Статьи и выступления - Драйзер Теодор. Страница 3

Но возьмем другой случай — когда темперамент, или естественные наклонности человека, или его стремления приходят в столкновение с установленным порядком, когда неукротимые желания восстают против сложившихся порядков. На одной чаше весов — созданный человеком закон, на другой — жестокая необходимость. На чьей же стороне окажется правда? На чьей стороне бог?

1) Юноша и девушка любят друг друга. Юноша глубоко антипатичен отцу девушки. Нельзя сказать, что отец хорош, а возлюбленный — плох, просто они совершенно разные люди. Девушка и юноша пылают страстью (подчиняясь закону природы, в котором они, заметьте, не повинны). Отец противится их соединению, и они венчаются тайно. Отец в ярости. По слабости характера (которым он не сам себя наградил) он начинает пить. Однажды в нетрезвом состоянии, повстречавшись с юношей, он его убивает. По закону он должен быть повешен, если не сумеет оправдаться. Дочь, солгав, оклеветав любимого мужа, может спасти отца. На чьей стороне будут в этом случае добро, истина, справедливость, милосердие?

2) У одного человека возникает превосходная деловая идея. Объединив четырнадцать компаний и сократив издержки производства на необходимый населению продукт, он сможет продавать его по более низкой цене и в то же время разбогатеет сам. С точки зрения установленных правил и порядков (добро, истина, справедливость и проч.) перед ним — поскольку его конкуренты не желают продать ему свои акции — открываются следующие возможности: а) создать акционерное общество, позволив конкурентам участвовать в барышах; б) подарить конкурентам свою идею безвозмездно, во имя блага человечества, и предоставить им самим создать объединение; в) договорившись втайне с тремя-четырьмя конкурентами, продавать товар по более низкой цене или выйти из игры; г) не предпринимать ничего, предоставив дело случаю, а покупателей — их судьбе. Следует отметить, что из всех перечисленных возможностей только во втором и в последнем случае его действия не встретят сопротивления. Человек этот обладает умом и верит в идеалы. В чем же состоят его права, обязанности, привилегии? И какое место занимают здесь справедливость, милосердие, истина?

3) Сын одного человека совершил преступление. Отец сознает, что его собственные недостатки помешали ему дать сыну должное воспитание и направить его на верный путь. По закону отец должен выдать сына, невзирая на то, что очень его любит и чувствует свою вину перед ним. Как проявляют себя право, справедливость, милосердие в этом случае, можно ли отыскать в них какое-то согласие и гармонию?

Это всего лишь три примера из полсотни других, которые ежедневно попадаются мне на глаза, когда я просматриваю газеты. Я привел их для того, чтобы показать, какая неразбериха творится, на мой взгляд, в мире и насколько немыслимо подыскать для всего этого какие-то незыблемые объяснения и правила. Едва ли можно найти двух человек, которые сошлись бы во мнениях по поводу хоть одного из вышеприведенных случаев. Тем не менее ханжи, моралисты, авторы газетных передовиц проповедуют необходимость веры и наперед заданной линии поведения, которую они высокопарно именуют «истинной» или «верной», «справедливой» или «гуманной». Мои же наблюдения и опыт заставляют меня думать, что так называемых здравых, правильных, гуманных, правдивых и справедливых решений почти никогда не существует. Я знаю, что многие закричат мне в ответ: «Взгляни на этот необъятный мир! Взгляни, сколько в нем интересного, прекрасного, сколько удовольствий он сулит! Разве все это не говорит о существовании некоего высшего существа, которое разумно, добро, милосердно и неусыпно печется о нашем благополучии? Можешь ли ты, наблюдая действия точнейших законов математики, физики, химии, сомневаться в существовании разумной силы, правящей миром? Силы справедливой, доброй, милосердной и тому подобное?» На это я отвечу: да. Я могу сомневаться и с полным основанием сомневаюсь, ибо все эти законы легко можно использовать как в интересах права, истины, справедливости, милосердия, в том смысле, как мы их понимаем, так и во вред им. А если вы мне не верите и если вы, предположим, противник немцев, или японцев, или еще кого-либо, посмотрите, как эти так называемые силы зла используют все, чем вы так восхищаетесь, в своих целях и наперекор тому, что вы считаете силами света и добра. И если и они ухитряются каким-то образом наклеить на свои дела ярлык справедливости и милосердия, то это уже выше человеческого понимания.

«Но ты только взгляни, — непременно воскликнет кто-нибудь, — на все эти замечательные, необыкновенные, полезные вещи, которые позаботилось дать человеку провидение, или жизнь, или высшая сила, или энергия! Железные дороги, телеграф, телефон, театры, газ, электричество, разнообразная одежда, газеты, книги, гостиницы, магазины, пожарные команды, больницы, водопровод, любовь духовная и телесная, музыка». Поистине восхитительный список, но все это — завоевания человеческого гения или же результат медленного естественного процесса, сопровождающегося катаклизмами: пожарами, смертями и родовыми муками. Помимо того, что все перечисленное может быть использовано не только в добрых целях, но и в злых (монополия трестов, войны и тому подобное), список этот легко можно дополнить. А тюрьмы, сыщики, исправительные дома, суды? Хорошим это служит целям или дурным, зависит от вашей точки зрения. Хорошим — в руках людей хороших и дурным — в руках людей дурных. Ну а природе нет дела до того, чьи это руки. В больнице негодяю окажут помощь с такой же готовностью, как и честному человеку.

Обычная пыль, унесенная в верхние слои атмосферы, создает наши восхитительные закаты и голубые небеса. Космическое пространство, как нам говорят, представляет собой хаотическое скопление стремящихся куда-то потоков пыли и камней, весьма неприглядная масса которых становится привлекательной для наших глаз, только когда некая сила сливает их в звезду. Звезды сталкиваются друг с другом и пылают, и вся эта необъятная сложная система кажется охваченной единым страшным разрушительным стремлением, и только то тут, то там проявляется порой тенденция к покою и окаменению. А наш мир, в том виде, как мы его наблюдаем, — люди и окружающий их хаос всяких живых тварей, — не кажется ли все это вам иной раз, невзирая на отдельные мгновения красоты и восторга, тупым, жестоким, бесполезным, бесцельным? А процесс появления на свет и процесс поддержания жизни (чикагские бойни, например) — как грубы они, беспощадны, постыдны даже! Жизнь, истребляющая другую жизнь, хищник, терзающий свою жертву, голод, жажда, губительные потери и страдания и неумолимое приближение старости.

Но я говорил о Джерси-Сити и о том, как трудно мне при моем образе мыслей приспособиться к окружающей действительности. А факты, которые мне приходится наблюдать, увеличивают мое недоумение. Возьмите газеты — я читаю их, чтобы скоротать время, — и отметьте следующее:

1) Двое стариков, живших неподалеку от меня, много лет трудились, чтобы обеспечить себе материальный достаток, но вследствие банкротства банка потеряли все свои сбережения и были вынуждены искать работы. Работы они не нашли, и им пришлось делать выбор: просить милостыню или умереть. Не желая быть навязчивыми и обременять собою мир, они предпочли умереть, отравившись газом. Замкнув двери своей жалкой квартиры, они насовали бумаги и тряпья во все дверные и оконные щели, сели рядом и, держась за руки, открыли газ. Конец наступил довольно быстро, так как божественный промысл не препятствует светильному газу лишать людей жизни. Божественный промысл не нашел нужным оповестить кого-либо о тяжелом положении стариков. Равнодушный газ задушил их так же услужливо, как он освещал их квартиру. А в это время, по сообщению той же газеты, в этом же самом мире…

2) Шестнадцатилетний сын одного мультимиллионера получил свыше пятидесяти миллионов долларов в наследство от своего любящего папаши, который не мог придумать другого употребления этим деньгам, хотя его сынок ничем еще не доказал, что сумеет разумно ими распорядиться, и не сделал решительно ничего, чтобы их заслужить, если не считать, конечно, того, что ему посчастливилось родиться сыном упомянутого мультимиллионера.