Дела магические - Клугер Даниэль Мусеевич. Страница 42

Действительно, волноваться не стоило. Не потому, что рано, а потому что уже поздно.

Значит, он все-таки встречался с Сиваном. И не с каким-то неизвестным тезкой, а тем самым. Оказывается, младший жрец храма Анат-Яху был его клиентом. И выходит так, что он, Ницан, вполне мог его убить. То есть, не потому, что он преимущественно своих клиентов отправлял на тот свет, а потому что... Тут поток мыслей Ницана принял совсем неподходящее направление.

- Ну да... - пробормотал сыщик. - Убить клиента, это запросто... Например, не сошлись в размере гонорара, и я его прирезал. А что? Вполне убедительная для суда версия... И даже могут найти смягчающие вину обстоятельства - например, тяжелое материальное положение подсудимого. Опохмелиться не на что было, а тут такой жмот...

- Что ты сказал? - растерянно переспросила Нурсаг. - Кто прирезал? Кого? Какой суд? Какой жмот?

- Извини, девочка... Так ты говоришь, полиция мной интересовалась? Задавала вопросы? И что же за вопросы? - Ницан очень надеялся, что голос его звучит бодро и даже весело. Ему совсем не хотелось волновать подружку. И не только из-за чрезмерной чувствительности натуры самого детектива, сколько из-за того, что в состоянии возбужденном Нурсаг способна была на поступки непредсказуемые и даже опасные. В том числе, и для него. Особенно в нынешнем положении.

- Спрашивали, где ты обычно проводишь время по вечерам. Спрашивали, не видела ли я тебя вчера, и если да, то не обратила ли я внимания на что-то необычное в твоем поведении. Спрашивали, не появились ли у тебя недавно дополнительные доходы, происхождение которых ты старался скрыть. Спрашивали, не случаются ли у тебя вспышки необъяснимой ярости, агрессивности. Не бил ли ты меня...

- Стоп! - сказал Ницан. - И что ты отвечала?

- Насчет ярости? Сказала, что нет. Насчет побоев - сказала, что наоборот бывает чаще. А насчет свободного времени, так я объяснила, что ты проводишь его обычно у жриц Иштар - если заводятся деньги, и у меня - если деньги кончаются.

- Ну-у... - укоризненно протянул Ницан. - С чего это...

- Заткнись, - оборвала его Нурсаг. - Так вот, поскольку в последнее время ты в основном обретался в моей постели, то можно сделать вывод насчет состояния твоих доходов. Но, боюсь, полиция не сочла этот аргумент убедительным... - она помолчала, потом спросила другим голосом: - Ницан, что происходит? Ты попал в неприятности?

- Что ты, что ты, какие могут быть неприятности? Это у полицейских просто сейчас такая работа, - весело сообщил сыщик. - Перед праздниками они проводят социологические опросы. Тестируют, понимаешь? Преступность сокращается, делать полицейским нечего. Вот их и привлекают для таких вот устных анкет. Они, кстати говоря, не спрашивали насчет моего любимого цвета, размера, нет?

Нурсаг негодующе фыркнула и разъединила связь.

Ницан некоторое время молча смотрел на замолчавший телеком, поскреб пальцем свежую царапину на эбонитовом корпусе, с тяжелым вздохом спрятал его в карман. Ему нестерпимо захотелось выпить, но он быстро справился с этим желанием и мужественно проглотил остаток теплой и отвратительной на вкус белой жидкости.

- Что же получается? - меланхолично спросил он вылезшего из кармана Умника. Умник, усевшийся на солонку, подпер мордочку лапкой и задумался. Ладно, если уж мне ничего в голову не приходит, так тебе-то и подавно, нечего из себя интеллектуала строить... Выходит, покойный с нами каким-то образом связан был. Попробуем рассуждать логически...

Логически не получалось. Немного прояснив ситуацию насчет вчерашнего вечера и установив, что в шесть часов к нему должен был прийти человек, в убийстве которого его обвинили сегодня утром, Ницан так и не сумел развеять плотную тьму, опустившуюся на его память.

- Во-первых, он мог не прийти вовремя, - сказал Ницан. - Во-вторых, я ведь мог и соврать Нурсаг. Коль скоро я не помню этого разговора, значит, в тот момент уже был под хорошим градусом. Может, я кого-то другого ждал. Или другую. А подружке назвал первое попавшееся имя.

Каким образом первым попавшимся оказалось имя младшего жреца Анат-Яху, сыщик объяснить не мог и вынужден был признать, что в этом пункте его рассуждения абсолютно неубедительны.

- Ладно, - сказал он, глядя на скептически сморщившуюся мордочку крысенка. - Предположим, я действительно ждал Сивана. Из чего следует, что он действительно был моим клиентом. Уже что-то. Стало быть, ждал я Сивана. Тот пришел, увидел, что я уже невменяем, и ушел. Тут я немного проспался, проснулся, вспомнил о встрече и помчался в храм Анат-Яху. Увидел там его, он мне сделал несколько резких замечаний насчет моей необязательности и вреда алкоголизма, я, естественно, обиделся, вспылил и зарезал его. И кто бы на моем месте поступил иначе? Вот, а потом от душевного расстройства опять напился, приехал домой и завалился спать...

Умник фыркнул.

- Вот-вот, - Ницан кивнул, - я и говорю: картина идиотская... Послушай, - с надеждой спросил он, - а может, я его вовсе и не убивал, а? Хотя нет, память кинжала... - перед его глазами предстала картина, воспроизведенная Лугальбандой. - Ч-черт, вот ведь зараза! Раз я не помню никаких вчерашних визитов и никаких разговоров, значит, был в это время в полной отключке... - Сыщик тяжело вздохнул. - Сколько раз я давал себе зарок - не напиваться до потери памяти. Память - это все, что у меня осталось... Уже и ее не осталось, - заключил он, поднялся со своего места, подошел к стойке, бросил медную монетку в десять агор. Окинул мрачным взглядом ряды бутылок с яркими наклейками. Спросил у хозяина, читавшего сегодняшнюю газету, где тут поблизости стоянка такси, скосив глаза, прочел заголовок и спешно покинул кафе. Буквы на первой полосе сообщали об убийстве в храмовом винограднике и о подозреваемом по имени Ницан Бар-Аба. "Сволочь, Лугаль, - мрачно думал Ницан, усаживаясь в такси. - Обещал же ни о чем не сообщать. Теперь каждая собака уверена в том, что я прирезал этого парня".

- Куда едем? - спросил таксист.

- Анат-Яху, - коротко бросил Ницан, еще несколько минут назад собиравшийся отправиться домой.

На протяжении всей дороги от города до храмового комплекса Ницан Бар-Аба гадал: едет ли он туда, потому что в голову пришла некая смутная мысль, которую следовало проверить? Или по той причине, что, как всем известно, преступника всегда тянет на место преступления? Так и не решив эту проблему, Ницан вышел у парадного входа в храм, протянул таксисту шесть серебряных шекелей - ровно половину того, что наскреб во внутреннем кармане куртки. Таксист деньги спрятал, но вместо того чтобы сразу отъехать, сказал задумчиво: