Журнал «Если», 1997 № 12 - Браун Чарльз. Страница 22

— Это очень быстро.

— Ничто не может лететь быстрее света, Сиди. Однако русский джинн, несмотря на всю свою быстроту, не выиграет гонку.

— Не выиграет? Почему?

— По двум причинам. Задолго до того как он наберет максимальную скорость, ему придется начать замедлять движение, иначе он окажется далеко за Ганимедом. Он будет вынужден то… то… Сото?

— Тормозить.

— Тормозить. Такая огромная скорость подходит для путешествия между звездами, но совершенно неудобна для перемещения между планетами.

— Разумный довод. А какова другая причина?

— Прошлой ночью я составила гороскоп. Получается, что «Гагарин» проиграет.

— Любопытно. Ну, я думаю, с ним мы разобрались. А что скажешь относительно французов? Их корабль использует солнечный парус.

— Я знаю. Парус — самый надежный способ полета. Но с другой стороны, парусный джинн самый медленный. Нет, они не победят.

— Тогда немцы, — сказал Беквит. — У них очень быстрый корабль, предназначенный исключительно для межпланетных путешествий.

— Да, их джинн питается штукой, которую они называют антиматерия. Она дает кораблю фантастическую силу, в результате «Бисмарк» способен развить скорость, равную одной пятой скорости света.

— Значит, они выиграют?

— Я не знаю. Гороскоп не дает ясного ответа.

— Ну, остается только американский корабль, «Джон Ф. Кеннеди». Какие шансы у нас?

— И опять, Сиди, я не уверена. Наш джинн производит волшебное вещество, которое называется литиум-5, а потом поедает его — в результате его скорость достигает трех десятых скорости света. Но наш корабль слишком поздно покинул базу и, боюсь, не сможет наверстать потерянное время. — Аз-Захра внимательно посмотрела на Беквита. — Эта гонка имеет для вас большое значение?

Он пожал плечами. Не было смысла объяснять, насколько это для него важно.

— Почему мы так опоздали, Сиди?

Его друзья из Агентства рассказали ему под страшным секретом: президент Муграм твердо решил, что американский флаг должен установить его племянник Робин. К несчастью, за день до старта Робин заболел свинкой. Полет пришлось задержать на две недели.

Беквит всем сердцем ненавидел беднягу Робина.

— Это все из-за… болезни.

Аз-Захра больше не стала задавать вопросов.

Тот, кто попал бы в секцию этики Адвокатского бюро, не нашел бы ничего необычного во внешних кабинетах. Сначала вас встречала доброжелательная седовласая секретарша, которая отсылала посетителей в одну из боковых комнат, где работали следователи. Центральную его часть занимали книжные полки, каталоги и разнообразное офисное оборудование.

Чуть в стороне, напротив Федерального суда, находилась комната 1313, помещение для предварительных слушаний. Несмотря на кондиционер, здесь пахло смертью.

Тринадцатый этаж здания был маленькой империей Ирвина Смерля, которой он управлял из углового офиса.

Большая часть стен в кабинете Смерля была покрыта изречениями известных людей, выполненными черной тушью. Если освещение было подходящим, посетитель, обладающий стопроцентным зрением, мог уже от самого порога прочитать некоторые из них.

Первое изречение гласило:

Следующее:

На соседней стенке красовался отдельный экспонат, помещенный в специальный ящичек со стеклом: автоматический пистолет 32-го калибра. Под ним имелась табличка с надписью:

«Оружие, при помощи которого покончил с собой В. Мэтью Руд (в прошлом эсквайр) на следующий день после своего исключения из Коллегии адвокатов».

И еще несколько изречений:

И наконец, не изречения, а список. Восемнадцать имен адвокатов, в прошлом членов ассоциации, и даты их исключения. Ниже оставалось место для еще нескольких фамилий, а если повнимательнее присмотреться, то можно было заметить написанные карандашом инициалы «Д. Б.». Дата отсутствовала.

В своей деятельности Смерль руководствовался постулатом, гласящим, что всякий бесчестный адвокат подсознательно стремится быть изобличенным.

«Какая ирония судьбы, — думал Смерль, — и трагедия одновременно, но такова жестокая логика жизни».

От этих мыслей ему всегда становилось лучше. Потому что рано или поздно такой адвокат пошлет на блюдечке приглашение департаменту Смерля, чтобы тот выявил его обман. В большинстве случаев Смерлю достаточно было просто наблюдать, ждать, а потом наброситься на несчастного, едва он успевал совершить ошибку.

«Так, — говорил он себе, — я тебя поймаю, мистер Белая Лилия Беквит».

Он не ошибся — из пустоты появилась арабская куртизанка. Смерль помнил ее еще со случайной встречи на футбольном поле в Гленвуде. Неужели ей и в самом деле всего шестнадцать? Может быть, тут пахнет преступлением против несовершеннолетней?

В то самое время, когда Смерль сидел за письменным столом и размышлял о том, имеется ли у него достаточно оснований, чтобы исключить заклятого врага из Коллегии адвокатов, его тайная служба сообщила о поступлении в патентный офис заявки от Аз-Захры.

— Ага, началось! — пробормотал Смерль.

Он самым внимательным образом прочитал заявку.

— Летающий ковер! — прошептал он. — Мошенничество века! — Смерль воздел руки к небесам и хрипло проговорил: — О, Господи, благодарю Тебя!

КОМИТЕТ ПО ЭТИКЕ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ, ДЕЛАЕТ УВЕДОМЛЕНИЕ О СЛУШАНИЯХ.