Рыцарь Семи Королевств (сборник) - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 48
– Не забудьте и сира Теомора Бульвера, – заметил сир Кайл. – Старый Бык убил сорок человек на Багряном Поле.
– Его слава осталась в прошлом, – не согласился сир Мейнард. – Посмотрите на него: за шестьдесят, весь жиром оброс, правый глаз все равно что незрячий.
– Не ломайте голову над тем, кто победит на турнире, – сказал кто-то позади Дунка. – Вот он я, сиры: любуйтесь.
За Дунком, улыбаясь, стоял сир Джон Скрипач. Прорезные рукава его белого шелкового дублета, подбитые красным атласом, падали ниже колен, тяжелую серебряную цепь на груди унизывали темные аметисты под цвет его глаз. Стоила эта цепь примерно столько же, сколько все имущество Дунка.
Вино окрасило щеки сира Глендона и воспламенило его прыщи.
– Кто вы такой, чтобы так похваляться?
– Меня зовут Джон Скрипач.
– Музыкант или воин?
– Я неплохо владею и копьем, и смычком. На каждой свадьбе нужен певец, на каждом турнире – таинственный рыцарь. Можно мне сесть вместе с вами? Батервелл был настолько великодушен, что усадил меня за высокий стол, но такие же, как я, межевые рыцари мне гораздо милее пухлых леди и старых лордов. – Скрипач хлопнул Дунка по плечу. – Будьте так добры, сир Дункан, подвиньтесь.
Дунк потеснился, сказав:
– Опоздали, сир, мы все уже съели.
– Не беда. Дорогу на кухню Батервелла я знаю, а вино, полагаю, у вас осталось? – От Скрипача пахло лимонами, апельсинами и еще чем-то – мускатным орехом, что ли: в заморских пряностях Дунк не очень-то смыслил.
– Не пристало рыцарю так хвалиться, – указал сир Глендон.
– В самом деле? Тогда прошу меня извинить: сына Огненного Шара я не хотел бы обидеть ни в коем случае.
– Вы знаете, кто я? – опешил юнец.
– Сын своего отца, полагаю.
– Свадебный пирог прибыл! – воскликнул сир Кайл.
Пирог везли на тележке шестеро поварят; внутри огромного сооружения слышались писк и возня. Когда лорд и леди Батервелл, совместно держа меч, его взрезали, оттуда выпорхнуло с полсотни птиц. На других свадьбах, где бывал Дунк, пирог наполняли одними голубями или певчими пташками, а здесь кого только не было: сойки, жаворонки, голуби всех мастей, пересмешники, соловьи, воробьи и один большой попугай в красных перьях.
– Двадцать одна порода, – сосчитал их сир Кайл.
– И двадцать одна разновидность помета, – добавил сир Мейнард.
– Видно, сир, что вы не поэт.
– Вон, вам на плечо уже капнули.
– Свадебному пирогу такая начинка в самый раз, – рассудительно сказал сир Кайл, счистив кляксу. – В браке чего только не бывает: радости и горе, боль и жалобы, любовь, страсть и верность. Потому и птицы все разные: никто не знает, что принесет ему молодая жена.
– Щелку свою, – молвил Пламм, – зачем иначе жениться?
– Выйду ненадолго подышать воздухом, – сказал Дунк. Отойти ему, если по правде, требовалось по малой нужде, но в обществе приличнее говорить, что хочешь на воздух.
– Возвращайтесь поскорей, сир, – сказал Скрипач. – Еще жонглеры будут, а потом провожание.
Ночной ветерок лизнул Дунка, как большой зверь. Утоптанная земля под ногами качалась… а может, это его шатало.
Ристалище устроили на внешнем дворе. У стены воздвигли три яруса деревянных сидений для лорда Батервелла и его знатных гостей; по обоим концам поля виднелись шатры, где рыцари могли облачиться в доспехи, и стойки с турнирными копьями. Ветерок всколыхнул знамена, и от свежевыбеленного барьера для конных поединков пахну?ло известкой.
Дунк отправился во внутренний двор, чтобы отыскать Эга: записать рыцаря на турнир должен оруженосец. В незнакомом замке он каким-то образом заблудился и очутился возле псарни. Собаки тут же подняли лай: то ли разорвать чужака хотели, то ли учуяли каплуна у него под плащом. Дунк повернул назад к септе. Мимо с хохотом промчалась женщина, за ней гнался рыцарь с лысой головой. Может, завернуть в септу и попросить Семерых, чтобы первым завтрашним противником оказался именно он? Нет, негоже так поступать… и где у них тут отхожее место? Углядев подходящие кусты, Дунк залез в них, развязал бриджи и стал облегчаться. Наверху отворилась дверь; два человека, стуча сапогами, сходили по соседней с кустами лестнице.
– …нищенский пир, право слово. Без Жгучего Клинка…
– Провались он в пекло, ваш Жгучий Клинок, – сказал другой голос, знакомый. – Бастардам, даже и ему, доверять нельзя. Стоит нам одержать пару побед, и он мигом переплывет море.
Лорд Пек! Дунк затаил дыхание и перестал орошать кусты.
– Мечтать еще не значит победить, – возразил Пеку низкий, довольно сердитый бас. – Старый Молочник думал, что у парня будет меч – и все остальные тоже. Красивыми словами да сладкими минами этого не поправишь.
– Все поправит дракон. Принц уверяет, что это яйцо непременно проклюнется – сон ему был. Он и братьев своих видел мертвыми. С живым драконом к нам сбежится столько мечей, сколько мы пожелаем.
– То дракон, а то сон. Красный Ворон тоже видит вещие сны – нам воин нужен, а не сновидец. Этот мальчишка и в самом деле сын своего отца?
– Делайте, что обещали, а об остальном я сам позабочусь. Когда у нас будет золото Батервелла и мечи Фреев, Харренхолл и Бракены не замедлят примкнуть к нам. Ото знает, что ему не победить… – Голоса удалились, и Дунк возобновил прерванное было занятие. Сын своего отца… о ком это они, не о сире ли Глендоне? Когда он завязал штаны, оба лорда были уже на другой стороне двора. Дунк едва не окликнул их, чтобы они обернулись к нему лицом, но вовремя воздержался, будучи одиноким, безоружным и сильно подвыпившим. Постояв и поразмыслив еще немного, он вернулся в чертог.
Последнюю перемену убрали, и начались увеселения. Одна из дочерей лорда Фрея весьма дурно сыграла на арфе «Два сердца бьются, как одно», жонглеры перебрасывались горящими факелами, акробаты кувыркались. Племянник лорда Фрея запел «Медведя и прекрасную деву», Кирби Пимм отбивал такт по столу деревянной ложкой. «Жил-был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой и с мохнатою шкурой!» – подхватил весь чертог. Лорд Касвелл упал носом в винную лужицу на столе, леди Вируэлл разрыдалась непонятно с чего.
Вино все так же текло рекой, только вместо красного борского теперь подавали местное. Так, по крайней мере, сказал Скрипач – сам Дунк, честно говоря, разницы не заметил. Лечебного вина с пряностями он тоже отведал: кто знает, когда еще доведется. Межевые рыцари, славные ребята все до единого, завели разговор о женщинах. Где-то сейчас Тансель? Ну леди Роанна известно где: спит у себя в Холодном Рве рядом с храпящим в усы сиром Юстасом, так что лучше о ней не думать. Вспоминают ли они Дунка хоть иногда?
Но он недолго предавался меланхолическим думам: из деревянной свиньи на колесах выскочили размалеванные карлики и принялись гоняться за дураком лорда Батервелла. Надутые свиные пузыри, служившие им оружием, лопались с громким пуканьем. Дунк, много лет не видавший ничего настолько смешного, хохотал заодно со всеми. Сынок лорда Фрея выхватил у одного из скоморохов пузырь и лупил им кого ни попадя. Его смех, визгливый и донельзя противный, вызывал у Дунка желание отшлепать мальчишку или, того лучше, бросить его в колодец. Если малютка и до него доберется, кто знает…
– Вот кто свадьбу-то сладил, – заметил сир Мейнард, когда воинственное дитя проскакало мимо.
– Как так? – Скрипач подставил пустую чашу слуге-виночерпию.
Сир Мейнард взглянул на помост, где молодая кормила вишнями мужа.
– Его милость не первый эту плюшку намаслит. Девица-то, говорят, согрешила в Близнецах с поваренком. Все бегала к нему на кухню, а братец как-то и прокрался за ней. Увидел зверя с двумя спинами, поднял крик. Повара со стражниками сбежались, глядь – миледи и ее кухарь любятся на мраморной глыбе, где тесто раскатывают. Оба голехонькие и в муке с головы до ног.
Враки скорей всего, решил Дунк. Лорд Батервелл богач, земли у него обширные и полны горшки золота – стал бы он брать за себя обесчещенную девицу да еще драконье яйцо отдавать, чтобы отпраздновать свадьбу с ней. Фреи с Переправы не знатней Батервеллов, только вместо коров у них мост. Хотя кто их поймет, лордов этих? Дунк грыз орехи и размышлял о том, что подслушал, справляя нужду во дворе. Что ж ты такое слышал, дубина пьяная? Лечебное вино ему понравилось; он выкушал еще одну чашу, уронил голову на руки, закрыл глаза и вскоре очнулся от криков: