Кузина Бетта - де Бальзак Оноре. Страница 47

— Да-с! Дочери Евы обошлись мне дорого, это верно. Но, черт возьми: коротко, да приятно, — вот мой девиз!

— А у меня другой: долго, да счастливо, — отвечал Кревель.

Госпожа Марнеф вошла и увидела, что в гостиной остались всего три человека: ее муж и Кревель за картами и барон; стоило ей взглянуть на главу муниципалитета, чтобы сразу же понять сложившуюся обстановку; и она тотчас приняла решение.

— Котик мой! — сказала она, опершись на плечо Марнефа и проводя своими тонкими пальчиками по его серым, жидким волосам, едва прикрывавшим черен, несмотря на замысловатые зачесы. — Пора тебе спать, час для тебя поздний! Ты не забыл, что утром тебе нужно прочистить желудок? Так приказал доктор. Регина подаст тебе отвар из кореньев в семь часов утра... Если хочешь сохранить здоровье, брось свой пикет...

— Закончим на пяти? — спросил Марнеф Кревеля.

— Хорошо... У меня уже две, — отвечал Кревель.

— Сколько времени это еще продлится? — осведомилась Валери.

— Десять минут, — отвечал Марнеф.

— Уже одиннадцать часов, —сказала Валери. — Право, господин Кревель, можно подумать, что вы хотите убить моего мужа. Поторопитесь по крайней мере.

Двусмысленная фраза вызвала улыбку у Кревеля, у Юло и даже у самого Марнефа. Валери подошла к своему Гектору.

— Уходи, дорогой мой, — шепнула она ему. — Прогуляйся по улице Ванно, а как только увидишь, что Кревель убрался, возвращайся.

— Я предпочел бы выйти из квартиры, а потом вернуться и пройти в твою спальню через туалетную. Ты только скажи Регине, чтобы она мне открыла дверь.

— Регина наверху, она ухаживает за Лизбетой.

— Ну а если я поднимусь к Лизбете?

Валери со всех сторон подстерегали опасности. Она предвидела объяснение с Кревелем и не хотела впускать Юло в спальню, откуда он мог бы все услышать. А у Лизбеты ожидал ее бразилец.

— Право же, все вы, мужчины, одинаковы, — сказала Валери барону Юло. — Когда у вас явится какая-нибудь фантазия, вы готовы поджечь дом, лишь бы войти. Лизбета в таком состоянии, что не может вас принять... Вы боитесь насморк схватить на улице, так, что ли?.. Ну, ну, идите... а не то прощайте!..

— До свиданья, господа, — громко сказал барон.

Получив щелчок по своему старческому самолюбию, Юло захотел доказать, что он ни в чем не уступит любому юноше и согласен ожидать на улице хоть до рассвета... И он удалился.

Марнеф, войдя в роль нежного супруга, прощаясь с женой, взял ее за руки. Валери многозначительно пожала ему руку, как бы желая сказать: «Избавь же меня от Кревеля!»

— Покойной ночи, Кревель, — сказал Марнеф. — Надеюсь, вы не засидитесь долго у Валери. О, я ревнив!.. Поздненько поддался я этому чувству, но теперь уж надолго! Я еще загляну сюда, полюбопытствовать, тут ли вы!

— Нам нужно поговорить о делах, но я не засижусь, — сказал Кревель.

— Говорите тише! Что вам нужно от меня? — спросила Валери безразличным тоном и глядя на Кревеля с нескрываемым высокомерием и презрением. От этого надменного взгляда Кревель, оказавший Валери огромные услуги и думавший этим козырнуть, сразу присмирел.

— Ваш бразилец...

Испуганный пристальным и презрительным взглядом Валери, он осекся на полуслове.

— Ну и что же?.. — сказала она.

— Ваш кузен...

— Он мне вовсе не кузен, — возразила Валери. — Он мой кузен в глазах света и для господина Марнефа. Но, будь он даже моим любовником, смеете ли вы возражать против этого? Торгаш, покупающий женщину, чтобы этим отомстить приятелю, по-моему, стоит много ниже того, кто покупает ее из любви. Вы не были влюблены в меня, вы видели во мне любовницу господина Юло и купили меня, как покупают пистолет, — с целью убить соперника. Я бедствовала, ну и согласилась!

— Вы не выполнили условий сделки, — возразил Кревель, входя в привычную роль купца.

— А-а! Так вам угодно, чтобы барон Юло знал, что вы отбили у него любовницу в отместку за похищение Жозефы?.. Вы доказываете этим только свою низость. Вы говорите женщине, что любите ее, называете ее герцогиней и хотите ее опозорить! Что же, мой милый, вы правы! Эта женщина не стоит Жозефы. Ваша Жозефа, по крайне мере, откровенна в своем бесстыдстве, а я просто лицемерка, которую следовало бы высечь на городской площади. Увы! Жозефа защищена своим талантом и богатством. У меня же единственная опора — «порядочность»; я все еще слыву добродетельной, достойной женщиной. Но если вы захотите скандала, что со мной станется? Будь я богата, ну, тогда куда ни шло! А у меня годового дохода всего каких-нибудь пятнадцать тысяч, не так ли?

— Гораздо больше, — возразил Кревель. — За последние два месяца я удвоил ваши вклады в Орлеанскую железную дорогу.

— Фу-ты! В Париже человек с весом должен иметь по меньшей мере пятьдесят тысяч франков годового дохода, а вы ведь не собираетесь возместить в звонкой монете утрату моего положения в обществе! О чем я хлопочу? О назначении Марнефа начальником канцелярии. А это ведь всего-навсего шесть тысяч франков жалованья! Марнеф прослужил двадцать семь лет, и через три года, в случае его смерти, я получу пенсию в полторы тысячи франков! Я так добра к вам, вы просто захлебываетесь от счастья, а между тем не желаете подождать! И это называется любовью! — воскликнула она.

— Может быть, вначале мной и руководил расчет, — сказал Кревель, — зато теперь я превратился в вашу собачонку. Вы топчете своими ножками мое сердце, вы губите меня, доводите до сумасшествия, а я люблю вас, как никогда еще не любил, Валери, я люблю вас не меньше, чем Селестину! Для вас я готов на все... Слушайте, приходите на улицу Дофина не два раза в неделю, а три раза!

— Вот как? Вы молодеете, мой дорогой...

— Позвольте мне выставить Юло, унизить его, избавить вас от этого старика, — продолжал Кревель, не отвечая на ее дерзость. — Не принимайте больше вашего бразильца, отдайтесь всецело мне, и вы не раскаетесь! Сперва я обеспечу вас годовой рентой в восемь тысяч франков пожизненно; право на владение капиталом вы получите через пять лет, при условии вашей верности...

— Вечное торгашество! Мещане никогда не выучатся одаривать женщину! Вы хотите заручиться любовью пожизненно путем покупки ренты?.. Ах ты лавочник, торговец помадой! На все ты наклеиваешь ярлыки с ценой. Гектор рассказывал мне, что герцог д'Эрувиль преподнес Жозефе документ на тридцать тысяч франков ежегодного дохода в пакете с дешевенькими конфетами! А я стою полдюжины ваших Жозеф! Ах, вот что значит быть любимой! — говорила она, поправляя локоны перед зеркалом. — Анри любит меня, он убьет вас, как муху, стоит мне глазом мигнуть! Юло любит меня, он до нитки обобрал жену. Послушайте, будьте примерным отцом семейства, дорогой мой! О, ведь у вас на шалости имеется триста тысяч франков, сверх основного капитала, целый клад. А вы только и думаете о том, как бы приумножить свое состояние...

— Для тебя, Валери! Ведь половину своего состояния я дарю тебе! — вскричал Кревель, падая на колени.

— Э, да вы все еще тут! — прогнусавил Марнеф, появляясь в халате на пороге комнаты. — Помилуйте, что с вами?

— Он просит у меня прощения, друг мой! Только что господин Кревель сделал мне оскорбительное предложение... Домогательства его не имели успеха, и он вздумал меня купить...

Кревель готов был провалиться сквозь землю, в какой-нибудь люк, как это бывает на театральных подмостках.

— Подымайтесь-ка, дорогой Кревель, — сказал Марнеф, осклабившись. — Вы слишком смешны. Вижу по Валери, что мне нечего опасаться.

— Ложись в постель и спи спокойно, — сказала г-жа Марнеф.

«Ну, не умница ли она? — подумал Кревель. — Она обворожительна! Она спасает меня!»

Когда Марнеф вышел из комнаты, мэр принялся целовать руки Валери, орошая их слезами.

— Все положу на твое имя! — твердил он.

— Вот что значит по-настоящему любить! — шепнула она ему на ухо. — Ну что ж! Любовь за любовь. Юло внизу на улице. Бедный старичок ждет, когда я поставлю свечу на окно в спальной: условный знак, что он может сюда вернуться. Позволяю вам сказать ему, что вы единственный, кого я люблю! Он ни за что вам не поверит. Приведите его на улицу Дофина, дайте ему доказательства, отделайте его в лоск. Я вам позволяю, я вам приказываю! Этот тюлень мне надоел, он выводит меня из терпения. Держите его на улице Дофина, поджаривайте его всю ночь напролет на медленном огне, отомстите за похищение Жозефы! Юло, может быть, и не переживет этого, зато мы спасем его жену и детей от полного разорения. Госпожа Юло своими руками зарабатывает на хлеб!..