Рыцарь Семи Королевств (сборник) - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 49

– В постель! В постель! – Зачем же так орать… Дунку как раз снился приятный сон о Тансель и Горячей Вдове.

Сир Франклин Фрей нес молодую на руках по проходу, мужчины и мальчишки толпой бежали за ним. Лорда Батервелла тем временем облепили дамы; леди Вируэлл, позабыв о слезах, стаскивала его с сиденья, одна из дочек расшнуровывала ему сапоги, какая-то Фрей снимала камзол. Лорд со смехом отбивался от них. Дунк видел, что он здорово пьян, а сир Франклин тем более. Он выпивоха известный, того гляди невесту уронит.

– Эй! – вскричал вдруг Скрипач, рывком подняв Дунка на ноги. – Отдайте ее великану!

Дунк, мигнуть не успев, стал подниматься на башню с навязанной ему ношей. Девушка лягалась, мужчины срывали с нее одежду, предлагая посыпать ее мукой и замесить хорошенько, карлики путались у Дунка в ногах и лупили его пузырями. Ох, только бы не споткнуться.

Он не знал, где у лорда спальня, но его к ней успешно подталкивали. На раскрасневшейся хихикающей невесте остался один только левый чулок. Дунк тоже был пунцов и донельзя возбужден – счастье, что все смотрели на молодую, а не на него. Тансель, хотя леди Батервелл была нисколько на нее не похожа, не шла у него из ума. Ее Длинной прозвали, Тансель, но для него она была в самый раз. Увидятся ли они когда-нибудь снова? Иногда ему казалось, что она – только лишь сон. Она-то, может, и нет, а вот то, что ты приглянулся ей, и впрямь тебе примерещилось, чурбан этакий.

Опочивальню лорда устилали мирийские ковры, в комнате горело не меньше сотни душистых свечей, у двери возвышались доспехи, украшенные позолотой и дорогими каменьями. Тут даже собственный нужник был, в наружной стене.

Когда Дунк скинул леди на брачное ложе, один из карликов вскочил туда же и ухватился за ее грудь. Девица подняла визг, мужчины заржали, Дунк сгреб недомерка за шиворот и оттащил. Неся дрыгающего ногами карлика к двери, он увидел драконье яйцо.

Значительно больше куриного, но не настолько громадное, как воображал Дунк, оно лежало на черной бархатной подушке, на мраморном постаменте. Покрывающая его красная чешуя сверкала при свете ламп и свечей, как рубиновая. Бросив карлика, Дунк взял яйцо в руки. Оно оказалось тяжелей, чем он думал: таким можно разбить человеку голову, не повредив скорлупы. Чешуя мерцала густым багрянцем – пламя и кровь, – но в глубине ее вспыхивали золотые искорки и клубились черные завитки.

– Вы что это вытворяете, сир? – густым басом осведомился чернобородый, весь в чирьях рыцарь. Дунк узнал его по голосу: это он был во дворе с Пеком. – Положите яйцо на место и не хватайтесь грязными руками за сокровища его милости, не то пожалеете, клянусь Семерыми.

Рыцарь был не слишком пьян, поэтому Дунк счел за благо послушаться: вернул яйцо на подушку и вытер пальцы о рукав.

– Я ничего дурного не замышлял, сир. – Дунк-чурбан, темный как погреб. Отстранив чернобородого, он вышел из комнаты. На лестнице слышались возгласы и переливчатый смех: женщины вели лорда к его молодой жене. Чтобы не встречаться с ними, Дунк поднялся на крышу башни, под самые звезды. Замок смутно белел под луной.

От выпитого Дунка мутило. «И зачем я полез трогать это яйцо, – думал он, опершись о парапет. – Вся эшфордская заваруха тоже началась с дракона – деревянного, кукольного». Вспомнив об этом, Дунк, как всегда, почувствовал себя виноватым. Трое хороших людей погибли, спасая от топора ступню межевого рыцаря. Какой в этом смысл? Никакого. Извлеки из этого урок, Дунк-чурбан: драконы и драконьи яйца не про тебя созданы.

– Точно из снега, правда?

Дунк оглянулся: за ним, улыбаясь, стоял Джон Скрипач.

– Что из снега?

– Замок – вон как светится при луне. Вам не случалось бывать к северу от Перешейка, сир Дункан? Говорят, снег там идет даже летом. Стену не доводилось видеть?

– Нет, милорд. – С чего это он про Стену заговорил? – Теперь мы с Эгом едем как раз туда, в Винтерфелл.

– Хотел бы я с вами отправиться. Показали бы мне дорогу.

– Дорогу? – нахмурился Дунк. – Так это же все время прямо. Следуйте по Королевскому тракту на север и не собьетесь.

– Вестимо, так, – засмеялся Скрипач, – хотя где только человек не умудряется заплутать. – Он облокотился на парапет рядом с Дунком. – А еще говорят, что северяне – народ свирепый и в лесах у них волки водятся.

– Что вы делаете здесь наверху, милорд?

– Меня Алин ищет, а он весьма назойлив, когда выпьет. Я видел, как вы улизнули из комнаты ужасов, и потихоньку пошел следом. Не настолько уж я пьян, чтобы любоваться голым Батервеллом. Знаете, сир Дункан, я видел вас во сне – еще до того, как встретил, – и на дороге сразу признал, как старого друга.

Дунк испытал очень странное чувство, как будто все это с ним уже происходило. Мои сны не такие, как у вас, сир Дункан. Мои сбываются.

– Я снился вам? И что это был за сон?

– Я видел вас во всем белом с головы до ног, в длинном белом плаще. Вы оказались королевским гвардейцем, сир, самым прославленным рыцарем Семи Королевств, и защищать короля было делом всей вашей жизни. – Скрипач положил руку на плечо Дунка. – Вам ведь тоже снился такой сон, я знаю.

Верно, снился. Когда старик впервые дал Дунку подержать меч.

– Любой мальчишка грезит о Королевской Гвардии.

– Но для семерых мальчиков грезы сбываются наяву. Хотелось бы вам войти в их число?

– Мне? – Дунк стряхнул с плеча руку рыцаря. – Может, да, а может, и нет. – Рыцари Королевской Гвардии служат пожизненно, давая обет не иметь жены и не владеть землями. А вдруг он когда-нибудь все-таки встретит Тансель – почему бы не жениться, не родить сыновей? – Сны – пустое дело. Рыцарей Королевской Гвардии назначает только сам король.

– Стало быть, мне надо на трон сесть? Уж лучше я поучу вас играть на скрипке.

– Вы пьяны, вот и городите невесть что. – Ворона сказала-таки, что ворон черен!

– Восхитительно пьян, сир Дункан. Вино делает возможным даже самое небывалое. В белом вы были бы прекрасны, как бог – но, быть может, вы не любите этот цвет и предпочли бы стать лордом?

– Лучше я отращу себе голубые крылья и улечу в небо. Это столь же вероятно, как мое лордство.

– Ну вот, теперь вы смеетесь. Негоже рыцарю насмехаться над своим королем. Ничего… когда вылупится дракон, веры у вас прибавится.

– Дракон вылупится? Где, здесь?

– Я и это видел во сне. Белый замок и дракон, разбивающий скорлупу. А однажды мои братья приснились мне мертвыми. Им было двенадцать лет, а мне всего семь; они посмеялись надо мной – и погибли. Теперь мне двадцать два, и я в свои сны верю.

Дунк вспомнил другой турнир и принца, с которым шел по лугу под теплым весенним дождем. «Мне снились вы и мертвый дракон, – сказал ему Дейерон, брат Эга. – Здоровенный змей с такими широкими крыльями, что они могли бы затенить этот луг. Он рухнул на вас – однако вы остались живы, а дракон умер». С беднягой Бейелором все в точности так и вышло. Сны – штука опасная.

– Как скажете, милорд, – пожал плечами Дунк, – а теперь позвольте мне удалиться.

– Куда это, сир?

– Спать. Я пьян, как свинья.

– Побудьте лучше моей собакой. Эта ночь обещает многое. Повоем вместе на луну, чтобы боги проснулись в своих чертогах.

– Чего вам от меня надо?

– Ваш меч. Став моим человеком, вы подниметесь высоко. Мои сны не лгут, сир Дункан. Вам белый плащ, мне драконье яйцо. Оно должно стать моим, я видел. Возможно, как раз оно-то и проклюнется, а нет, так…

Позади них хлопнула дверь.

– Вот он, милорд, – сказал кто-то, и на крышу вышел лорд Гармон Пек с парой латников.

– Гарми, – протянул Скрипач. – Что ты делаешь у меня в спальне?

– Вы на крыше, сир, и перебрали лишнего. Мы как раз и проводим вас в спальню, если позволите. Завтра вам выступать на турнире, а Кирби Пимм – весьма опасный противник.

– Я надеялся сразиться с ним. С сиром Дунканом.

– Возможно, позже, – сказал Пек, неприязненно покосившись на Дунка. – По жребию вам выпал Кирби Пимм.