Миры Роджера Желязны. Том 4 - Желязны Роджер Джозеф. Страница 39

— Он в безопасности.

— Знаю. Но уже, наверное, забыл наши уверения. Сначала он подумает, что мы его бросили, а потом ему станет страшно.

— Ему ничто не грозит, скоро мы снова будем все вместе.

Ответа не последовало, и Малакар сделал новый вдох из ингалятора.

Он немного задремал (интересно, как долго это продолжалось?), как вдруг услышал Шинда.

— Вот она! Сейчас! Идет!

Улыбнувшись, Малакар потянулся и посмотрел наверх: пройдет несколько секунд, прежде чем он сможет увидеть то, что уже успели засечь глаза Шинда.

Корабль, словно огромный паук, свалился откуда-то сверху и застыл в воздухе, напоминая выцветшую фестивальную гирлянду. Пока в него забирался Шинд, корабль висел прямо над головой Малакара. После этого он опустился еще ниже и сбросил специальную планку. Малакар ухватился за нее, и в следующий миг его затащило внутрь «Персея», мимо изображения Медузы с улыбкой Моны Лизы на лице — Малакар нарисовал ее сам. Он мечтал о могучем змее, однако приходилось довольствоваться червяками.

Он плюнул в открытый люк перед тем, как тот закрылся, и попал в стену здания, находившегося прямо под ними.

Хейдель фон Хаймек, по пути в Италбар, наблюдал за тем, как умирали его спутники. Их было девять — все добровольцы, они сами вызвались сопровождать его через джунгли Клича в горы, где расположился Италбар. Там в нем нуждались.

Город Италбар находился в тысяче милях от космического порта, и Хейдель взял флайер, чтобы до него добраться. После вынужденной посадки Хейдель рассказал свою историю жителям деревушки с берегов реки Барт, в которую забрел, продвигаясь на запад. Теперь из тех девяти человек, что, несмотря на его протесты, покинули деревню вместе с ним, осталось лишь пятеро. Один из них все время потел, а остальные периодически кашляли.

Хейдель провел рукой по своей песочного цвета бороде и устремился вперед, без устали сражаясь с густой травой, которой заросло то, что его проводники почему-то называли тропой. Черные тяжелые сапоги оказались надежными союзниками в этой борьбе. Было жарко, рубашка противно прилипала к спине. Хейдель предупредил жителей деревни об опасности, грозящей тем, кто находится рядом с ним. Он им все сказал.

Они же, в свою очередь, слышали про него и про то, что его называли святым. Им было известно: он направляется в Италбар ради спасения ребенка.

— В последней части вы правы, — сказал Хейдель, — но, помогая мне, вы вряд ли получите дополнительные очки на небесах.

Они рассмеялись. Нет, он не сможет обойтись без проводников, которые защитят его от диких зверей и выведут на тропу.

— Ну, это же просто смешно! Покажите мне нужное направление, и я сам доберусь до Италбара, — продолжал возражать Хейдель. — Моим спутникам будет грозить куда более серьезная опасность, чем мне, если я отправлюсь в путь один.

Они снова рассмеялись и сказали, что не покажут ему дороги, если он не позволит почетному эскорту сопровождать его в пути.

— Тем, кто долго находится в моем обществе, грозит смерть! — не сдавался Хейдель.

Однако жители деревни были непреклонны. Хейделю оставалось только вздыхать.

— Ладно. В таком случае дайте мне возможность провести в одиночестве один день. Конечно, я потеряю время, но оно не будет потрачено зря. Я должен попытаться оградить вас от опасности, раз уж вы считаете, что мне без вас не обойтись.

Так они и сделали. Его будущие спутники ликовали: им предстояло замечательное приключение. Хейдель фон Хаймек, зеленоглазый святой со звезд, очевидно, намеревается просить Богов о том, чтобы они обеспечили безопасность и успех их путешествия.

В двух или трех днях пути, так сказали ему жители деревни. Поэтому он попытался ускорить катарсис, чтобы побыстрее отправиться в Италбар. Там умирал ребенок, и Хейдель измерял время минутами его дыхания.

Голубая Госпожа велела ему подождать, но он не мог думать ни о чем другом, кроме этого дыхания и сокращений большего сердца, которое когда-то было совсем крошечным. Он собрался в дорогу через пятнадцать часов, и это было ошибкой.

Из-за усталости и страшной жары в джунглях Хейдель не обратил внимания на лихорадочное состояние двух своих спутников. Они умерли вечером второго дня. Он не определил, от какой именно болезни. Но только потому, что не очень старался. Когда человек был уже мертв, причина смерти представляла для Хейделя чисто академический интерес. Кроме того, он так спешил, что не позволил остальным устроить даже короткую погребальную церемонию и похоронить своих товарищей по всем правилам. Его охватило лихорадочное ощущение уходящего впустую времени, когда на следующее утро не проснулись двое из оставшихся семи проводников, и ему снова пришлось стать свидетелем похоронного ритуала. Отчаянно ругаясь на чужих для этих людей языках, он помог подготовить могилы.

Безликие и жизнерадостные — такими Хейдель с самого начала представлял себе жителей деревни, отправившихся с ним в Италбар, — больше не смеялись, и теперь у них появились лица. При каждом подозрительном шорохе широко раскрытые рубиновые глаза начинали испуганно шарить среди кустов. Все шесть пальцев на руках непрестанно дрожали, извивались и щелкали. Теперь, когда уже ничего нельзя было изменить, они поняли, почему Хейдель не хотел брать их с собой.

Ему сказали: два или три дня пути… Шел третий, а гор все еще не было видно.

— Глей, где горы? — спросил Хейдель того из своих спутников, что кашлял сильнее остальных. — Где Италбар?

Глей пожал плечами и показал вперед.

Громадный желтый шар солнца висел прямо над тропой, по которой они шли. Его свет легко проникал сквозь зазубренные пятиконечные листья, но там, куда лучи не попадали, было сыро и росли странные грибы. Маленькие животные или большие насекомые — тут у Хейделя не было никакой уверенности — выскакивали прямо из-под ног путников и бросались в чащу, шуршали там листьями кустарника, перепрыгивали с ветки на ветку и резвились в той части джунглей, откуда люди только что ушли. Хейделя предупреждали об опасности встречи с крупными зверями, но они так ни разу и не появились у него на пути, до его слуха лишь время от времени доносились какие-то странные звуки: свист, лай и шипение; несколько раз совсем близко от тропы раздавался шум и треск — какое-то огромное существо пробиралось через лес.

Хейдель размышлял над тем, в какую парадоксальную ситуацию попал. Спасение одной жизни стоило уже четырех.

— Вы были правы, Госпожа, — прошептал он, вспомнив о своем сне.

Прошло еще около часа, и приступ сильного кашля заставил Глея опуститься на землю, а его оливковая кожа приобрела землистый оттенок. Подойдя к нему, Хейдель сразу понял, что явилось причиной кашля. Если бы у него было несколько дней на подготовку, ему, возможно, удалось бы спасти этого человека. Он потерпел поражение с остальными из-за того, что катарсис еще не был полностью завершен. Он еще не достиг необходимого равновесия. Бросив на первого из упавших всего один взгляд, Хейдель уже знал, что всем девяти его спутникам суждено очень скоро умереть. Он помог Глею устроиться поудобнее — прислонил его спиной к стволу дерева, пристроив рюкзак в качестве подушки. Дав несчастному воды, Хейдель посмотрел на свой хронометр. От десяти минут до полутора часов, прикинул он.

Потом вздохнул и закурил сигару, у которой был отвратительный вкус. Влажность уже давным-давно сделала свое дело — а грибы Клича, очевидно, не имели ничего против никотина. Запах сигары навевал мысли о горящей сере.

Глей посмотрел на Хейделя. Похоже, пришла пора горьких обвинения.

Благодарю вас, Хейдель, — неожиданно проговорил Глей, — за то, что вы позволили нам сопровождать вас.

И улыбнулся.

Хейдель вытер ему лоб… Глей умер через полчаса.

Когда его хоронили, Хейдель больше не бубнил себе под нос, он лишь наблюдал за оставшейся четверкой. Выражение их лиц не изменилось. Они отправились с ним в путь, словно на развлекательную прогулку. А потом ситуация изменилась, и они покорно приняли эту перемену. Дело тут было вовсе не в смирении. На темнокожих лицах было написано счастье. Хейдель не сомневался: его спутники прекрасно понимают, что, их ждет. Им известно, что они умрут еще до Италбара.