Журнал «Если», 1993 № 11-12 - Кульберг Александр. Страница 58

— То есть Большой Бэби…

— Он просить меня, много. Я сказать нет. Он говорить: ты давать мне сыновья. Не знаю слова, Мэл.

— Ну ладно, я и так все понял. Забудь этого урода, его дом развалился, может, и самого уже выбросило волной на грязный берег. Но мы так и не знаем, чего хотят те парни.

— Ты сам говорить — тот моряк найти грипс в дом. — Ее глаза горели от возбуждения. — Где дом, какой?

— Он утверждал, что подо льдом есть целый город.

Она судорожно вцепилась в мою руку:

— Мэл, город — мой! Ульмок! Он еще там!

— Не уверен. Эти ледники — они ведь движутся. Даже если там и был город, он, наверное, превратился в развалины.

— Да, но моряк найти грипс.

— Н-да, — я потер подбородок, — нет смысла рассуждать логически. Может, выпал снег, заледенел, и эти глыбы не дали твоему городу сползти вниз.

— Да, Мэл! Гора! Все стороны. Ульмок как… взяв со стола глубокую чашу, она показала на нее. — Вот так.

Я поднялся с места и принялся ходить из угла в угол.

— Они куда-то собирались. Может, на свой ежегодный съезд. Скажи, Риссия, твой Ульмок далеко отсюда?

— Зачем, Мэл?

— Там ответы на все вопросы.

— Нет, Мэл, быть здесь, живой, тепло! — Она подошла вплотную, подняла лицо ко мне. Глаза ее были настолько велики и бездонны, что в них можно было утонуть. Ее просторный хитон не мешал мне ощущать ее тело.

— Кажется, я тебе вроде как дорог, — я попытался пошутить, но голос у меня дрожал.

— Да, Мэл, дорог. Быть здесь! — она обвила мою шею руками и доверчиво прижалась. Я поглаживал ее по спине, стараясь успокоить.

— Знаешь, я, может быть, найду дорогу туда, если шахта, прорубленная моряками, еще на месте. Я возьму твой снегоход, поеду туда ночью, разведаю, что и как, и вернусь до того, как они об этом догадаются.

— Они тебя убивать. Мэл, бери большой лодка, ехать домой, брать много людей. Везти их сюда.

— Дело в том, что эту историю даже некому рассказать. Экспедиция Хейли — последнее, что могло сделать реальное правительство. А вторую организовать некому. У меня же нет никаких доказательств, нет даже той монеты. Совершенно ничего нет!

Мы проговорили об этом еще целый час, и в конце концов Риссия, с лицом решительным и твердым, согласилась помочь мне собраться в дорогу.

14

Прошло еще восемь дней, прежде чем Риссия пошла меня провожать. Мы выбрались по наклонному тоннелю на поверхность и оказались в двадцати футах над домом, погребенным под снегом и льдом. На мне был отливающий металлом черно-синий костюм, похожий на ее темно-зеленый, в нем было легко и приятно, как в хлопчатобумажном, а согревал он, как кирпичный дом. Риссия снабдила меня и бутсами, сделанными будто из прочного войлока. Ноги хотя еще болели, но пребывали в тепле. Естественно, на мне были теплые перчатки и головной убор, напоминающий капюшон. Такой костюм был образцом достижений Гонвондо, и он производил впечатление. Я взял руки Риссии в свои.

— Ничего со мной не случится, милая. Я проведу быструю тайную разведку и вернусь. Мне нужны более убедительные доказательства знакомства с безликими парнями, чем просто пара синяков на теле.

— Нам пора двигаться, скоро стемнеет, — ответила она спокойно.

— Ты покажи мне снегоход, и я отправлюсь.

Пройдя мимо меня, она стала раскапывать горку, покрытую ледяной корой, я ей помогал. Через пять минут снегоход стоял перед нами. Это был плоский, не выше надувного матраца механизм, с приборной доской, прикрытой козырьком. Ничего особенного. Я даже не был уверен, что он идет на воздушной подушке.

— Как ты запускаешь снегоход? — спросил я Риссию.

— Садись, — приказала она в ответ. Я влез на сани позади нее. Риссия склонилась над приборами.

— Я отсюда не вижу ничего, — запротестовал я. — Дай мне сесть впереди.

— Это никому не нужно. Я еду с тобой. — Надо сказать, что за последнюю неделю она стала неплохо говорить по-английски.

— Не тут-то было, дорогая, ты вернешься назад в свое уютное гнездышко, будешь сидеть тихо и ждать меня.

Она резко обернулась:

— Я боюсь не за себя, только за тебя.

— Боже мой, Риссия, мы же не шутки шутим! Я спущусь в это подземелье, потому что я должен!

— Мэл, — она наклонилась ко мне, — я поведу снегоход и помогу тебе копать, ты не сможешь найти вход в шахту. А там, внизу — как ты узнаешь, куда идти, без меня? Это же улицы моего города.

— Брось! У меня и так хватит дел, а мне еще придется тебя разыскивать.

— А вот, посмотри, — она показала на пуговицу за ухом, похожую на слуховой аппарат. — Эта штука соединена с домом. Она будет меня направлять. Этот приборчик способен ловить звуки, тени, предметы, мы будем запрашивать дом, а он станет отвечать.

— Великолепно. Вот и отдай его мне.

— Нет, ты не поймешь его, — она смотрела на меня победоносно, — он говорит на моем языке.

— Спускайся вниз, Риссия, — я взял ее за руку, пытаясь сдвинуть со снегохода. Но она была сильной. Я подвинулся, чтобы мне было удобнее, и наши глаза встретились.

— Ты хочешь, чтобы я снова ждала тебя одна? — тихо спросила девушка.

Держа ее за плечи, я смотрел в эти глубокие глаза и думал о том, что, если я не вернусь, она будет ждать меня там, внизу, день за днем, а дни эти сплетутся в годы.

— Ну ладно, глупышка, — произнес я, тяжело вздохнув, — поехали. Надо покончить с этим приключением до восхода солнца.

Риссия вела снегоход на скорости, по сравнению с которой бобслей показался бы ходьбой на месте, к тому же воздушная подушка удерживала сани в шести футах надо льдом.

Полчаса понадобилось для того, чтобы найти вход в шахту, он имел вид кратера, образованного взрывом. Вглядываясь в приборы, она подрулила к воронке и выключила энергию.

— Похоже, это то, что нам надо, — сказал я, — моряк описал это место довольно точно.

— Где-то здесь располагалась Великая Солнечная Башня, Мэл, — поведала девушка. — Спрыгнув со снегохода, она указала себе под ноги. — Кроме того, — продолжала она, — именно здесь тот самый Тайный пункт, куда тебя везли.

— Ну что ж, он больше не будет тайным. — У меня под ногами заскрипела ледяная крошка, а Риссия взяла в руки металлическую трубку, похожую на фонарь, и нацелила ее на лед. В мгновение он превратился в кипящую воду, открыв зияющую пустоту.

— Вот это класс! А я-то собирался сюда, вооружившись бритвами и высохшей жевательной резинкой.

— А что это такое, — спросила Риссия. — Эти инструменты лучше моего теплового ружья?

— Тебя трудно перещеголять там, где нужна узкая специализация. Ты молодец.

— Мэл, слишком много слов, которых я не знаю.

— Ты права: когда я нервничаю, то становлюсь болтливым. — Я наблюдал за тем, как она увеличила отверстие во льду, потом прорыла узкую траншею и рядом еще одну. Я присоединил свои усилия и вытащил изо льда глыбу весом килограммов двадцать, отбросил ее в сторону, а Риссия продолжала растапливать лед.

Через час, углубившись в лед метра на два, мы услышали гулкую пустоту, и под нами провалилась целая льдина. Мы оказались в яме, в одном углу которой тускло блеснула металлическая решетка.

— Так и есть, это лифт, где застрял моряк, — сказал я. — Однако от лифта остались только тросы.

Через несколько минут спуска по канату ноги мои встали на поверхность из тающего льда. Через секунду и Риссия стояла рядом. Мы оказались в небольшой пещере, как бы вырубленной в толще льда. Она посветила фонарем, и мы увидели, что нас окружают стены, сделанные словно из черного стекла. Луч ее фонаря остановился на площадке из серого камня, ведущего в высокую узкую нишу, ограниченную маленьким балкончиком.

— Мэл, — ее голос прервался, — это начало Великой Башни.

— Небоскребы под землей, — сказал я, обняв ее за плечи, — я раньше в это не верил…

Девушка вошла в нишу и исчезла в темноте, я последовал за ней. Мы оказались в маленькой комнате с узкой кроватью, квадратным столом, сгнившими кусками ковра и проемом без двери.