Красный сфинкс - Дюма Александр. Страница 119

Путешественники провели в безмолвном ожидании еще пять минут и, не услышав больше шагов разбойников, стали спускаться во главе с Гийомом вдоль русла той же реки. Проехав пятьсот шагов, они встретились с контрабандистом; он не решался вернуться в прежнее пристанище, после того как направил испанцев по ложному пути, и попросил у своих спутников разрешения остаться вместе с ними; просьба его была немедленно удовлетворена и, кроме того, граф де Море пообещал ему хорошее вознаграждение за столь своевременную помощь.

Путешественники отправились дальше, подгоняя мулов: дорога стала несколько лучше и позволяла двигаться быстрее; таким образом, они мало-помалу подъехали к Сузе.

В этом месте оба проводника советовали соблюдать повышенную осторожность, но тропа, по которой следовал маленький караван, была едва заметной и совершенно безлюдной, хотя она примыкала к городу, и по ней можно было приблизиться к крепостным укреплениям.

На укреплениях тоже никого не было, так как все подходы к городу были закрыты оборонительными сооружениями, воздвигнутым за четверть льё до него — то есть в Сузском проходе.

К тому же тропа недолго вилась вдоль крепостной стены; внезапно она стала удаляться от города, устремилась в горы и в конце концов привела всадников в Малаве, где они и заночевали.

Отсюда можно было спуститься на равнину и через Ривароло и Яни добраться до Лаго Маджоре, но там путешественников подстерегала самая большая опасность — они могли оказаться в руках испанцев. Правда, граф де Море, которому при отъезде во Францию было поручено передать королеве Анне письмо от губернатора Милана дона Гонсалеса Кордовского, мог явиться к дону Гонсалесу и заявить, что он вернулся от имени двух королев и направляется по важному делу в Рим либо Венецию, но в таком случае пришлось бы солгать, а всякое притворство претило правдивой душе истинного сына Беарнца.

Кроме того, в результате такого шага, упрощавшего все, путешествие должно было бы вскоре завершиться, в то время как Антуан де Бурбон хотел, чтобы оно продолжалось бесконечно. В итоге и без того веское мнение графа одержало верх.

Он предложил своим спутникам сделать большой крюк через Аосту, Домодоссолу, Соновру и, обогнув всю Ломбардскую котловину, добраться до Вероны, где они были бы в безопасности. В Вероне им предстояло расстаться на день или два, чтобы основательно отдохнуть после утомительной дороги верхом на лошадях и мулах, в чем особенно нуждались женщины, а затем следовало отправиться в Мантую, конечную цель их пути.

В Ивреа контрабандист, предупредивший всадников о грозившей им опасности, распрощался со своими спутниками и был щедро вознагражден за преданность (эта награда окончательно убедила Гийома Куте в том, что ему выпала честь служить проводником некоему знатному вельможе, сохраняющему инкогнито).

Гийом Куте настоял на том, чтобы сопровождать путешественников до самого конца и, следует отдать ему должное, сделал это из благодарности, а не ради корысти. Впрочем, проводнику нетрудно было добиться желаемого.

В то время как Гийом испытывал к графу признательность за то, что он спас его от гибели, Антуан де Бурбон относился к торговцу с глубокой симпатией и даже нежностью — тем чувством, которое спаситель обычно питает к спасенному им человеку.

Через двадцать семь дней трудного пути, со всевозможными происшествиями, правда не столь значительными, как описанные выше, и потому не заслуживающими внимания читателя, наши герои, наконец, прибыли в Мантую, проследовав через Торди, Ногару и Кастелларси.

VIII. КЛЯТВА

Барон де Лотрек не был извещен о приезде дочери ни письмом, ни весточкой, присланной с гонцом. Поэтому, хотя его считали не особенно нежным отцом, в первые минуты после возвращения Изабеллы он, подобно дочери, дал волю своим чувствам.

Лишь через некоторое время хозяин обратил внимание на спутников Изабеллы и прочел письмо, адресованное ему кардиналом де Ришелье.

Из этого послания барону стало известно славное имя молодого человека, которому было поручено заботиться о его дочери, а также то, с каким участием кардинал относятся к Изабелле.

Он счел необходимым немедленно доложить герцогу Мантуанскому Карлу де Неверу о прибытии дочери и высокого гостя, переступившего порог дома барона вместе с Изабеллой.

Вследствие этого во дворец Те, где находился герцог, послали слугу чтобы сообщить эту новость, явно представлявшую для герцога большой интерес, ибо благодаря графу де Море, то есть сводному брату Людовика XIII, он мог получить самые точные сведения о намерениях кардинала и короля.

В ответ на просьбу барона об аудиенции герцог Мантуанский сел на коня и сам отправился к человеку, которого справедливо считал одним из своих самых преданных подданных.

Он встретился там с графом де Море и проявил к нему почтение, подобающее тому как сыну Генриха IV и отказался надевать головной убор и садиться в его присутствии.

Впрочем, герцог узнал о том, что происходит в Париже, непосредственно от посла еще 4 января 1629 года, то есть через несколько дней после отъезда графа и Изабеллы. Кардинал успокоился после обещания короля оказывать ему поддержку и буквально похитил Антуана де Бурбона, не разрешил никому сопровождать его — ни придворным, которые не давали бы ему покоя, ни советникам, которые могли бы убедить молодого человека отклониться с намеченного кардиналом пути.

Стало известно, что в четверг 15 января король отужинал в Мулене и провел ночь в Варенне. После этого новых сведений не поступало, хотя было уже 5 февраля.

Говорили только, что чума, свирепствовавшая в Италии, преодолела горы и докатилась до Лиона. Все гадали, достанет ли у короля мужества, невзирая на смертельную опасность и страшный холод, продолжать свой путь в сторону Лиона.

У людей, осведомленных о переменчивом и неустойчивом нраве короля, закономерно возникали сомнения. Но те, кто знал непреклонный характер кардинала, продолжали надеяться.

Граф де Море лишь повторил герцогу Мантуанскому слова кардинала о том, что сначала французские войска приступят к осаде Казаля, а вслед за этим немедленно придут на помощь Мантуе.

Нельзя было терять драгоценное время: герцог Карл де Невер узнал из достоверных источников, что Месье в порыве гнева установил связь с Валленштейном. Без всякого стыда и стеснения он заманивал во Францию отряды новоявленною Аттилы, не заботясь о том, сможет ли какой-нибудь Аэций уничтожить их в Шалоне. Два предводителя варваров, Альтрингер и Галлас, сведущие в страшном искусстве разрушения и мародерства, в последние два-три месяца медленно продвигались вперед и захватили Вормс, Франкфурт и Швабию. Бедный герцог Мантуанский видел, что вражеские войска, более грозные, чем дикие орды кимвров и тевтонов, скатывавшихся вниз по снегу и переправлявшихся через реки на своих щитах, уже появились на вершине Альп.

Все эти обстоятельства не позволяли графу де Море надолго задержаться в Мантуе. Он пообещал кардиналу вернуться, чтобы принять участие в походе; кроме того, герцог Карл торопил его с отъездом, чтобы он поскорее обрисовал королю создавшееся положение. Оно было весьма тяжелым, и барон де Лотрек почти сожалел о том, что к нему прислали дочь.

На следующий день после приезда Изабеллы барон пригласил ее для серьезного разговора. Во время этой беседы отец сказал дочери, что он обещал ее руку барону де Понтису. В ответ Изабелла чистосердечно призналась, что уже дала слово графу де Море.

Какого бы знатного происхождения ни был г-н де Понтис, Антуан де Бурбон в этом смысле превосходил его, как, впрочем, и всех дворян, не принадлежавших непосредственно к королевскому роду. Барон ограничился тем, что пригласил графа де Море в свой кабинет и расспросил о его намерениях относительно Изабеллы; молодой человек ответил на это с присущей ему прямотой, заверив собеседника в том, что в случае необходимости кардинал поможет барону взять назад его слово и заставит г-на де Понтиса отступить.