Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф. Страница 54

— Добрый день, Дра, — промолвил я.

— Подойди сюда, чтобы я тебя увидел.

Я обошел его кресло и остановился перед ним. Он похудел, а его кожа стала темнее.

— Ты быстро прилетел, — заметил он, а его глаза всматривались в мое лицо.

Я кивнул:

— Ты сказал «немедленно».

Он зашипел и защелкал — у пейанцев это означает смешок.

— Что думал ты о жизни в последнее время?

— Что она достойна уважения и боязни.

— А как твоя работа?

— Одну я закончил, за вторую пока не брался.

— Садись.

Он указал пальцем на скамью рядом с окном, и я перешел туда.

— Расскажи мне, что случилось?

— Фотографии. Я стал получать снимки людей, которых знал раньше и которые были уже давно мертвы. Все они умерли на Земле. И совсем недавно я узнал, что их Воспроизводящие Ленты были похищены. Затем я получил вот это.

Я протянул ему письмо, подписанное «Грин Грин». Он поднес его к глазам и медленно прочел.

— Ты знаешь, где находится Остров Мертвых?

— Да. Это на планете, которую я сам создал.

— Ты полетишь?

— Должен полететь.

— Грин Грин, я думаю, — это Грингрин-тари из города Дипек. Он тебя ненавидит.

— Почему? Я его даже не знаю.

— Это не имеет значения. Его оскорбляет одно твое существование. Естественно, он намерен отомстить, что очень печально.

— Действительно, особенно если это ему удается. Но каким образом мое существование нанесло ему обиду?

— Ты единственный чужепланетник, ставший Имяносящим. Одно время считалось, что лишь пейанец способен овладеть искусством, которым овладел ты, и далеко не каждый пейанец был на это способен. Конечно, Грин Грин сам прошел обучение и завершил его. Он должен был стать двадцать седьмым. Но он провалился на последнем испытании.

— На последнем испытании? Я предполагал, что это почти чистая формальность.

— Возможно, тебе так показалось, но на самом деле все иначе. И вот, после полувека занятий с Делгреном из Дилпеи, он не был принят в наши ряды. Он часто повторял, что последний принятый в Имяносящие не был пейанцем. Потом он покинул Мегапею. При его занятиях он, конечно, быстро, очень быстро разбогател.

— Как давно это было?

— Несколько столетий тому назад. Кажется, шесть.

— И ты думаешь, что все это время он продолжал ненавидеть меня и планировать святую месть?

— Да. Спешить было некуда, а хорошая месть требует тщательной подготовки.

Всякий раз испытываешь странное чувство, когда пейанец говорит что-то в этом роде. Сверхцивилизованный народ, они тем не менее сделали месть и вендетту целью жизни. Несомненно, это одна из причин малочисленности пейанцев. Некоторые из них ведут даже книги вендетт — составляют длинные, подробные списки людей или лиц, с которыми следует свести счеты, чтобы не позабыть кого-нибудь, кого они намерены наказать. Сюда же включаются отчеты о ходе каждой операции по отмщению. Месть ничего не стоит для пейанца, если только это не сложная, тщательно подготовленная и приведенная в действие система, которая приводит к точно рассчитанному результату через много лет после того, как была нанесена сама обида. Мне объяснили, что все удовольствие заключается именно в планировании и предвкушении финала. Смерть самой жертвы, а также безумие, унижение или обезображение — как результат акции, — считаются вторичными эффектами. Марлинг однажды признался мне, что вел одновременно три подготовки к мести, в общей сложности растянувшихся на тысячелетия. Это и в самом деле образ жизни. Это занятие дает пейанцам массу положительных эмоций, когда все остальные дела идут отвратительно. Удовлетворение приносит само наблюдение за тем, как развитие акции переходит с одной ступеньки на другую, как один маленький триумф за другим ведет к окончательной развязке. И в тот момент, когда со старанием вырезанная и отполированная дубина опускается на голову жертвы, автору надлежит испытать громадное эстетическое наслаждение, а как утверждают некоторые, он может пережить и мистическое озарение. Детей знакомят с этой системой в самом раннем детстве, чтобы они успели изучить ее как следует — это необходимо для достижения ими преклонного возраста. Мне пришлось изучать ее наспех, и до сих пор я хромал по некоторым наиболее тонким вопросам.

— Все очень просто, — подвел итог Марлинг. — Один из вас должен будет умереть. Этим разрешится ваше противостояние и все противоречия. Если погибнет он, тебе не надо торопиться. Если погибнешь ты, мои наследники отомстят за тебя.

— Спасибо, Дра.

— Не за что.

— А какое к Грингрину отношение имеет Белион?

— Он с ним в союзе.

— Каким образом?

— Эти двое сумели договориться.

— И?..

— Больше я ничего не знаю.

Помолчав, он добавил:

— Посмотрим, Дра.

Я повернулся и смотрел на воду, пока он не заговорил снова, примерно полчаса спустя.

— Вот и все.

— Все?

— Да.

Небо темнело, и скоро уже больше не стало видно никаких парусов. Я слышал море, чувствовал его запах. А вдали блестел звездными искрами его громадный черный бок. Я знал, что вскрикнет невидимая птица, и она вскрикнула. Долго я. сидел не шевелясь, и в моем сознании видел и перебирал многие вещи, которые были оставлены мне давно и которые я почти забыл, и другие вещи, которые я никогда полностью не понимал. Большое Дерево рухнуло, Долина Теней исчезла, а Остров Мертвых оказался лишь обломком скалы: его бросили посреди Залива, и он быстро шел ко дну. Без всплеска. Я был один, я был совершенно один. Я знал, какие слова сейчас услышу, и затем, немного позже, я их услышал:

— Пойдем со мной этой ночью, — промолвил он.

— Дра…

Молчание.

— Именно сегодня ночью? — спросил я.

Молчание.

— Где же пребудет Лоримель Многорукий?

— В счастливом ничто, дабы прийти опять. Как всегда.

— А твои враги и долги?

— Все и всем уплачено.

— Ты говорил о пятом сезоне в будущем году.

— Теперь срок другой.

— Понимаю.

— Мы проведем ночь в беседе, Землерожденный, чтобы до восхода я успел передать тебе мои главные секреты. Садись.

И я сел у его ног, как в те дни, что различимы далеко за дымом памяти, когда я был моложе. Он начал говорить, и я закрыл глаза, вслушиваясь.

Он знал, что делает, знал, чего хочет.

Но от этого моя печаль и страх не уменьшились. Он избран меня в сопровождающие… Я буду последним живым существом, которое он увидит. Это была высочайшая честь, и я ее не заслужил. Я не воспользовался тем, что он мне дал когда-то. Я многое испортил. И я знал, что он знает это. Но это было неважно. Он выбрал меня. И поэтому во всей Галактике лишь он один мог напомнить мне об отце, умершем тысячу с чем-то лет назад. Он простил мне мои промахи.

Страх и печаль…

Почему сейчас? Почему он выбрал это время?

Потому что другого могло и не оказаться.

Было совершенно очевидно, что, по мнению Марлинга, я, скорее всего, не вернусь из рискованного похода. Следовательно, эта встреча должна стать нашей последней. «Человек, я пойду с тобой бок о бок, в любой нужде тобою буду я руководить» — слова произносит Знание, но они отлично подходят и для Страха. У них много общего, если вы на минутку задумаетесь над этим.

Вот почему я боялся.

О печали мы тоже не говорили. Такой разговор оказался бы не к месту. Мы говорили о мирах, которые мы создали, о планетах, нами построенных и заселенных, о всех науках, участвующих в превращении кучи хлама в жилище, и неизбежно мы разговаривали об искусстве. Экологическая игра безмерно сложнее любых шахмат, она за пределами возможностей лучших компьютеров. Это от того, что проблемы здесь имеют скорее эстетическую, чем научную природы. Да, она требует напряжения всех мыслительных способностей, всех семи черепных зал, но прилив чего-то, что лучше всего описывается словом «вдохновение», играет решающую роль. И мы говорили о вдохновении, и ночной морской ветер стал вдруг резким и холодным, и мне пришлось затворить окно и побеспокоиться об огне, который в богатой кислородом атмосфере пылал, как святая реликвия. Я не могу вспомнить ни одного слова из сказанных в ту ночь, лишь глубоко внутри меня сохраняются безмолвные картины, которыми мы обменивались. Теперь это только память. «Вот и все» — так сказал он, и скоро наступила заря.