НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 16 - Казанцев Александр Петрович. Страница 23

Олег долго репетировал свою убедительную речь перед Александром Яковлевичем, вполне отдавая себе отчет, что ему предстоит штурмовать по крайней мере Измаил. «Веди меня, тень великого Суворова», — подмигнул он зеркалу на прощанье.

«Взятие Измаила» началось на кухне дома № 10.

Первый выстрел:

— Александр Яковлевич, вы должны меня выслушать.

— Да, да — рассеянно ответил противник.

— Может быть, вам это покажется странным, но я очень нуждаюсь в вашей помощи.

Недолет.

— Простите, я вас не понимаю, уважаемый…

— Олег Павлович.

— Да, да…

— Не стану скрывать, моя повседневная работа тесно соприкасается с той областью, в которой когда-то вы были, и я уверен, что и сейчас являетесь немалым авторитетом.

Ядро просвистело над головой.

— Вы заблуждаетесь, Олег… мм-м… Павлович. Моя теперешняя деятельность так же никого не интересует, как не интересовала и прошлая.

— Взгляды переменились, Александр Яковлевич. И я вам это постараюсь доказать.

Разведка боем.

— Казалось бы, совершенно незначительный факт: одному журналу понадобилась популярная статья о проблеме информации, Проблема эта весьма обща. Однако я подошел к ней с точки зрения биологической, и именно в плане человека. Естественно, в статье много допущений, я бы даже сказал фантастических. Тем не менее требуется мнение известного ученого…

Надо было переносить огневой вал в тылы противника!

— Во-первых, в отличие от вас я фантастикой не интересуюсь. Во-вторых, опять же в отличие от вас, я на данном отрезке времени не ученый, и тем более не известный. Посему, считаю, что обращаетесь не по адресу.

Вперед, минеры, «тихой сапой»!

— Александр Яковлевич, может быть, я неверно поставил вопрос, но, умоляю вас… Это первая моя широкая публикация, и, так сказать, крайне важно знать мнение специалиста. Я прошу только посмотреть рукопись и в частном порядке высказать замечания. К тому же она вас может заинтересовать, поскольку здесь есть кое-какие результаты работы нашего института.

Противник дрогнул.

— Собственно, не знаю, что вам ответить… Не имея понятия даже об общей теперешней концепции…

Кавалерия на рысях вышла из засады.

— Новейшие данные свидетельствуют в пользу электрохимической теории процессов приема и переработки информации. Вернее, биотоки мозга отражение волновых явлений, происходящих внутри клеток. Как правило, в создании сходного с электромагнитным поля участвует вся кора, однако возникающие цепи маломощны и легко нарушаются. Закрепление в памяти достигается репетированием, вторичным замыканием такой же или очень похожей цепи. Это при обычном способе введения и усвоения информации. Но нельзя ли интенсифицировать процесс, применяя новые средства, в том числе медицинские и чисто технические?

Авангард обороны смят. Вот-вот удастся захватить подъемные мосты!

— …Проводимость цепей — лишь часть проблемы. Главное — перенос на молекулярный уровень. Как он происходит — пока неизвестно, но эта трудность преодолима.

— Вот как?

Со стен крепости раздался залп, и всадники полетели в ров.

— Преодолимо! Свое величайшее чудо — человеческое сознание — природа укрыла так глубоко, окружило такой надежной «защитой от дураков», что произнести этак вскользь «преодолимо» по крайней мере легковесно.

Брошены фашины, приставлены лестницы; драгуны пошли на приступ.

— А как же лечение душевнобольных? Использование транквилизаторов и стимуляторов? Про эти средства уже не скажешь, что они найдены эмпирически. И следующий шаг в этом направлении, мне кажется, — соединение химико-биологических средств с ультракоротковолновой радиотехникой…

Если бы на головы лилась горящая нефть и сыпались каменные глыбы штурм велся бы по-прежнему. Но тут было применено какое-то новое, психологическое, что ли, оружие. Представьте себе, что противник вдруг среди штурма подрывает моральный дух солдат. Они еще слушаются приказа, но уже не верят в победу. Еще миг — и они побегут вспять, бросая ружья и знамена…

— Олег Павлович, и этот путь малоперспективен. Знаете, почему мы не телепаты? Потому что существует некая важная преграда, сродни биологической защите всего организма. Уж поверьте, мне-то это известно более чем кому-нибудь другому. Как организм отторгает чужую ткань, почку, сердце, так мозг не примет чужой сигнал — будь он биологического или искусственного происхождения.

«А как же у Евгения? У Прони? У червей, наконец?» — хотелось без дипломатии крикнуть Олегу. Но Рольберг сказал это с такой искренней болью, что Олег вдруг поверил ему.

— Аа-ааа! — пронзительный вопль располосовал тишину.

— Аа-ааа! Не хочу! Надоело!

Глаза Александра Яковлевича округлились. Ему было неприятно. Неприятно не от неожиданных воплей Евгения, а неприятно от того, что их слышит посторонний свидетель. Сам Александр Яковлевич, может быть, уже и привык к капризам своего внука, но что может подумать посторонний…

Именно поэтому Александр Яковлевич начал проявлять некоторое беспокойство. Он торопливо собрал машинописные страницы статьи.

— Я… посмотрю. Зайдите… завтра…

Следующий вопль раздался в сопровождении грохота. Что-то упало и, похоже, разбилось…

Рольберг бросился в комнату. В открытую дверь Олег увидел бушующего Евгения. Тот рвал свисающие провода, топал ногами, швырял на пол все, что попадалось ему под руку, и при этом верещал как молодой поросенок, которого затолкнули в мешок.

— Надоело! Все твои дурацкие приборы надоели! Не хочу больше быть нормальным!

— Прекрати, Евгений! — голос Рольберга сорвался на фальцет. — Возьми себя в руки!

Он пытался поймать мечущегося по комнате Евгения, отчего беспорядок только увеличился.

Олег подумал, что настало время вмешаться ему. Однако на пороге комнаты он остановился: его взгляд задержался на обстановке, совсем не соответствующей дачному дому.

Мебели не было, если не считать кресла посреди комнаты. По стенам в самодельных стеллажах стояли блоки с трансформаторами и электронными лампами. Над креслом навис колпак, похожий на бестеневой осветитель из операционной, к креслу тянутся провода от блоков. А среди всей этой мешанины старик и мальчик устроили игру в салочки. Извергая из себя вопли всего звукового спектра, Евгений носился вокруг кресла, дергая попутно за мешающие ему провода. Провода вытягивали за собой блоки из стеллажа, блоки со смачным грохотом ударялись о деревянный пол.

— Не трожь меня! Надоело! Учи своего Проню! А я буду обыкновенным ненормальным! Не хочу быть Евгением, хочу Женькой!

— Евгений, прошу тебя, успокойся! Что ты делаешь…

Рванув напоследок самый толстый кабель, взбунтовавшийся вундеркинд прошмыгнул мимо Олега и скрылся.

Будь на месте Олега благовоспитанный человек, он непременно постарался бы по-английски исчезнуть. Олег не относил себя к разряду невежд, однако поступил наоборот. Переступив, наконец, порог комнаты, он как ни в чем не бывало принялся собирать обломки растерзанных блоков. Александр Яковлевич с отсутствующим взглядом полулежал в кресле, не обратив ни малейшего внимания на Олега.

Появился Проня. Не удивившись представшему перед его глазами хаосу, он деловито принялся за уборку.

— Евгеша-то наш, Алексан Яковлевич, к лесочку побежал…

Не услышав в ответ ни слова, продолжал как бы про себя:

— Это ничего, это хорошо. Погуляет, проветрит голову, виниться придет. Ну-ка, возьмем-ка вот эту машинку…

Олег помог поднять лежащий на боку высоковольтный выпрямитель.

— Целый. Не просто его покорежить. Вот осциллограф жалко. Трубку такую не достать, с производства сняли давно уже. В усилитель лампы новые надо, какие здесь пентоды стояли, малошумящие, с хорошей крутизной, и все вдребезги…

Не наблюдая никакой ответной реакции со стороны Рольберга. Проня, все более воодушевляясь, продолжал свой монолог.