Продавец погоды - Дикинсон Питер. Страница 28

Когда он проснулся, было совсем светло. Салли трясла его за плечо.

— Ну ладно, ладно. Я уже не сплю. Как Фарбелоу? Выходил из дома?

— Я не смотрела. Я принесла немного хлеба и фруктов нам на завтрак.

— Подожди минутку. Я только сбегаю погляжу, как обстоят дела.

Прихватив с собой самодельную веревку, Джеффри направился в комнату, из которой был виден дом аптекаря. Он выглянул в маленькое квадратное окошко. Фарбелоу уже вышел, и теперь в неловкой позе лежал у подножия своего высокого крыльца.

— Салли! — завопил Джеффри, с ужасом представив себе, что старик мертв, и это он, Джеффри, убил его. — Салли!

Раскрасневшись от бега, девочка влетела в комнату.

— Смотри, Салли, мистер Фарбелоу поскользнулся и упал с крыльца. Тебе придется вылезти в окно ногами вперед. Но сперва одень на ногу вот эту петлю. Гляди, не потеряй ее по дороге. Когда доберешься до края, встанешь в нее, и я спущу тебя вниз. Тогда ты сможешь открыть двери башни, и мы посмотрим, что с ним.

— Пожалуй, я сниму платье… Не волнуйся, Джеф. Я уверена, что мистер Фарбелоу в порядке. В любом случае, нам ничего другого не оставалось. Подсади меня…

Лезть в окно ногами вперед оказалось куда труднее, чем они думали. Да еще петля все время соскальзывала. Но вот Салли добралась до края и скрылась из виду. Узлы импровизированной веревки застревали на краю, и веревка продвигалась рывками. Когда Джеффри уже держал в руках самый последний ремень, она ослабла и Салли крикнула, что достигла земли. Мальчик побежал к дверям.

— Джеф, тебе придется подождать. Мне не достать до засова. Сейчас приведу Мэддокса.

Тишина. Долгое ожидание. Весело горел огонь, в который за последние несколько лет никто не подбросил ни единой ветки, чесались сонные псы. Снаружи урчал голубь… Потом цокот копыт.

— Встань сюда, Мэддокс. Молодчина. Нет, стой спокойно. Я хочу на тебя залезть. Вот так. Ну и тяжесть, боюсь…

Скрежет и щелчок. Джеффри навалился на дверь, и та распахнулась.

Фарбелоу лежал на боку, неестественно подогнув под себя одну ногу. Он хрипло дышал, широко открыв рот. Джеффри сбегал в дом, чуть сам не грохнувшись с обледенелых ступенек, и принес две диванные подушки. Ребята положили на них старика. Его левая нога была сломана — похоже, чуть выше колена. Подумав, Джеффри решил попробовать совместить кости, пока старик не пришел в сознание. Стараясь вспомнить все, чему его учил дядя Яков («Решай не торопясь, мой мальчик, а делай быстро и уверенно. В лазарете не место сентиментальничать».), Джеффри начал вправлять обломки. Вот, на ощупь все вроде стало нормально… Разломав мечом один из стульев, мальчик туго забинтовал ногу обрывками разорванной простыни и наложил шину из длинных ножек стула, скрутив их кожаными ремнями. Это было совсем не просто — сделать так, чтобы кости не разошлись, и получившаяся конструкция выглядела, прямо скажем, весьма неуклюже. Но Джеффри казалось, что ему удалось, пусть хотя бы на время, зафиксировать перелом. Салли отправилась в зал за вином, но еще до того, как она вернулась, Фарбелоу пришел в себя.

— Морфий, — простонал он. — Правый верхний ящик моего стола. Там же лежат шприц, иглы и бутылочка спирта. Больше ничего не трогай.

В ящике и впрямь лежали три шприца, коробка ампул с морфием и флакон, который, судя по всему, и являлся упомянутой бутылочкой спирта.

— Смотрите внимательно, — сказал Фарбелоу.

Он положил принесенные Джеффри инструменты себе на грудь, окунул кончик иглы в спирт и затем проткнул ею резиновую крышечку ампулы. Оттянув поршень шприца, он набрал раствор внутрь. Затем, наклонив шприц, давил на поршень, пока на конце иглы не появилась прозрачная капля наркотика. Одним движением вонзив иглу себе в вену на левой руке, он медленно ввел содержимое шприца себе в кровь. В глазах его застыла непереносимая боль. «Какой мужественный человек, — подумал Джеффри. — А я с ним обошелся так нехорошо…» Мальчик хотел уже во всем признаться, но Фарбелоу, похоже, опять потерял сознание. Минут через пять он вроде бы пришел в себя.

— Вы смогли что-нибудь сделать с моей ногой? — спросил он, не открывая глаз.

— Да, мистер Фарбелоу. Надеюсь, я все сделал правильно. Я попытался совместить кости, и вроде бы они встали на место. Потом я наложил шину. Извините, это, наверно, было ужасно больно.

— Как же нам теперь поступить с ним? — задумался мистер Фарбелоу.

— Если вы объясните, что надо делать, я постараюсь ничего не перепутать. Если потребуется, Салли сможет с ним поговорить. Раз мы все равно ничего другого не можем, ему придется удовольствоваться этим.

— Боюсь, изменения ему не понравятся. Он ужасно не любит нового. Он так консервативен…

— Может, нам попробовать занести вас в дом? Это будет не так-то просто, но я постараюсь что-нибудь придумать.

— Это может и подождать. Возможно, он так разгневается, что уничтожит нас всех одним махом, а быть может, исцелит мою ногу. В обоих случаях тащить меня сейчас в дом не имеет никакого смысла. Теперь, Джеффри, ты хорошо запомнил все, что я делал со шприцем? Самое главное — выдавить на кончик иглы капельку, тогда воздух не попадет в кровь.

— Думаю, что справлюсь.

— Тогда не стоит откладывать дело в долгий ящик. Вы должны вколоть ему по три ампулы в каждую руку. Имейте в виду, он не любит излишней спешки. На некоторых ампулах резина уже начала крошиться, так что прихвати с собой запасные. Обычно я кладу все необходимое на подносик, который вы найдете на книжной полке.

Отправившись в дом, Джеффри собрал все, что могло им потребоваться. Вместе с Салли, провожаемые молчанием Фарбелоу, они направились к колодцу. Они крутили ворот, наверно, с полчаса, но вот плита поднялась, открыв черный проход.

— Я пойду первой, — сказала Салли. — Там совсем не так темно, как кажется… внизу у него так даже почти совсем светло. Пробуй каждую ступеньку ногой — а то они все разные. Ты собираешься вколоть ему наркотик?

— Постараюсь обойтись без этого. Если получится.

Они на ощупь пробирались по темной лестнице со ступеньки на ступеньку, которые, между прочим, вовсе не походили на обыкновенные ступеньки — скорее, на плоские речные валуны, обкатанные бесконечными бурными водами. Всего их было тридцать три. Внизу начинался короткий туннель, идущий прямо сквозь толщу камня. В его конце виднелось слабое зеленоватое свечение. Одиннадцать шагов по туннелю, и взорам ребят открылась длинная низкая пещера с наклонными, словно крыша на чердаке, стенами. Воздух здесь был сладок и свеж. Мерлин их уже ждал.

Он лежал на боку, положив голову на локоть, и смотрел на выход из туннеля. Может, его разбудил скрип вращаемого ворота? На нем была длинная темная мантия. При этом странном освещении цвета смешивались, но похоже, что борода его была черная, а лицо — цвета ржавого железа. Глубоко посаженные глаза на огромной голове казались пустыми глазницами, пока вы не замечали отражающееся в них зеленое свечение — будто отражение неба в воде на дне колодца. Сам же свет исходит ниоткуда и, одновременно, отовсюду. Он просто был, наполняя собой всю пещеру.

Когда Салли вошла, Мерлин даже не пошевелился. Он ничем не выдал, что заметил ее появление. Он, как завороженный, следил за идущим за ней Джеффри… нет, не за Джеффри, а за покрытым белой салфеткой подносиком в его руках. Невероятным усилием, словно корабль, меняющий курс во время шквала, Джеффри отвернулся от Мерлина и поставил поднос на пол. Когда он выпрямился, Мерлин пошевелился. Он был настоящим великаном. Его глаза горели, и пещера наполнилась каким-то непонятным беззвучным гулом — как шум мощных судовых двигателей, который, пусть и не слышимый ушами, поет в вас через дрожащий под ногами пол, через переборку, к которой вы невзначай прикоснулись плечом, через койку, на которую вы ложитесь спать. Его губы пошевелились.

— Ubi servus meus? [12] — спросил он, приподнявшись на локте.

Его голос был как шорох гальки, уносимой обратно в море откатывающейся волной.