Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф. Страница 61

— Я ранил его, почти убил. Но теперь это уже не играет роли.

Я заметил, что у него нет оружия, поэтому уложил свой пистолет в кобуру и подошел к нему:

— Делгрен из Дилпеи шлет тебе горячий привет. По-моему, тебе посчастливилось попасть в его «ассенизаторский» список.

Он усмехнулся:

— Делгрен был следующим на очереди после тебя.

— Тем более. Почему же я должен оставить тебя в живых?

Он завершил перевязку ран.

— Предлагаю сделку.

— Какую?

— У тебя где-то есть спрятанный корабль. Возьми меня с собой и увези с этой планеты.

— А что я получу взамен?

— Жизнь!

— Едва ли ты, в своем теперешнем положении, можешь мне угрожать.

— Я тебе не угрожаю. Я предлагаю услуги, чтобы спасти твою жизнь, если ты спасешь мою.

— От чего спасать?

— Ты знаешь, что я возвратил к жизни нескольких людей?

— Да, ты стащил Воспроизводящие Ленты… Кстати, как ты это смог сделать?

— Телепортация. Это мой дар. Я могу переносить небольшие предметы с места на место. Много лет назад, когда я только начинал подготавливать мою месть, я несколько раз посетил Землю, и каждый раз, кстати, кто-то из твоих врагов ли, друзей ли, умирал. Потом я ждал, пока не накопится достаточных средств, чтобы купить эту планету. А для мироформиста несложно научиться обращаться с Лентами.

— «Друзей», «врагов» — ты воспроизвел их именно тут?

— Да.

— Зачем?

— Чтобы ты увидел, как снова будут страдать твои близкие и любимые, прежде чем сам не умрешь. Жаль, что это не получилось. А твои враги должны были наслаждаться твоими мучениями.

— А почему ты поступил так коварно с человеком по имени Данго?

— Он меня раздражал. История его гибели должна быть предостережением для тебя. Я избавился от него, доставив ему максимум мучений.

— Понятно. Но почему здесь, на Иллирии?

— О Боже! Разве это не твоя любимая планета после Вольной, которая для меня недоступна? Разве это не твое любимое детище?

— Это так.

— Чего же лучшего искать?

Я выбросил сигарету и загасил ее каблуком.

— Ты оказался сильнее, чем я предполагал, — добавил после паузы Грин Грин. — Ты, Френк, смог его однажды убить, а меня он победил и отобрал у меня нечто, не имеющее цены…

А я вдруг мысленно оказался на резной крыше дома, на Вольной. Я покуривал сигарету, а напротив сидел Льюис Бриггс в образе бритой мартышки, и я пробегал глазами список имен, который он мне передал. Так что телепатия здесь ни при чем: просто память и логическое мышление плюс мрачные предчувствия.

— Майк Шендон, — прошептал я.

— Я не знал, что это такое, а иначе бы не воспроизвел его ни в коем случае.

Я мог бы и пораньше обо всем догадаться! Ведь я знал, что он оживил всех, но я был занят лишь мыслями о Кати и других близких мне людях…

— Ты дурак с куском кости вместо мозга, — выругался я. — Дурак и сукин сын!

В моем родном XX веке искусство или же ремесло шпионажа пользовалось куда более широкой известностью среди народных масс, чем, скажем, морская пехота США или Американская Медицинская Ассоциация. В длинном ряду популярности героев, начиная с принцев Эпохи Возрождения и кончая бедными трудолюбивыми юношами, которые жили честно, старательно трудились и женились в результате на дочерях своих начальников, люди с капсулами цианистого калия в дупле зуба, с прекрасными любовницами-шпионками и невозможно трудными заданиями, в которых секс и насилие на скорую руку заменяли любовь и смерть, эти люди пришли к славе в семидесятые годы и, в самом деле, их воспринимают теперь с ностальгией, подобно Рождеству в средневековой Англии. Но в наши дни шпионы — это еще более тоскливое зрелище, чем в двадцатом веке. Они собирают всякие мелочи, которые только могут передать своему начальству, которое в свою очередь вводит их в компьютеры. Таким образом, становится известным какой-то второстепенный факт, кто-то пишет малопонятный доклад, доклад помещают в архив — и о нем забывают. Классический шпионаж имеет дело с военными сведениями, а в наши дни настоящие, талантливые шпионы работают в промышленной сфере. В двадцатом веке мало кто знал о человеке, доставившем в руки компании «Дженерал Моторе» микрофильмы чертежей последнего детища мозгового треста Форда, или о девице, у которой на подкладке лифчика или на лобке помещался набросок последней модели Диора. Эти шпионы не удостаивались Особого внимания. Но теперь межзвездная торговля невозможно напряжена. Все, что может дать вам какое-то преимущество — новый технологический процесс, секретное расписание поставок, — переоценить невозможно. Если вы желаете знать что-то, что имеется у кого-то другого, то в этом деле настоящий шпион стоит своего веса в пенке для курительных трубок, и это без преувеличения.

Майк Шендон был настоящим шпионом, лучшим из всех, какие у меня когда-либо работали. При мысли о нем я не могу сдержать некоторого укола зависти. Он достиг всего, о чем я могу только мечтать.

Он был примерно на два фута выше меня ростом и фунтов на двадцать пять тяжелее. Глаза у него были цвета только что отполированного красного дерева, а волосы черными, как чернила. Он был чертовски ловок, голос имел до отвращения красивый и одевался всегда безукоризненно. Бывший выходец с планеты фермеров Вава, он обладая дорогостоящими вкусами и неспособностью сидеть на одном месте. Школу он не посещал и обучался самостоятельно, когда проходил перевоспитание после совершения антиобщественного поступка. В дни моей молодости было бы сказано так: он проводил все свободные часы в тюремной библиотеке, отбывая срок за крупную кражу. Сейчас так не говорят, но смысл от этого не меняется. Перевоспитание его было успешным, если судить по тому факту, что во второй раз его поймали не очень скоро. Конечно, у него были блестящие способности. Я не думал, что его выследят вторично, хотя он любил говорить, что ему это на роду написано. Он был телепатом и обладал почти фотографической памятью. Он был силен, вынослив, умел пить, и женщины вешались ему на шею. Поэтому, как мне кажется, я имел все основания для зависти.

Он работал на меня несколько лет, прежде чем я познакомился с ним лично. Один из моих вербовщиков обнаружил его и направил в «Специальную учебную группу при Объединении Сандау», проще говоря, «шпионскую школу». Год спустя он уже был вторым в своем классе. Он проявил себя, когда дело дошло до производственных исследований, как мы это называем. Его имя продолжало появляться в секретных донесениях, и я решил пригласить его на обед.

Искренность и хорошие манеры — вот и все, что я мог потом вспомнить. Это был прирожденный проходимец.

Телепаты встречаются редко, и полученная телепатическим путем информация не имеет цены в суде, и все же дар этот явно чего-то стоил. Но чего бы он ни стоил, работать с ним было не так-то легко. Сколько бы он ни зарабатывал, он всегда тратил больше.

Лишь годы спустя после его смерти я узнал о размерах его деятельности по шантажу. Но попался он, конечно, при работе «на сторону».

Мы знали, что в системе секретности Объединения имеется серьезная течь. Но мы не представляли, где и при каких обстоятельствах утекают сведения, и потребовалось пять лет, чтобы выяснить причину. К этому времени Объединение Сандау порядочно лихорадило.

Но в конце концов мы его «пришпилили». Это было трудное дело, и нам пришлось нанять еще четырех телепатов. Мы загнали его в угол и отдали под суд. Он был приговорен к лишению свободы и отправлен на очередное перевоспитание. Мне пришлось взять три контракта на мироформирование, чтобы поддержать наше ОС. Мы пережили немалые трудности, но все обошлось благополучно.

Несколько лет спустя Шендон из заключения бежал, и эта весть разнеслась быстро.

Имя его было занесено в список лиц, разыскиваемых полицией. Но ведь Вселенная велика…

Это произошло на побережье Куобей, в Орегоне, где я выбрал себе местечко для отдыха на Земле, у моря. Два или три месяца представлялись мне вполне подходящим сроком.