Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф. Страница 83

— Ты видела мою борьбу.

— Что с того? Я сильнее любого из тех, кто встречался на моем пути. Даже сейчас ты все сильнее пытаешься прижать меня к себе, но у тебя ничего не выходит.

— Я не хочу причинять тебе боли, дитя.

И она смеется, и вырывает свою руку из его руки, и перекидывает его руку через свое плечо, и хватает его за бедро вариантом наге-ваза, который называется ката-гарума, и кидает его через сад любви.

Он встает на ноги и поворачивается к ней. Затем она снимает с себя рубашку, которая была белой, стягивает ее через голову. Она идет вперед и останавливается перед ним.

— Теперь ты будешь бороться со мной?

В ответ он срывает розу с куста и протягивает ей.

Она отводит локти далеко назад, стискивая руки в кулаки по бокам. Затем обе руки ее мелькают, нанося удар — двойной удар прямо в живот.

— Как я понимаю, тебе не нужен цветок, — говорит он на выдохе, роняя его.

— А теперь ты будешь бороться со мной?

— Да, — говорит он. Я научу тебя приему, который называется «Поцелуй».

И он сжимает ее в своем могучем объятии и прижимает к себе. Его рот находит ее губы, хотя она выворачивает голову на сторону, и он выпрямляется, поднимая ее над землей. Она не может дышать в его объятии, и она не может выйти из него, и их поцелуй продолжается, пока она не ослабевает, и он несет ее к дивану и ложится на нее.

Повсюду розы, розы, розы, музыка, движущиеся огоньки, сломанный цветок.

Рыжая Ведьма молча плачет.

Ее служка не понимает причины, но скоро поймет…

Зеркало заполнилось мужчиной на женщине и женщиной под мужчиной.

Они смотрят на движения мира Блис.

Интерлюдия в Доме Жизни

Озирис сидит в Доме Жизни и пьет кроваво-красное вино. Зеленые сумерки наполняют воздух, и нигде нет ни жары, ни холода. Он сидит в Зале Ста Гобеленов, и стены за ними невидимы. Пол покрыт ковром, толстым, мягким и золотистого цвета.

Он ставит пустой стакан и встает. Двигаясь через Зал, он подходит к зеленому гобелену, поднимает его и заходит в кабинку, которую закрывает. Он дотрагивается до трех координационных пластин, находящихся в стене, отодвигает гобелен в сторону и входит в комнату, расположенную в 348 милях к юго-западу от Зала Ста Гобеленов на глубине 7,754 футов.

Комната, в которую он входит, в полутьме, в зеленых сумерках.

Тот, кто сидит на полу, скрестив ноги, в красной набедренной повязке, замечает его. У него обычное человеческое тело, довольно изящное, и мускулатура развита, как у пловца.

И еще один сидит напротив него в такой же позе. Он одет точно так же. Его фигура, мускулатура, волосы — точно такие же. Он и в самом деле тот же самый во всех отношениях, и он поднимает свои темные глаза от маленького желтого кристаллика, в который смотрел. Поглядев вверх, он видит оранжевую, зеленую, желтую и черную птичью голову Озириса, и глаза его расширяются, и он говорит:

— Опять у меня все так получилось.

И тот, кто сидит спиной к Озирису, исчезает.

Он берет в руки кристаллик, кладет его в полотняный мешочек, затянутый сверху веревкой, и вешает его себе на пояс. Затем он встает.

— Девятисекундная фуга, — говорит он.

— Это твой лучший результат? — спрашивает Озирис, и голос его звучит, как плохая магнитофонная запись, пропущенная со слишком большой скоростью.

— Да, отец.

— А ты можешь его контролировать?

— Нет.

— Сколько времени это у тебя еще займет?

— Кто знает? Ишибака говорит, что, быть может, триста лет.

— И тогда ты станешь мастером?

— Никто не может сказать этого наперед. На всех мирах меньше тридцати мастеров. Двести лет ушло у меня, чтобы продвинуться до сегодняшнего результата, а ведь еще и года нет, как я почувствовал первые движения. Конечно, после того, как что-то получилось, развитие пойдет более быстрым темпом…

Озирис качает головой и делает шаг вперед, кладя руку на его плечо.

— Гор, мой сын и мститель, я хочу, чтобы ты кое-что сделал. Если ты станешь мастером фуги, это будет прекрасно, но это не основное. Твои другие силы будут вполне достаточны для выполнения моего поручения.

— Какого поручения, отец?

— Твоя мать, желая вновь приобрести мое благоволение и разрешение вернуться из ссылки, предоставила мне дополнительные сведения о делах моего коллеги. Похоже, что Анубис послал нового посланника в Средние Миры, несомненно, для того, чтобы обнаружить нашего стариннейшего врача и уничтожить его.

— Это будет совсем неплохо, — говорит Гор, кивая головой.

— У меня, однако, есть сомнения. Анубис уже много раз пытался сделать это и терпел неудачу. Какого по счету он послал сейчас — пятого? Шестого?

— Седьмого. Имя этого человека Оаким.

— Оаким?

— Да, и ведь говорит мне, что он кажется ей кем-то особенным.

— Кем это?

— Возможно, что шакал Анубис провел тысячу лет, готовя его к этому поручению. Его способность к битве может быть не меньше, чем у самого Мадрака. И он обладает возможностью, которой не обладал ни один до него: он способен брать энергию прямо из поля.

— Интересно, как он до этого додумался? — говорит Гор, улыбаясь.

— По-моему, он просто изучил те приемы, которыми пользуются против нас смертные.

— Что же ты хочешь, чтобы я сделал? Помог ему против нашего врага?

— Нет. Я решил, что любой, которому удастся погубить Принца, Имя Которому Тысяча, получит поддержку его падших Ангелов, которых не так много среди бессмертных. Остальные последуют за ними сами. Те, кто не захочет, несомненно отправятся в Дом Мертвых от руки своих товарищей. Время сейчас хорошее. Старая преданность забыта. Нового, единственного монарха, я уверен, с радостью приветствуют: ведь это монарх, который покончит с их изгнанием. А при поддержке бессмертных один из Домов может стать главенствующим.

— Я понимаю твою мысль, отец. Вполне может быть, что ты прав. Ты хочешь, чтобы я нашел Принца, Имя Которому Тысяча, до того, как его найдет Оаким, и убил его во имя Жизни?

— Да, мой мститель. Ты думаешь, что способен сделать это?

— Меня беспокоит, что ты задаешь мне этот вопрос, зная мои силы.

— Принц — нелегкая добыча. Силы, которыми он обладает, практически неизвестны, и я не могу сказать тебе, как он выглядит и где находится.

— Я найду его. Я покончу с ним. Но, возможно, мне лучше будет уничтожить этого Оакима прежде, чем я начну поиски Принца?

— Нет! Он на мире Блис, где сейчас должна будет начаться чума. Но не подходи близко к нему, Гор! Пока я сам не подам тебе знака. У меня странное чувство по отношению к Оакиму. Сначала я должен выяснить, кем он был прежде.

— Но почему, о могущественный отец? Какое это может иметь значение?

— Воспоминания о тех днях, когда ты еще не появился на свет и о которых нельзя говорить, возвращаются и тревожат меня. Не спрашивай меня больше об этом.

— Хорошо, отец.

— Эта ведьма, твоя мать, предложила мне несколько планов относительно Принца. Если ты встретишься с ней во время своих поисков, не доверяй ее советам о снисходительности. Принц должен умереть.

— Она хочет, чтобы он жил?

Озирис кивает.

— Да, он ей очень нравится. Она могла проинформировать нас насчет Оакима только для того, чтобы спасти ему жизнь. Она скажет тебе любую ложь, лишь бы добиться своего. Не обманывайся.

— Хорошо, отец.

— Тогда я посылаю тебя, Гор, мой мститель и мой сын, как первого посланника Озириса на Средние Миры.

Гор наклоняет голову, и Озирис на какое-то время дотрагивается до его головы рукой.

— Считай, что он уже мертв, — медленно говорит Гор, — потому что разве я не уничтожил самого Железного Генерала.

Озирис не отвечает, потому что он тоже однажды уничтожил Железного Генерала.

Темная тень лошади

В Большом Зале Дома Мертвых огромная тень на стене, за троном Анубиса. Ее можно было бы принять за картину, наклеенную или нарисованную, если бы не ее чернота — абсолютная, как бы содержащая внутри себя бездонную глубину. К тому же она слегка движется.