Дверь в лето (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 51

Несколько минут спустя они уже были на крыше. Арчи установил экран так, чтобы солнечные лучи падали прямо на него, и подключил вольтметр. Он показал два вольта.

Мери Лу подпрыгнула.

— Работает!

— Обязан работать, — подтвердил Арчи. — Если свет одного экрана заставил работать другой, то уж солнечный свет — тем более. Дай амперметр. Посмотри, сколько энергии мы получили?

Амперметр показал 18,7.

Мери Лу подсчитала на логарифмической линейке.

— 18,7 ампера, 37,4 ватта или около пяти сотых лошадиной силы. Не так уж и много. Я надеялась на большее.

— Так и должно быть, детка. Мы же используем только видимое излучение солнца, а оно составляет едва пятнадцать процентов, остальное приходится на инфракрасное и ультрафиолетовое излучение. Дай-ка мне линейку. Солнце излучает около полутора лошадиных сил или 1,12 киловатта на каждый квадратный метр земной поверхности, при условии, что этот квадратный метр находится прямо под ним. Атмосфера поглощает около трети излучения даже в полдень в Сахаре. Таким образом, выходит около одной лошадиной силы на квадратный метр. Солнце только поднимается, так что мы не можем рассчитывать больше, чем на одну треть лошадиной силы. А пятнадцать процентов от этой величины и составляет пять сотых лошадиной силы. Что нам и требовалось доказать… Ты что такая грустная?

— Я надеялась, что мы сможем снять с крыши столько энергии, чтобы хватило для всей фабрики. А если для одной лошадиной силы нужно двадцать квадратных метров поверхности, то не стрит и возиться.

— Смотри веселей, детуля. Мы сделали экран, который реагирует только на видимый свет. Мы сделаем и другой, он будет использовать весь солнечный спектр, превращать все излучение в электричество. С одной этой крыши мы снимем тысячу лошадиных сил. А ведь мы можем использовать крыши складов и цехов, и тогда нам хватит энергии и днем и ночью.

Она подняла на него большие синие глаза.

— Арчи, у тебя когда-нибудь болела голова?

Через двадцать минут он уже с головой погрузился в расчеты. Мери Лу тем временем доедала то, что заменяло им завтрак.

— Куда ты спрятал бутылку, донжуан? — прервала она его размышления.

Он поднял голову и ответил:

— Неприлично маленьким девочкам пить с утра.

— Вылезай из своей канавы, приятель. Я не отказалась бы от пары пирожных из Сюзетты и, если уж нет бренди, рюмочки ликера.

— Отставить гастрономию, доктор Мартин. Я должен быть в форме. Для моей работы нужна ясная голова.

Она резко повернулась и замахнулась на него сковородой.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. Арчи, ты — переучившийся неандерталец, неспособный чувствовать прелести жизни.

— Не буду спорить, блондиночка. Я вот тут придумал экран, который будет работать на всех частотах.

— Кроме шуток, Арчи?

— Кроме шуток, детка. Нечто похожее мы наблюдали в первых опытах, но тогда торопились изготовить наш экран и не обратили на это внимания. И я придумал кое-что еще.

— Мамочки мои!

— Мы можем изготовить инфракрасный экран, такой же удобный, как и световой. Усекла? Во всех приборах посторонняя теплота или высокое напряжение представляют опасность, как пожарную, так и травматическую. А мы можем спроектировать экраны, которые — тут он начал загибать пальцы, — во-первых, используют солнечную энергию на все сто процентов, во-вторых, превратят его в холодный свет, в-третьих, — в тепло, и в-четвертых, — в электричество. Мы можем соединять их параллельно и получать любое напряжение. Все это будет совершенно задаром, если не считать расходов на монтаж.

Она помолчала, прежде чем ответить.

— И все это получилось из нашей попытки получить холодный свет. Иди завтракать, Эйнштейн. Или такие низменные вещи тебя не интересуют?

Они молча поели, занятые своими мыслями, и, наконец Дуглас сказал:

— Мери Лу, ты представляешь, как это грандиозно?

— Да, я думала об этом.

— Это и в самом деле грандиозно. Энергия эта была у нас всегда, а мы ее совсем не использовали — свыше двухсот тридцати триллионов лошадиных сил в день.

— Неужели так много, Арчи?

— Я не сам придумал эту цифру, а нашел ее в “Астрономии” Ричардсона. Мы можем получать свыше двадцати тысяч лошадиных сил с крыши каждого квартала. Ты представляешь, что это значит? Даровая энергия, доступная каждому! Да, такого изобретения не было со времен паровой машины, — он вдруг замолк, заметив, что она нахмурилась. — В чем дело, детка? Разве я не прав?

Она повертела вилку между пальцами.

— Нет, Арчи, ты прав. Я тоже об этом думала. Децентрализация городов, механизация быта, доступная каждому роскошь — все это возможно, но я чувствую, что не все будет так гладко, как тебе представляется. Ты когда-нибудь слыхал о “Брэкейдж Лимитед”? [45]

— Что это такое? Ремонтная фирма?

— Да ты просто тупица! Ты что-нибудь читал, кроме учебников? Джорджа Бернарда Шоу, например? Это из вступления к его пьесе “Назад к Мафусаилу”. Там он в иронических тонах описал, как корпорации противятся изменениям, которые могут угрожать их прибылям, а ты угрожаешь всем промышленникам, сынок, и поэтому подвергаешься опасности. Как ты думаешь, что случилось с атомной энергией?

Он покачался на стуле.

— Не может быть. Ты просто устала и разочаровалась. Промышленность с радостью принимает все новое. Все крупные корпорации имеют свои институты и привлекают туда лучших ученых. Атомщиков тоже…

— Верно… А теперь представь себе, что некий юный гений сделал открытие. Он зависимый человек, его открытие принадлежит корпорации. Но оно опасно для ее доходов, и его кладут под сукно. Неужели ты в самом деле думаешь, что они пропустят твои экраны и смирятся с потерей миллиардов долларов?

Дуглас нахмурился, потом расслабился и рассмеялся.

— Это несерьезно, детка. Забудь об этом.

— Это ты так думаешь. Ты когда-нибудь слыхал о целанине? Нет, наверное. Это синтетическая ткань, напоминающая шифон, только гораздо лучше: не пачкается и стоит центов сорок за метр. Шифон же вчетверо дороже. Так вот, целанина ты нигде не купишь. Его “зарезали”. Мой брат пять лет назад купил пять метров, а потом нигде не мог его найти. Они убрали целанин из магазинов, и он был вынужден удовлетвориться старыми сортами синтетики. Они изъяли весь целанин из продажи.

А слыхал ты когда-нибудь о парне, который придумал новое горючее, лучше и дешевле бензина? Это было четыре года назад. Он подал заявку на патент и через несколько дней утонул. Я не хочу сказать, что его убили, но формула горючего пропала — это совершенно точно.

А вот еще один случай. Однажды я видела вырезку из “Лос-Анджелес Ньюс”. Человек переоборудовал серийный грузовик и на двух галлонах бензина доехал из Сан-Диего до Лос-Анджелеса. А чтобы доехать до Агуасаленте, ему было нужно всего три галлона. Через неделю компания, производящая грузовики, отыскала его и купила изобретение. Удивительно, что ему еще оставили машину и даже с измененным двигателем.

Ты никогда не видел тяжелый грузовик, проходящий на одном галлоне топлива семьдесят миль? Нет? И не увидишь, пока верховодит “Брэкейдж Лимитед”. Но все эти истории абсолютная правда, можешь посмотреть в газетах.

Все знают, что автомобили специально делаются непрочными, чтобы они быстрее изнашивались, чтобы люди чаще покупали новые. Так диктуют законы торговли. Вспомни, сколько времени потребовалось двигателю внутреннего сгорания, чтобы оттеснить паровики.

Дуглас рассмеялся в ответ.

— Не унывай, моя сладкая. У тебя просто мания преследования. Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, о нас с тобой, например. Ты чудесно готовишь кофе. Как насчет того, чтобы нам оформить брачный союз?

Она ничего не ответила.

— А почему бы и нет? Я молод и вполне здоров. Может быть, даже здоровее тебя.

— Арчи, я говорила тебе когда-нибудь об одном туземном вожде, который предлагал мне остаться в Южной Америке?