30 июня - Комарницкий Павел Сергеевич. Страница 31
– Я смущаю тебя таким видом?
– Смущаешь - не то слово…
– Хорошо, я больше не буду. Стану надевать что-нибудь.
Студент вдруг осознал, что Ярара в отличие от него самого не испытывает ни малейшего смущения.
– У вас там не носят одежду?
– Ты прав. Наши тела покрыты мехом, и одежда нам ни к чему. Знаешь, у меня такое ощущение, что я целый день вчера проходила в скафандре. Трудно привыкнуть.
– Если так трудно, можешь ходить как сейчас - великодушно разрешил Борис - Только не при тётушке, она не поймёт.
– Ярара, ты скоро? - Ухурр возник из темноты так же неслышно, как и Ярара. И одет был ничуть не теплее, кстати.
– Ладно, Борис - девушка засмеялась - Завтра поговорим.
– …Много ли он видел? - Ярара фыркнула - Люди ночью почти слепы.
– И тем не менее. В следующий раз надевай что-нибудь, когда выходишь.
– Ладно, учту… Ох, ну и туалет тут у них… Как у вас на борту, Урумма?
– Всё нормально пока. Ты знаешь, что задумали наши начальнички, Иахрр и Хррот?
– Что?
– Повторить процедуру с трансмутантами.
– И кто будет следующими оборотнями?
– По их замыслам, я и Вахуу. На мой вопрос, кто будет управлять камерами, командор выдал: "запрограммируешь заранее". Начальникам всегда всё просто.
– А что, это невозможно в принципе?
– В принципе возможно. Но мы живём не в принципе, а в реальном мире, Ярара. Я бы не хотела выйти из камеры уродцем.
– Дядя Хррот и Иахрр просто пытаются вас спасти, Урумма.
– А то я не понимаю. Вот только они забыли спросить самих спасаемых.
– Ты не хочешь жить?
– Хочу, Ярара. Очень хочу. Но не любой ценой. Я хочу остаться орркой.
Долгое молчание.
– Ладно, Урумма. Конец связи.
–… Кто они, Борис?
Тётя Катя чистила картошку, и Борис наблюдал, как кожура тонкой струйкой стекает в чугунок, поставленный на пол.
–…Я же говорил тебе, тёть Кать - мои добрые знакомые, по университету…
– Не научился до сих пор врать, так уж не начинай - отрезала тётушка - Ну какие они студенты?
– Студенты тоже бывают разные. В чём дело, тёть Кать? Излагай.
– Излагать, говоришь? Ладно. То, что они не русские, понятно…
– Ну и открытие! - рассмеялся Борис.
– А ты не перебивай родную тётю. То, что картошку она не умеет чистить - тоже допускаю. Дворянское воспитание, на кухню ни ногой… ладно. Хотя мясо эта Ядзя разделала мигом, да так, что любо-дорого взглянуть - все жилки отдельно.
– Ну, тёть Кать… Может, у них дома картошка не в ходу была.
– Это в Польше-то? Ну-ну… Но это не всё, Боря - тётушка бросила очередную очищенную картофелину в посудину, сдула волосы, выбившиеся на лоб, поправила их тыльной стороной руки.
– Что же ещё, тёть Кать?
– Ножик после мяса в крови был, так она его облизала, Боря. Привычно так, машинально. Это тоже дворянское воспитание?
Студент молчал. Действительно, здорово подставляется девушка. Хорошо ещё, тётушка не видела её тогда ночью…
– Дальше - больше - продолжала тётя Катя - Варшаву она знает вроде бы, тут я спорить не буду. Сама-то я там недолго пробыла, много не помню… И по-польски пшекает, не придерёшься. А вот об элементарных вещах, что любая польская панна знает, понятия не имеет.
– О каких вещах?
– А ты не поймёшь, потому как мужеска пола. А вот женщине сразу - как иголкой в глаз.
– Тебе бы в контрразведке цены не было, тётя Катя - рассмеялся Борис - Ну, а про Ульриха чего скажешь?
– Про Ульриха? Про Ульриха немного скажу. Ну разве только, что он такой же Ульрих, как ты Минамото.
– Ты серьёзно, тёть Кать?
– Хватит, Боря. Ну что мы с тобой, как в суде, ей-богу. Факты, доказательства…
– Скажи честно, тёть Кать - неужели не нравится тебе Ядвига? Такая девушка!
– Нет, Боря, что не нравится, не скажу. Красавица, каких поискать. Добрая, любопытная… очень, очень любопытная…
– Умная девушка, тёть Кать. Большая редкость, кстати. И весёлая.
– Умная - это безусловно. Весёлая? Хм… Ну, тебе-то не видно, что с тебя взять… Ну пусть будет весёлая. Вот только девушка - это вряд ли.
– Ну, женщина…
– И не женщина.
Тётя Катя придвинулась к Борису, глядя прямо в глаза.
– Так кто они, Боря?
Борис понял, что припёрт к стенке. Но и сказать тётушке про гостей всё, что он знал, он не считал возможным. Это не его тайна.
– Астрономия, тёть Кать - чуть улыбнулся Борис - Ну, правда, не с братом, с мужем. Опоздал я, тёть Кать, что делать… Надо было почаще на чердак лазить, к ней на свидание.
– Ох, Борис, Борис… Ты меня уморис - покачала головой тётушка, без малейшего признака смеха.
– Ярара, Ухурр, здесь Иахрр.
– Здесь Ярара.
– Здесь Ухурр. Мы слушаем, командор.
– У меня для вас небольшая новость - вы раскрыты. Ваше инкогнито продержалось всего ничего.
– Не грызи меня, Иахрр. За такое время, что у меня было, подготовиться как следует невозможно.
– Я вас и не виню. Нужно решать.
Несколько секунд молчания.
– Эта тётушка не хуже своего племянника. Не глупее, по крайней мере.
– Инструкция настоятельно не рекомендует без крайней нужды переходить к групповому контакту. Один абориген - это безопасно, если что, его просто примут за сумасшедшего. Групповой же контакт непредсказуем.
– И всё же мы готовы рискнуть.
Долгое молчание.
– Ну добро. Пробуйте.
Планета поворачивалась под ним, словно громадный густо-синий шар, весь испещрённый белой накипью облаков, молочными спиралями циклонов. В разрывах облаков блестел под лучами светила океан, белой ниточкой виднелась линия прибоя…
Борис летел над планетой, подобно святому духу, невидимо и неслышимо. В точности как святой дух, потому как даже сам не видел своего тела. Только зрение и слух остались от прежнего Бориса.
Впрочем, не совсем даже святой дух - святые духи, как помнилось студенту, могли самостоятельно выбирать маршрут, а его будто несло невидимое течение, над которым Борис был не властен.
Вот он снизился, пройдя сквозь белую пену облачного слоя, и перед ним раскрылась во всю ширь поверхность планеты. Борис затаил дыхание…
В глаза полыхнуло белым, и всё исчезло. Борис посидел ещё несколько секунд, затем стянул аппарат, весьма напоминающий очки-"консервы", вынул из ушей затычки звукового сопровождения. Поморгал, привыкая к темноте. Они сидели вдвоём с пришельцем в саду - Борис на лавочке, Ухурр на правах гостя разместился в тётушкином кресле-качалке. На веранде горела керосиновая лампа, и тётя Катя с Ядвигой-Ярарой неслышно отсюда разговаривали о чём-то. Вокруг шумела под ветром земная листва земных деревьев, пахло земными запахами, но у Бориса перед глазами ещё стояло видение иного мира.
– Ну вот… На самом интересном месте…
– Не расстраивайся - Ухурр-Ульрих мягко отобрал у него аппарат, сложил. Устройство в сложенном виде оказалось совсем компактным, легко умещающимся в горсти - Тут много всего, за один раз не просмотришь. Не последний день живём. Значит, ты полагаешь, твоя тётушка не упадёт в обморок, и не побежит в полицию?
– Не упадёт и не побежит. Вы покажете ей это ваше кино?
– Покажем, чтобы она сразу поверила.
– Ну что же… Только вот что я тебе скажу - она и так бы поверила.
Ухурр не ответил, задумчиво укладывая прибор в свой чемоданчик, которому позавидовал бы любой фокусник.
– Когда я думаю, какие перед человечеством открываются перспективы - дух захватывает… - Борис закинул руки за голову, мечтательно сощурился.
– А какие такие перед ним открываются перспективы?
– Ну как же… Один этот чемоданчик перевернёт всю земную науку.
– Это мой чемоданчик - Ухурр прищурился - У вашей уважаемой науки нет на него никаких прав.
– Нет, а если серьёзно…
– Это вполне серьёзно, Борис. Ваша наука не получит ни единого предмета из этого чемоданчика. Даже если удастся отнять его у нас с Ярарой силой или хитростью. Всё, что удалось бы получить таким путём, это немалые разрушения и жертвы.