Путь волшебника - Адамс Джон Джозеф. Страница 12

Давным-давно на поляне посреди Кумбрийского леса жил углежог. Жил он в нищете, одевался в лохмотья и годами не смывал с тела сажу. Не довелось ему завести жену и детей, а единственным его товарищем был поросенок по кличке Черныш.

И днем и ночью торчал углежог на поляне, где, кроме тлеющей кучи угля, присыпанного землей, да выстроенного из валежника и дерна шалаша, ничего-то и не было. Но несмотря ни на что, он не унывал, если, конечно, его не трогали.

Однажды ясным летним утром на поляну выбежал олень. Следом за ним появилась свора охотничьих собак, а потом и толпа всадников с луками и стрелами. Несколько мгновений там царила ужасная кутерьма — псы лаяли, кони топали копытами, охотники трубили в рожки. Но в конце концов все скрылись в лесу так же неожиданно, как и появились. Все, за исключением одного человека.

Углежог походил, осмотрелся. Зеленую траву втоптали в грязь, шалаш обрушился — только палки торчат. Тщательно сложенная куча углей обвалилась с одной стороны и уже полыхала ярким пламенем. Ослепленный яростью, он кинулся к задержавшемуся на поляне охотнику и обрушил ему на голову такие ругательства, каких сам Сатана не слыхивал.

Но у всадника и без того забот хватало. Он не уехал прочь со своей свитой по одной простой причине — Черныш, непрестанно визжа, метался под копытами его коня. Охотник никак не мог избавиться от этой досадной помехи. Сам всадник был одет во все черное. На ногах черные сапоги из мягкой кожи. Сбрую коня покрывала россыпь самоцветных камней. Это был не кто иной, как сам Джон Аскгласс, прозванный Королем-Вороном, — правитель Северной Англии и части Волшебного королевства, величайший из всех когда-либо живших чародеев. Но углежог, который мало интересовался происходящим за пределами своей поляны, ни о чем таком не догадывался. Он видел, что человек не отвечает ему, и все больше свирепел.

— Да скажи хоть что-то! — орал он.

Через поляну бежал ручей. Джон Аскгласс посмотрел на него, потом на Черныша, который крутился под ногами его коня. Поднял руку, и поросенок превратился в лосося. Рыба прыгнула в ручей и уплыла восвояси. А Джон Аскгласс пришпорил коня и умчался прочь.

Углежог глядел ему вслед.

— Ну и что же мне теперь делать? — пробормотал он.

Кое-как притушил пламя и попробовал восстановить кучу. Но, вестимо, разбросанный собачьими лапами и конскими копытами уголь уже нипочем не сложится как раньше. При виде испорченной работы у углежога на глаза навернулись слезы.

Он направился в аббатство Фернесс, чтобы попросить у монахов еды, ибо его собственный ужин пришельцы втоптали в грязь. Там он обратился к елемозинарию, в чьи обязанности входила раздача беднякам пищи и одежды. Тот благожелательно поприветствовал углежога, дал ему головку доброго сыра и теплое одеяло, а потом спросил, почему бедняга столь печален.

Вот так и получилось, что углежог пересказал монаху все, что случилось с ним на поляне. Но, будучи непривычным к связному изложению из ряда вон выходящих событий, он долго говорил об охотнике, ни разу не упомянув об изысканной одежде всадника или дорогих перстнях на его пальцах. Потому-то елемозинарий и не заподозрил, что речь идет о короле. На самом деле углежог называл обидчика «черным человеком», а потому монах решил, что он имеет в виду еще одного замурзанного бедняка.

— Значит, несчастный Черныш теперь лосось? — охал преисполнившийся сочувствия елемозинарий. — На твоем месте я бы пошел и поговорил со святым Кентигерном. Уверен, он сумеет тебе помочь. Никто не знает о лососях больше, чем он.

— Святой Кентигерн, говоришь? — оживился углежог. — И где же мне искать столь полезного господина?

— А у него имеется церковь в Гридейле. Иди по этой дороге…

Вот так углежог и пришел в Гридейл. А когда оказался в церкви, то принялся барабанить по стенам чем попало и выкрикивал имя святого Кентигерна до тех пор, пока тот не выглянул с небес и не спросил, в чем дело.

Возмущенный углежог незамедлительно завел длинную речь, подробно перечисляя все причиненные ему убытки, а в особенности упирая на участие в разгроме охотника в черном.

— Ну, ладно, — бодро заявил святой Кентигерн. — Давай-ка поглядим, чем я могу тебе помочь. Святые, такие как я, должны всегда прислушиваться к мольбам нищих оборванцев, таких как ты. Даже если ваши слова оскорбляют наш слух. Ведь нам поручено о вас заботиться.

— Это обо мне-то? — польщенно заметил углежог, услыхав слова святого.

Кентигерн спустился с небес, сунул руку в церковную купель и выудил оттуда лосося. Потряс немного, и в следующий миг перед ними предстал Черныш, как всегда смышленый и как всегда грязный.

Углежог рассмеялся и захлопал в ладоши. Он попытался обнять Черныша, но тот завизжал и давай носиться с обычным для него проворством.

— Вот так, — сказал святой Кентигерн, с улыбкой наблюдая за этой трогательной сценой. — Я рад, что смог ответить на твою молитву.

— Э, нет! — заявил углежог. — Это еще не все! Ты должен наказать моего злейшего врага!

Святой нахмурился и пустился в пространные объяснения, что врагов следует прощать. Но углежог и раньше не проникся христианской кротостью, а уж сейчас тем более не намеревался это делать.

— Обрушь Бленкатру ему на голову! — кричал он, потрясая кулаками.

Бленкатрой звалась гора в нескольких милях к северу от Гридейла.

— Ну уж нет, — мягко возразил святой Кентигерн. — Я правда не могу так поступить. Но ведь ты говорил, что этот человек — охотник. Может, неудача послужит ему уроком и заставит относиться к соседям с большим уважением?

В тот самый миг, как святой Кентигерн произнес эти слова, Джон Аскгласс, который все еще охотился, свалился с коня в расщелину скалы. Попытался выбраться, но обнаружил, что некая таинственная сила удерживает его. Он произнес заклинание, чтобы преодолеть враждебные козни, но безуспешно. Земля и скалы Англии любили Джона Аскгласса и никогда не отказывались помочь ему, но эта сила — какой бы природы она ни была — вызывала у них большее почтение.

Он проторчал в расщелине весь день до вечера и всю ночь — замерзший, вымокший, несчастный. На рассвете неведомая сила отпустила его. Почему? Оставалось лишь догадываться. Джон Аскгласс выкарабкался из ловушки, сел на коня и вернулся в Карлайл, в свой замок.

— Где вы были? — спросил Уильям Ланчестер. — Мы прождали всю ночь.

Джон Аскгласс не желал, чтобы все узнали, будто в Англии нашелся колдун сильнее его. Задумавшись на мгновение, он ответил:

— Во Франции.

— Во Франции! — удивился Уильям Ланчестер. — Вы видели тамошнего короля? Чем он занимается? Замышляет новую войну?

На этот вопрос Джон Аскгласс дал, в общем-то, обычный для волшебника уклончивый ответ. Затем поднялся в свои покои и уселся на пол, налив воды в серебряное блюдо. Король обратился к очень важным помощникам — таким, как западный ветер и звезды, — и попросил, чтобы ему показали, по чьей же воле он угодил в расщелину. В блюде появилось изображение углежога.

Джон Аскгласс приказал оседлать коня, свистнул собак и поскакал к лесной поляне.

Тем временем углежог обжарил на костре головку сыра, которую дал ему добрый елемозинарий, и ушел искать Черныша, поскольку поджаренный сыр его поросенок любил, как ничто в этом мире.

В его отсутствие явился Джон Аскгласс со своими собаками. Он внимательно осмотрел поляну в поисках хоть какой-то подсказки относительно случившегося. При этом король размышлял, с чего бы это такой могучий чародей вздумал поселиться в лесу и зарабатывать на хлеб тяжким трудом углежога. На глаза ему попалась головка сыра.

Общеизвестно, жареный сыр — искушение, перед которым немногие люди в силах устоять, будь они углежоги или короли. Джон Аскгласс рассудил следующим образом: он властитель всей Кумбрии, значит, лес принадлежит ему, следовательно, этот сыр тоже принадлежит ему. Поэтому он присел у костра и съел все без остатка, позволив собакам лишь облизать себе пальцы.

И тут вернулся углежог. Он уставился на Джона Аскгласса и на пустые листья лопуха, где только что лежал его сыр.