Дураки умирают - Пьюзо Марио. Страница 101

Джанель пренебрежительно рассмеялась.

— Таблетки хороши для мужчин. Вы готовы трахать кого угодно. Но женщины никогда не знают заранее, тем более за час или два, будут они трахаться или нет.

— Что ж, — весело воскликнул я, — тогда позволь дать тебе дельный совет. Не трахайся с молодыми — от пятнадцати до двадцати пяти лет. В этой возрастной категории венерические болезни у мужчин встречаются в десять раз чаще, чем в любой другой. А еще, прежде чем подпускать к себе парня, погоняй ему шкурку.

— Это еще зачем?

— Если на кончике пениса появится желтоватая жидкость, значит, он заражен. У проституток это правило. — Произнося эти слова, я знал, что зашел слишком далеко. Она злобно глянула на меня, но я как ни в чем не бывало продолжил: — Еще одна опасность — герпес. В принципе это не венерическая болезнь и обычно передается необрезанными мужчинами. Но герпес может привести к раку шейки матки. Сама видишь, как все оборачивается. При половом акте ты можешь подцепить герпес, подцепить сифилис и долгое время ничего об этом не знать. Вот почему женщины не могут трахаться так же свободно, как и мужчины.

Джанель захлопала в ладоши.

— Браво, профессор! Думаю, что теперь я буду трахать только женщин.

— Не самая плохая идея, — ответил я.

Эти слова дались мне легко. К любовницам я ее не ревновал.

Глава 41

Месяц спустя, вновь прилетев в Лос-Анджелес, я позвонил Джанель, и мы решили вместе пообедать и пойти в кино. В ее голосе чувствовался легкий холодок, и я сразу насторожился и тем самым подготовился к сюрпризу, который она мне приготовила.

Элис открыла дверь, я поцеловал ее, спросил, как Джанель, и она закатила глаза, всем своим видом показывая, что у Джанель определенно поехала крыша. Крыша, конечно, у нее не поехала, но, выйдя из спальни, она меня сильно удивила. В таком наряде я ее никогда не видел.

Белая мягкая шляпа с красной лентой, сдвинутая на карие, с золотыми блестками глаза, идеально сшитый мужской костюм из белого шелка, белая шелковая рубашка, великолепный галстук в красно-синюю полоску и даже изящная нежно-кремовая тросточка от Гуччи, набалдашником которой она не преминула ткнуть меня в живот. Это был прямой вызов. Я знал, что она делает: выходит из тени и объявляет всему миру о своей бисексуальности.

— Как тебе это нравится? — полюбопытствовала она.

— Великолепно! — Такой роскошной лесбиянки видеть мне не доводилось. — Куда поедем обедать?

Она оперлась на трость, окинула меня холодным взглядом.

— Я думаю, пообедаем в «Скандии», а потом, впервые за время нашего знакомства, ты пригласишь меня в ночной клуб.

Никогда раньше мы не ходили в модные рестораны. И уж тем более в ночные клубы. Но я согласно кивнул. Мне представлялось, что я раскусил ее замысел. Она хотела, чтобы я публично признал, что люблю ее, несмотря на бисексуальность, она хотела проверить, выдержу ли я насмешки и шуточки насчет лесбиянок. Но я с этим давно примирился, а мнение остальных меня не интересовало.

Мы отлично провели вечер. В ресторане все только на нас и смотрели, и, должен признать, выглядела Джанель потрясающе. Чем-то она напоминала Марлен Дитрих, только в белокуром варианте и с поправкой на красавицу с Юга. Потому что, несмотря на мужской наряд, она так и лучилась женственностью. Но я знал, скажи я ей об этом, она бы меня возненавидела. Ибо этим выходом в свет пыталась наказать меня.

У меня же роль лесбиянки, которую она играла, вызывала восхищение, поскольку я знал, какая она женственная в постели. Наслаждался я происходящим и потому, что Джанель рассчитывала пробудить во мне злость и наблюдала за каждым моим движением. Я же определенно ничего не имел против. Моя реакция сначала разочаровала ее, а потом порадовала.

На поход в ночной клуб я наложил вето, но мы заглянули в «Поло лаундж», где, к полному удовольствию Джанель, нас смогли лицезреть многие и ее, и мои знакомые. За одним столиком я увидел Дорана, за другим Джеффа Уэгона. Оба мне подмигнули. Джанель радостно помахала им рукой, потом повернулась ко мне, чтобы сказать:

— Хорошее здесь место. И выпить можно, и повидаться с друзьями.

Я широко ей улыбнулся.

— Полностью с тобой согласен.

Домой я привез ее около полуночи. Тросточкой она похлопала меня по плечу.

— Ты держался отменно.

— Благодарю.

— Ты мне позвонишь?

— Обязательно.

Вечер действительно удался. Мне нравилось, что и метрдотель, и швейцар, и даже дежурный на стоянке получали двойные чаевые. И Джанель наконец-то показала всем свое истинное лицо.

А вскоре наступил тот период времени, когда я любил Джанель как личность. То есть я не просто хотел ее трахать. Или смотреть в карие глаза. Или целовать в алый рот. Я хотел все и сразу. В том числе не спать ночами и слушать ее истории, рассказывать ей о своей жизни, узнавать мельчайшие подробности ее жизни. Короче, пришло время, когда я понял, что главная и единственная ее цель — сделать меня счастливым. А моя задача — добавить немного счастья в ее жизнь и не злиться на нее, когда ей не удавалось осчастливить меня.

Я не говорю, что стал одним из тех парней, которые влюбляются в девушку и любовь эта лишает их счастья. Я никогда не понимал, как такое может быть. Я всегда верил, что в любой сделке должен иметь свою долю, будь то жизнь, литература, семья, любовь, даже отцовство.

Я не хочу сказать, что научился измерять количество счастья подарками, хотя мне и нравилось дарить их Джанель. Или подбадривать ее, когда она пребывала в миноре, то есть убирать препятствия с ее пути, чтобы она могла заниматься главным делом: дарить мне счастье.

И вот что интересно: после того как она «предала» меня, после того как мы стали пусть чуть-чуть, но ненавидеть друг друга, после того как мы подкопили друга на друга компромат, только тогда я полюбил ее как личность.

Джанель действительно была хорошим человеком. Иногда так и говорила: «Я хороший человек», — и не грешила против истины. Ее отличала абсолютная честность, если речь шла о чем-то важном. Да, она трахалась с другими мужчинами и с женщинами тоже, но ни от кого нельзя требовать невозможного. Ведь она по-прежнему любила те же книги, что и я, тех же людей, те же фильмы. Если она лгала мне, то лишь для того, чтобы не причинять мне боль. А говоря правду, руководствовалась частично тем, что хотела уязвить меня (я любил в ней и ее мстительность), но в основном — приходя в ужас от того, что мне будет гораздо хуже, если эту самую правду я узнаю от других.

И, разумеется, со временем я все больше понимал, что жизнь ее не зацикливается на мне. Что жизнь у нее куда более сложная. А у кого нет?

И в конце концов вся фальшь и иллюзии ушли из наших отношений. Мы стали настоящими друзьями. Я восхищался ее мужеством, стойкостью, с которой она сносила разочарования в профессиональной жизни, предательства — в личной. Я так хорошо ее понимал. И всегда брал ее сторону.

Но тогда почему нам уже не было так хорошо, как прежде? Почему секс потерял в остроте ощущений? Куда подевался тот экстаз, в который мы приводили друг друга?

Магия, магия, черная или белая. Волшебство и чары, ведьмы и алхимики. Неужели звезды действительно определяют нашу судьбу, а лунная кровь может оживить воск и глину? Неужели бесчисленные галактики правят нами? Или все дело в том, что нельзя быть счастливым, лишившись иллюзий?

Похоже, в любом романе наступает время, когда женщина начинает злиться из-за того, что ее возлюбленный слишком уж счастлив. Конечно, она знает, что это ее заслуга, ее работа. Но она делает вывод, что этому сукиному сыну все достается очень уж легко. Особенно если у мужчины есть семья, а у женщины — нет. И получается, что их связь решает все его проблемы, но отнюдь не ее.

И приходит час, когда одному из партнеров необходимо устроить ссору, а уж потом заниматься любовью. Джанель перешагнула эту черту. Обычно мне удавалось подавить ссору в зародыше, но иногда и у меня возникало желание пособачиться. Особенно если она напоминала мне, что я остаюсь женатым и не обещаю ей вечной любви.