, что быстро замерзает.

— Мэгги, прости меня… — начал он, но она оборвала его.

— Не заговаривайте со мной! Не прикасайтесь ко мне! И не смейте на меня смотреть, — злобно прошипела она.

— Но послушайте… Виноват не я один.

— И слушать не хочу. Не будь вас, ничего бы не случилось.

Сэм уставился на нее. С последним заявлением, пожалуй, не поспоришь. Он и не пытался.

— Но ведь мы оба знаем, что ваши волосы и мой свитер отнюдь не самое главное в том, что сейчас происходило.

— Неужели? Не заметила.

Вот ведьма. Откуда столько упрямства!

— Если вы невзначай запамятовали, миз Дункан, я вас поцеловал, и вы чуть не умерли от счастья. Нет, не стоит благодарности. У меня широкая натура, но такого тяжелого случая, как ваш, я давно не встречал. Ну да ладно. Как же отсюда выбраться? Кажется, вот эта стена слева, что еще держится, и есть дверь, да?

Он повернулся к ней спиной и нагнулся, чтобы выйти. Лучшего приглашения Мэгги не требовалось. Тщательно прицелившись сапогом в дюйме от мишени, она резко разогнула колено и выпихнула его из двери.

Сэм приземлился на корточки, упершись рукой в землю. Потом быстро выпрямился и гневно посмотрел на нее.

— Ваши родственнички-барыги…

— Бутлегеры!

— ..Видимо, не научили вас хорошим манерам. Вам следовало всего лишь попросить меня уйти.

Мэгги закрыла глаза, стиснула зубы, сжала кулаки, собрала всю решимость.

— Так уйдите. Я лично возмещу вам до цента арендную плату, чтобы вы только убрались отсюда в другое место до конца вашего отпуска.

Глава 5

Стало смеркаться, полил дождь, зависая над рекой серым атласным занавесом. Мэгги едва успела набросить на поленницу пленку и прижать ее камнями, чтобы не унесло ветром. Битый день она просидела в мастерской, корпя над чайкой, принуждая себя сосредоточиться на плавном изгибе дерева и не думать о том, что произошло утром, а теперь была готова запустить чертову деревяшку в огонь. Чем усердней она трудилась, тем сильнее птица смахивала на цыпленка-переростка с уродливо огромным клювом.

Измученная и раздраженная, Мэгги кинулась на кухню и принялась рыться в запасах продуктов в поисках чего-нибудь вкусного, желательно шоколада и желательно побольше. Прежде чем включить свет, она бросила взгляд в окно. Дождь унялся, и на горизонте обнажилась узкая блеклая полоска, заката, на фоне которой четко проступал силуэт Башни. Лишь в одном из окон горел свет, из трубы не выбивалось ни единого облачка.

— Спеси-то, спеси! — взорвалась она. — А у самого мозгов не хватает печку в дождь растопить. Или хоть спасти от дождя дрова. А вывеска-то! И тебе четырехцилиндровый «ровер», и гардероб из банановой республики, и бьющая в нос самцовость. Небось какой-нибудь клерк, у которого представления о шикарной жизни ограничиваются манерой эффектно пить пиво из банки.

Мэгги с размаху грохнула на плиту чугунную сковороду. Почему бы не побаловать себя соленой кефалью? Однажды она обмолвилась, что эта рыба ей нравится, и теперь старый покерный приятель деда при каждом удобном случае приносил ей столько, что хватило бы накормить полк. Запах рыбы приятным не назовешь, но весь дом и так уже благоухал кипящей на плите листовой капустой. Первый обед, предложенный ей в этом доме, состоял из соленой кефали, капусты и дедовского крепчайшего кофе — все это было сервировано в мятой-перемятой алюминиевой посуде. Капуста была от души сдобрена уксусом и жгучим перцем. К ней были поданы кукурузные клецки, клейкие и тяжелые, как сырой цемент.

Она тогда дочиста опустошила тарелку, а после не спала всю ночь, мучаясь животом. Зато дед сиял от гордости. Если бы мать была при ней, ничего подобного не произошло бы, но мать так никогда и не смирилась с Дунканским перешейком. В год замужества она посетила Джубала Дункана — его сын тогда только начинал финансовую карьеру — и, наверное, рисовала в воображении шикарный курорт типа Лонг-Айленда. Этого визита оказалось достаточно, чтобы одно упоминание о Перешейке повергало ее в дрожь, но — надо отдать ей должное — она не стала чинить препятствий, когда Макгаффи Дункан пожелал познакомить их единственное дитя с родной деревней.