Т. 09 Свободное владение Фарнхэма - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 10

Через десять минут они убедились, что эфир пуст. Шумы — статические разряды — на всех диапазонах, но никаких сигналов.

Хью вздохнул.

— Это меня не удивляет. Я, правда, точно не знаю, что ионизация делает с радиоволнами, но сейчас над нашими головами, скорее всего, самый настоящий шабаш радиоактивных изотопов. Я надеялся, что нам удастся поймать Солт-Лейк-Сити.

— А разве не Денвер?

— Нет. В Денвере расположена база межконтинентальных баллистических ракет. Оставлю, пожалуй, приемник включенным: может быть, что-нибудь поймаем.

— Но ведь тогда батареи быстро разрядятся.

— Не так уж быстро. Давайте сядем и почитаем вслух какие-нибудь стишки, — он взглянул на счетчик радиации, мягко присвистнул, затем проверил температуру. — Облегчу-ка я еще немного участь наших спящих красавцев, страдающих от жары. Кстати, а как вы переносите жару, Барбара?

— Честно говоря, я просто перестала о ней думать. Истекаю потом, и только.

— Как и я.

— Во всяком случае, не надо тратить кислород ради меня. Сколько еще баллонов осталось?

— Не так уж много.

— Сколько?

— Меньше половины. Не мучайтесь из-за этого. Давайте поспорим на пятьсот тысяч долларов (теперь это все равно что пятьдесят центов), что вам не прочитать ни одного лимерика [5], которого бы я не знал.

— Приличного или нет?

— А разве бывают приличные лимерики?

— О’кей. «Веселый парнишка по имени Скотт…»

Вечер шуточных стихотворений провалился. Хью обвинил Барбару в том, что она слишком чиста и невинна, на что та ответила:

— Это не совсем так, Хью. Просто голова не работает.

— И я сегодня что-то не в ударе. Может быть, еще по глоточку?

— Пожалуй. Только обязательно с водой. Я так потею, что, кажется, совершенно иссохла. Хью…

— Да, Барби?

— Мы ведь, скорее всего, погибнем, правда?

— Да.

— Я так и думала. Наверное, еще до рассвета?

— Нет! Я уверен, что мы протянем до полудня. Если захотим, конечно.

— Понятно. Хью, вам не трудно было бы меня обнять? Прижмите меня к себе. Или вам слишком жарко и так?

— Когда мне покажется слишком жарко для того, чтобы обнять девушку, я буду знать, что я мертв и нахожусь в аду.

— Спасибо.

— Так удобно?

— Очень.

— Какая вы маленькая.

— Я вешу сто тридцать два фунта, а рост у меня пять футов и восемь дюймов. Так что не такая уж я миниатюрная.

— Все равно вы маленькая. Оставьте виски. Поднимите голову.

— М-м-м… Еще. Прошу вас, еще!

— Да вы алчная девчонка.

— Очень алчная. Спасибо, Хью.

— Какие хорошенькие…

— Они — лучшее, что у меня есть. Лицо-то у меня ничего особенного собой не представляет. Но у Карен они красивее.

— Это кому как.

— Ну что ж, не буду спорить. Приляг, дорогой. Дорогой Хью…

— Так хорошо?

— Очень! Удивительно хорошо. И поцелуй меня еще раз. Пожалуйста!

— Барбара, Барбара!

— Хью, милый! Я люблю тебя. О!..

— Я люблю тебя, Барбара…

— Да, да! О, прошу тебя! Сейчас!

— Конечно, сейчас!

— Тебе хорошо, Барби?

— Как никогда! Никогда в жизни я не была так счастлива.

— Хорошо, если бы это было правдой.

— Это правда. Хью, дорогой, сейчас я совершенно счастлива и больше ни капельки не боюсь. Мне так хорошо, что я перестала чувствовать жару.

— С меня, наверное, на тебя капает пот?

— Какая разница! Две капельки сейчас висят у тебя на подбородке, а третья — на кончике носа. А я так вспотела, что волосы совершенно слиплись. Но все это не имеет значения. Хью, дорогой мой, это то, чего я хотела. Тебя. Теперь я готова умереть.

— Зато я не хочу, чтобы мы умирали.

— Прости.

— Нет-нет! Барби, милая, еще недавно мне казалось, что в смерти нет ничего плохого. Теперь я чувствую, что мне с удесятеренной силой захотелось жить. Жизнь снова обрела смысл для меня.

— О, наверное, я думаю так же.

— Барбара! Мы постараемся не погибать, если это только в наших силах. Давай сядем?

— Как хочешь… Только если ты снова обнимешь меня.

— Еще как! Но сначала я хочу налить нам обоим по порции виски. Я снова жажду. И совершенно выбился из сил.

— Я тоже. У тебя так сильно бьется сердце!

— Ничего удивительного. Барби, девочка моя, а знаешь ли ты, что я почти вдвое старше тебя? Что я достаточно стар, чтобы быть твоим отцом?

— Да, папочка.

— Ах ты, маленькая плутовка! Только попробуй еще сказать так, и я выпью все оставшееся виски.

— Больше не буду, Хью. Мой любимый Хью. Только ведь мы с тобой ровесники… потому что умрем в один и тот же час.

— Перестань говорить о смерти. Я хочу попытаться найти какой-нибудь выход из положения.

— Если только он есть, ты обязательно найдешь его. Я не испытываю страха перед смертью. Я уже смотрела ей в лицо и больше не боюсь. Не боюсь умереть и не боюсь жить. Но… Хью, я хочу просить тебя об одной милости.

— Какой?

— Когда ты будешь давать смертельную дозу снотворного остальным… не давай ее мне, пожалуйста.

— Э-э-э… но это может быть необходимо.

— Я не то имела в виду. Я приму таблетки, только не вместе с остальными. Я хочу принять яд после тебя.

— М-м-м… Барби, сам я не собираюсь их принимать.

— Тогда, пожалуйста, не заставляй и меня.

— Хорошо-хорошо. А теперь помолчим. Поцелуй меня.

— Да, милый.

— Какие у тебя длинные ноги, Барби. И сильные к тому же.

— Зато ступни…

— Перестань набиваться на комплименты. Мне очень нравятся твои ступни. Без них ты бы выглядела какой-то незаконченной.

— Фу, как не стыдно! Хью, а знаешь, чего мне хочется?

— Еще раз?

— Нет-нет. А впрочем, да. Только не сию секунду.

— Так чего же? Спать? Ложись и спи, дорогая. Я и один вполне справлюсь.

— Нет, не спать. Кажется, мне больше никогда в жизни не захочется заснуть. Никогда. Так жаль было бы истратить на какой-то сон даже одну из тех немногих минуток, что нам остались. Нет, у меня другое желание: я с удовольствием сыграла бы в бридж — в качестве твоего партнера.

— Ну… в принципе, мы можем разбудить Джо. Остальных нельзя — три грана секонала не располагает к карточной игре. Но мы могли бы сыграть и втроем.

— Нет-нет. Мне не нужно сейчас ничьего общества, кроме твоего. Мне так нравилось играть с тобой на пару.

— Ты замечательный партнер, дорогая. Самый лучший на свете.

— Ну, конечно, не «самый лучший». Ты играешь классом повыше. Я бы хотела побыть подле тебя много-много лет, чтобы научиться играть так же, как ты. И еще я бы хотела, чтобы тот налет случился минут на десять позже. Тогда ты успел бы сыграть большой шлем.

— В этом не было никакой необходимости. Когда ты объявила, я понял, что можно сразу класть карты. — Он сжал ее плечи. — Три больших шлема за один вечер!

— Три?

— А что, по-твоему, водородная бомба — не второй большой шлем?

— О! А вторая бомба — третий?

— Вторая бомба не в счет, она упала слишком далеко. Если ты не понимаешь, о чем я говорю, то я вообще отказываюсь объяснять что-либо.

— Ах вот оно что! В таком случае можно попробовать сыграть и четвертый. Правда, я теперь не смогу вынудить тебя сходить первым. Мой лифчик куда-то делся, и…

— Так, значит, ты нарочно сделала это?

— Конечно. Теперь твоя очередь ходить. А я попробую ответить.

— Э, только не так быстро. Три больших шлема — это максимум, на что я способен. Разве что один маленький шлем… да и то, если я приму еще одну таблетку декседрина. Но четыре больших шлема — это выше моих сил. Ты же знаешь, что я не в том возрасте.

— Посмотрим. Мне все-таки кажется, что у нас получится и четвертый большой.

И в этот миг их накрыло самым большим из шлемов.

Глава третья

Погас свет. Грейс Фарнхэм вскрикнула. Доктор Ливингстон зашипел, Барбару швырнуло на баллон с кислородом, да так, что она в темноте потеряла всякую ориентацию.