Графиня де Монсоро. Том 2 - Дюма Александр. Страница 28

Влюбленные обменялись еще бесчисленным количеством фраз в том же роде, перемежая их бесчисленным количеством поцелуев.

Но наконец вблизи от замка раздались звуки охотничьего рога, исполнявшего мелодию, о которой Жанна договорилась со своей подругой, и Бюсси удалился.

Направляясь к городу, весь в мыслях об этом чудесном дне и гордый своей свободой, ибо почести и заботы, связанные с богатством, и милости принца крови всегда сковывали его, как золотые цепи, он заметил, что уже близок час, когда закрывают городские ворота. Конь, весь день щипавший листву и травы, продолжал заниматься этим и в пути, а между тем уже приближалась ночь.

Бюсси собрался было пришпорить коня, чтобы наверстать потерянное время, как вдруг услышал позади стук лошадиных копыт.

Человеку, который скрывается, и в особенности влюбленному, во всем чудится угроза.

Это роднит счастливых любовников с ворами.

Бюсси размышлял: что лучше – пустить коня в галоп и вырваться вперед или свернуть в сторону и дать всадникам проехать мимо? Но они скакали так стремительно, что через мгновение уже настигли его.

Всадников было двое.

Бюсси, рассудив, что не будет трусостью уклониться от встречи с двумя, если сам ты стоишь четырех, отъехал на обочину и увидел всадника, изо всех сил пришпоривавшего своего коня, которого его спутник подгонял сверх того еще и частыми ударами хлыста.

– – Ну, ну, вот уже и город, – приговаривал этот последний с сильнейшим гасконским акцентом, – еще триста раз ударить хлыстом и сто – вонзить шпоры. Мужайтесь, мужайтесь!

– Лошадь совсем выдохлась, она дрожит, слабеет, отказывается бежать… – отвечал первый всадник. – Но я бы и сотней коней пожертвовал, лишь бы очутиться в моем городе.

– Какой-нибудь запоздалый анжерец, – сказал себе Бюсси. – Как все же люди глупеют от страха! Голос мне показался знакомым. Однако конь под этим молодцом шатается…

В это мгновение всадники оказались на одной линии с Бюсси.

– Эй, сударь, – крикнул он, – берегитесь! Ноги из стремян, живей, копь сейчас упадет.

И действительно, лошадь тяжело рухнула на бок, судорожно подергала ногой, словно вскапывая землю, и внезапно ее громкое дыхание оборвалось, глаза затуманились, на губах выступила пена, и она испустила дух.

– Сударь, – крикнул, обращаясь к Бюсси, вылетевший из седла всадник, – триста пистолей за вашего коня.

– Господи боже мой! – воскликнул Бюсси, приближаясь к нему.

– Вы слышите, сударь? Я спешу…

– Берите его даром, мой принц, – дрожа от невыразимого волнения, сказал Бюсси, который узнал герцога Анжуйского.

В то же мгновение раздался сухой щелчок – спутник принца взвел курок пистолета…

– Стойте! – крикнул герцог Анжуйский своему безжалостному защитнику. – Стойте, господин д'Обинье, будь я проклят, если это не Бюсси.

– Да, мой принц, это я. Но какого дьявола загоняете вы лошадей в такой час и на этой дороге?

– А-а! Это господин де Бюсси, – сказал д'Обинье, – в таком случае, монсеньер, я вам больше не нужен… Разрешите мне возвратиться к тому, кто меня послал, как говорится в Священном писании.

– Но сначала примите мою самую искреннюю благодарность и заверение в вечной дружбе, – сказал принц.

– Я принимаю и то и другое, монсеньер, и когда-нибудь напомню вам ваши слова.

– Господин д'Обинье!.. Монсеньер!.. Нет, я не верю своим глазам! – удивлялся Бюсси.

– Разве ты ничего не знал? – спросил принц с неудовольствием и недоверием, которые не ускользнули от Бюсси. – Разве ты здесь не потому, что ждал меня?

«Дьявольщина!» – сказал себе Бюсси, подумав о том, какую пищу может дать его тайное пребывание в Анжу подозрительному уму Франсуа.

– Не будем говорить лишнего!.. Я не просто ждал вас, я сделал больше, – ответил он, – а теперь, если вы хотите попасть в город, пока не заперли ворота, в седло, монсеньер.

Он подвел своего коня к принцу, который был занят тем, что доставал бумаги, запрятанные между седлом и попоной павшей лошади.

– Итак, прощайте, монсеньер, – сказал д'Обинье, поворачивая назад. – Господин де Бюсси, я всегда к вашим услугам.

И он ускакал.

Бюсси легко вспрыгнул на конский круп позади своего господина и направил Роланда к городу, спрашивая себя, не является ли этот одетый в черное принц злым духом, которого ему послал ад, позавидовавший его счастью.

Они въехали в Анжер, когда трубачи давали первый сигнал, возвещавший о закрытии ворот.

– Куда теперь, монсеньер?

– В замок! Пусть поднимут мой флаг, пусть придут отдать мне почести, пусть созовут дворян моей провинции.

– Нет ничего легче, – сказал Бюсси, решивший прикинуться покорным, чтобы выиграть время, да к тому же слишком пораженный случившимся, чтобы самому принимать решение.

– Эй, господа трубачи! – крикнул он герольдам, которые возвращались в кордегардию.

Те оглянулись, но не придали его окрику особого значения, так как увидели перед собой двух запыленных, потных мужчин с весьма жалким выездом.

– Проклятие! – сказал Бюсси, направляя коня прямо на них. – С каких это пор хозяина не узнают в его доме?.. Вызвать сюда дежурного старшину!..

Этот надменный тон внушил почтение герольдам. Один из них подошел ближе.

– Господи Иисусе! – испуганно воскликнул он, приглядываясь к герцогу. – Да не наш ли это сеньор и господин?

Герцог был очень признателен своему уродливому носу, который, как об этом говорилось в эпиграмме Шико, был разделен надвое.

– Так и есть – монсеньер герцог! – Герольд схватил за руку своего товарища, тоже подскочившего от неожиданности.

– Теперь вы знаете об этом не хуже меня, – сказал Бюсси, – наберите-ка побольше воздуху и дуйте в ваши трубы, пока не лопнете, и чтобы через четверть часа всему городу было известно, что монсеньер пожаловал к себе. Мы же, монсеньер, медленно поедем к замку. К тому времени, когда мы туда прибудем, все уже будет готово к вашему приему.

И действительно, при первом возгласе герольдов люди стали собираться в кучки, при втором – дети и кумушки разбежались по улицам с криками:

– Монсеньер в городе!.. Слава монсеньеру!

Эшевены, губернатор, знатные дворяне бросились к дворцу в, сопровождении толпы, становившейся все более и более плотной.

Как и предвидел Бюсси, городские власти прибыли во дворец прежде принца, чтобы оказать ему достойный прием.

Когда герцог Анжуйский выехал на набережную, оказалось, что почти невозможно пробиться через толпы народа, однако Бюсси разыскал одного из герольдов, и тот, раздавая направо и налево удары своей трубой, проложил принцу дорогу до ступенек ратуши.

Бюсси замыкал шествие.

– Господа и верные мои вассалы, – произнес принц, – я пришел искать убежища в моем добром городе Анжере. В Париже жизнь моя была под страшной угрозой. Меня даже лишили свободы. Но благодаря верным друзьям мне удалось бежать.

Бюсси кусал себе губы, ему был ясен иронический смысл взгляда, которым одарил его Франсуа.

– С того мгновения, как я нахожусь в вашем городе, я больше не испытываю тревоги за свою жизнь.

Ошеломленные отцы города неуверенно закричали;

– Да здравствует наш сеньор!

Народ, рассчитывая на связанные с каждым приездом принца непредвиденные доходы, громко завопил:

– Слава!

– Поужинаем, – сказал принц, – я не ел с самого утра.

В одно мгновение герцога окружила вся челядь, которую он – властитель провинции Анжу – держал в своем дворце в Анжере. Из всех этих слуг лишь самые главные знали своего господина в лицо.

Затем наступила очередь городских дворян и дам.

Прием продолжался до полуночи.

В городе устроили иллюминацию, на улицах и площадях палили из мушкетов, был приведен в действие соборный колокол, и порывы ветра доносили до Меридора эти традиционные звуки ликования добрых анжуйцев.

Глава 16.

ДИПЛОМАТИЯ ГЕРЦОГА АНЖУЙСКОГО

Когда мушкетная пальба на улицах несколько поутихла, когда удары колокола стали реже, когда передний замка опустели, когда Бюсси и герцог Анжуйский остались наконец одни, герцог сказал: