Хроники Эмбера I-II - Желязны Роджер Джозеф. Страница 36

Банкет продолжался далеко за полночь. Кто-то все время подливал мне вина в бокал (и на том спасибо), а я сидел, чуть развалясь, слушал музыку.

Когда столы убрали, меня усадили в уголок, чтобы я не мешал людям танцевать.

Я напился, как сапожник, и наутро был втащен в камеру чуть ли не волоком. К великому моему сожалению, я напился не до такой степени, чтобы меня вытошнило на пол или на чей-нибудь шикарный костюм.

Так закончился первый год тьмы.

Я не стану докучать вам ненужными повторами. Второй и третий год моего заточения ничем не отличались от первого и завершались банкетами в честь Эрика. На второй год Рейн приходил дважды. Он приносил мне полные корзинки продуктов и сообщал вороха новостей. На третий год он спускался в подземелье шесть раз, почти каждые два месяца. Я говорил ему, что рисковать — глупо, съедал все, что он приносил, и жадно выслушивал новости.

Дела в Эмбере шли неважно. Непонятные существа из других отражений бесчинствовали в реальном мире. Их уничтожали. Эрик не мог понять, что происходит. Я не рассказал Рейну о своем проклятье, но в душе порадовался, что оно сбывается.

Рэндом все еще был пленником. Его жена добилась своего и жила вместе с ним. Положение остальных моих братьев и сестер оставалось неизменным.

Пошел четвертый год моего заключения, когда это произошло.

Это…

Это! На радостях я откупорил последнюю бутылку вина и распечатал последнюю пачку сигарет, которые держал про запас.

Я курил сигареты, прихлебывал вино и наслаждался мыслью о том, что победил Эрика. Узнай он о случившемся, мне пришел бы конец. Но я был уверен, что он ни о чем не подозревает.

Поэтому я пил, курил, веселился, и в свете того, что произошло, строил планы.

Да, да, именно в свете!

Справа от себя я видел небольшое яркое пятно!

А теперь вспоминайте: я проснулся на больничной постели и узнал, что поправился слишком быстро. Вам ясно?

С точки зрения медицины переломы у меня срастаются практически мгновенно. Впрочем, как у всех членов нашей семьи.

Я заболел чумой и выздоровел. Я вынес все тяготы похода на Москву…

Никто не регенерирует так быстро, как я.

Когда-то мне говорил об этом Наполеон. И генерал Макартур, Регенерация нервных тканей заняла у меня больше времени. Ничего удивительного.

Это прекрасное яркое пятно справа означало только одно: ко мне вернулось зрение. Спустя некоторое время я понял, что свет проникал сквозь зарешеченное окошко в двери моей камеры.

Я вырастил новые глаза, сказали мне пальцы. Прошло более трех лет, но я использовал тот самый шанс на миллион, о котором говорил раньше. Эрик не обладал такими способностями, поэтому вряд ли мог предположить, что я вновь стану зрячим. Но я знал, что мои нервные клетки регенерируют. Во время франко-прусской войны я сломал позвоночник, и меня парализовало. Через два года я бегал, позабыв о болезни. И я с самого начала надеялся, что сумею вырастить новые глаза, хоть они и были выжжены каленым железом. Моя безумная надежда сбылась. Зрение ко мне вернулось.

Сколько времени осталось до четвертой годовщины коронации Эрика? Сердце сильно забилось в моей груди. Как только кто-нибудь заметит, что я зрячий, мне немедленно выжгут глаза. Следовательно, необходимо бежать из тюрьмы, пока год не закончился.

Как?

Раньше я не задумывался о побеге. Какой смысл бежать из камеры, не зная, куда идти дальше? Я был слеп, а на постороннюю помощь рассчитывать не приходилось.

Но сейчас…

Тяжелая деревянная дверь была обшита медными полосами. В ней имелись два отверстия: крохотное зарешеченное окошко для наблюдений, примерно на пятифутовой высоте, и небольшие воротца в нижнем углу, сквозь которые подавался поднос с пищей. Кроме слабого света, проникавшего сквозь зарешеченное окошко, я ничего не видел. Во-первых, зрение еще не вернулось ко мне полностью, а во-вторых, насколько я знал, в подземных темницах Эмбера всегда царила непроницаемая тьма.

Я закурил сигарету и стал ходить из угла в угол, думая о побеге. В моем распоряжении были моя одежда, тюфяк и сколько угодно затхлой сырой соломы, разбросанной по полу. У меня оставались также несколько коробков спичек, но мысль о поджоге я отверг. Я сомневался, и не без основания, что в случае пожара меня кинутся спасать. Кроме того, я являлся счастливым обладателем ложки, украденной на последнем банкете. Я хотел стянуть нож, но Джулиан поймал меня на месте преступления. К счастью, он не видел, что незадолго до этого я засунул ложку в сапог.

Мог ли я совершить побег с помощью ложки?

Я часто слышал рассказы об узниках, которые умудрялись прокопать подземный ход чуть ли не пряжкой от пояса. Но у меня не было ни пояса, ни времени на подвиги в духе графа Монте-Кристо. Если я не сумею убежать в течение нескольких месяцев, мне придется расстаться с моими новыми глазами.

Я вновь подошел к двери. Цельнодубовая панель, обтянутая четырьмя медными полосами. Одна полоса сверху, другая — снизу, над воротцами, и две — перпендикулярно, по обе стороны квадратного зарешеченного окошка. Я знал, что дверь открывалась наружу и замок находился с левой стороны. Память услужливо подсказала, что помимо замка существует еще тяжелый засов и что толщина панели — два дюйма.

Налегая на дверь плечом, я точно определил место, где находился замок, придвинул тюфяк, чтобы удобнее было стоять на коленях, и ручкой ложки очертил квадрат, который мне следовало прорубить. Я работал до тех пор, пока рука не стала свинцовой от усталости, наверное, несколько часов. Затем провел пальцами по деревянной поверхности. Я добился немногого, но ведь это было только началом. Взяв ложку в левую руку, я продолжал трудиться.

Я все время жил надеждой, что скоро появится Рейн. Я не сомневался, что мне удастся уговорить его отдать кинжал. Однако он все не появлялся, и я продолжал потихоньку снимать стружку с двери.

Я работал день за днем, не покладая рук, и вскоре вгрызся в дерево примерно на полдюйма. Каждый раз, когда раздавались шаги стражника, я убирал тюфяк на прежнее место и ложился спиной к двери. Как только стражник уходил, я возобновлял работу. Но вскоре, как ни обидно, мне пришлось сделать перерыв, и довольно продолжительный.

Дело в том, что руки мои, хоть я и заворачивал их в тряпки, на которые рвал одежду, покрылись водяными пузырями. Пузыри полопались, и в конце концов я стер ладони и пальцы в кровь. Пришлось отложить ложку в сторону, а свободное время посвятить составлению планов на будущее.

Прорубив дверь и вынув замок, я подниму засов. Шум от его падения, естественно, привлечет внимание стражника. Но я успею выйти из камеры. Он будет вооружен. Мне придется с ним драться. Зная, что я слеп, стражник не станет меня бояться. А может, и станет, если слышал, как мы с Блейзом сражались на лестнице, ведущей в Эмбер. Стражника придется убить, и тогда я буду вооружен. Я схватил себя левой рукой за правый бицепс и напряг мускулы. О боже! Я совсем высох! Как бы то ни было, во мне текла королевская кровь, и я чувствовал, что даже в ослабленном состоянии сумею справиться с обычным человеком. Может быть, я обманывал себя, но вскоре мне придется проверить свои силы на деле.

Если этот план удастся и в руках моих окажется шпага, ничто меня не остановит. Я доберусь до Лабиринта, пройду его и перемещусь на любое отражение. Я залечу свои раны и теперь уже не стану спешить. Пусть пройдет сто лет, но я нападу на Эмбер не раньше, чем буду уверен в победе. В конце концов, формально я был королем Эмбера. Разве я не короновал себя в присутствии всех прежде, чем Эрик? Это послужит мне оправданием, когда я отправлюсь на войну за трон.

Если бы только можно было управлять отражениями, не выходя из Эмбера! Тогда мне не пришлось бы проходить Лабиринт. Но мой Эмбер — центр Вселенной, и уйти из него непросто.