200 знаменитых отравлений - Анцышкин Игорь. Страница 38

Однако перед отправкой на Ливонский фронт Адашева и еще одного бывшего советчика Сильвестра обвинили в отравлении первой жены царя, царицы Анастасии Захарьиной-Кошкиной. Обвиненные в преступлении просили у Грозного милости – дать им очную ставку с обвинителями, но так как тайным обвинителем был сам царь, в милости им было отказано. Собрался собор из бояр и духовенства, который рассмотрел дело советников-отравителей и засудил их. Сильвестра отправили в церковную тюрьму в Кирилло-Белозерский монастырь, а Адашева – на войну.

С мая 1560 года Адашев служил воеводой в Ливонии, помогал князю Курбскому, еще одному неудачливому советчику. Удачное воеводство Адашева совсем не понравилось Ивану Грозному, его взяли под стражу и привезли в недавно захваченный Дерпт. Там в 1561 году, внезапно заболев и промучавшись два месяца горячкой, вчерашний советник и любимец подозрительно быстро скончался, несмотря на заверения лекарей об отсутствии опасности для здоровья больного. Вскоре казнили и его брата. По делу «отравителя» Адашева в Москве была казнена некая вдова, полька Мария-Магдалена (вероятнее всего, это псевдоним) с пятью своими детьми, обвиненная в связи с Адашевым и чародействе. На родственников Адашева и бояр, имевших с ним отношения, была наложена опала.

В отравлении любимой жены Анастасии царь обвинил князя Курбского и других бояр. В ноябре 1559 года он увез ее больную из Можайска, и тогда у царя возникла стычка с советниками. Вовремя уклониться от советов сумел один князь, остальные отправились на плаху. Грозный писал Курбскому: «За что с женою вы меня разлучили?..

Если бы не отняли юницы моей… Кровавых жертв и не было бы. Только бы на меня с попом не стали, то ничего бы и не было, все учинилось от вашего самовластия». Вводя опричнину, Иван IV среди других обвинений еще раз подтвердил обвинение боярам в отравлении Анастасии, в том, что замышляли они убийство детей его. По делу об отравлении Анастасии, которое длилось долгие годы и служило царю постоянным мотивом для упреков боярам, пострадал и престарелый князь Воротынский, реабилитированный после ссылки и желавший только одного – дожить спокойно. Но это ему не удалось. Старик был подвергнут пыткам по доносу своего слуги, обвинившего его в чародействе и злых умыслах против царской семьи. После конфискации имущества «злодея», замученного пытками старика повезли в заключение на Белое озеро, где он уже сидел до того, но по дороге ему повезло – князь скончался.

Возможно, из-за постоянных разговоров об отравлении яд стал одним из любимых средств расправы у царя. Но вообще-то грозный царь свои недостатки и преступления любил сваливать на других. Вот, например, что он писал в 1550 году польскому королю Сигизмунду-Августу: «Мы к тебе не раз писали о лихих делах от жидов, как они наших людей от христианства отвадили, отравные зелья к нам привозили и пакости многие нашим людям делали». Неизвестно, что за «отравные зелья» привозили еврейские купцы, вероятнее всего, какие-нибудь экзотические лекарства. Подтверждением тому может служить факт, что еще при жизни польского короля Сигизмунда Старого «евреи брестские были выгнаны из Москвы, и товары их сожжены за то, что они привозили продавать мумею». Зато Иоанн купил у аугсбургских купцов жезл из рога единорога, который был при нем на трапезах. А также царь имел посох, тоже сделанный из рога единорога. А нужны они были ему для постоянного контроля, так как считалось, что рог единорога безошибочно реагирует на яды в еде и питье.

Очень быстро и подозрительно умерли вторая и третья жены царя. В 1569 году без болезни скончалась Мария Темрюковна, которая опостылела Ивану Грозному своими бесконечными ссорами. В октябре 1571 года, выбрав лучшую из 2000 представленных девиц, женился он на Марфе Собакиной, дочери новгородского купца, которая через три недели тихо отошла в мир иной. В ее смерти Иван опять обвинил бояр, что отравили Марфу еще невестой, до венца. Гнев царя пал на родственников предыдущей царицы, Марии. Был посажен на кол ее брат Михаил Темрюкович, бывший любимец царя, умерщвлен был и другой любимец, Григорий Грязной, вместе с несколькими именитыми лицами. Также без всяких болезней упокоилась и пятая жена, Анна Васильчикова, сумевшая продержаться год возле царственного супруга.

Плохо кончил и ближайший родственник царя, имевший право на престол, последний удельный князь Владимир Андреевич Старицкий. Иван Грозный использовал его для провокации: он, притворившись больным, узнал, кто из приближенных чем дышит. После этого он отобрал у Старицкого удел и держал его под строгим надзором. Постоянными притеснениями довел княгиню Евфросинью до пострижения в монастырь. А в январе 1569 года князь и все его семейство были убиты. Имеются сведения иностранцев о гибели князя, его жены и двух сыновей. Свидетельства разнятся: кто из послов доносил, что Старицких зарезали, кто – что головы отрубили, но большинство мемуаристов были уверены, что отравили. Царь, вызвав к себе в Александрову слободу последнего удельного князя Владимира Старицкого с женой и детьми, предложил им чашу с ядом. «Слыхал я, хотели вы меня отравить, а теперь вот сами пейте», – и гости царя молча выпили. Потенциальный соперник был ликвидирован.

В 1571 году во время новгородского и псковского погромов Иван IV инспирировал дело по обвинению архиепископа новгородского Пимена и новгородских приказных людей в измене и попытке ядовитым зельем извести государя. Естественно, конец их был предопределен.

В конце опричнины большим влиянием при дворе пользовался лекарь и астролог Елисей Бомелий, голландец по происхождению. Этот лекарь изучал медицину в Кембридже и занимался астрологией, за что был посажен лондонским архиепископом в тюрьму, откуда его вызвал царский посол. Он не только лечил Грозного, но и познакомил его с тайнами астрологии, частенько составлял для него гороскопы и между делом приготовлял яды для впавших в немилость придворных. Некоторых, например спальника Григория Грязнова, он умертвил собственноручно. С его подачи Иван Грозный завел чаши, вырезанные из ядовитого плюща, вином из которых потчевал провинившихся царедворцев. В 1572 году по приказу Грозного Бо-мелий отравил 100 опричников. В 1575 году был предан суду архиепископ Леонид. Его пытали, и он, не выдержав муки, покаялся в том, что участвовал в заговоре против царя и впал в ересь, занимаясь колдовством и составлением зелий. Во время суда были сожжены «ведьмы», помогавшие архиепископу чародействовать. Главным свидетелем обвинения был Бомелий.

О силе влияния Бомелия знали среди народа. Вот что писалось в Псковской летописи: «…а к царю прислали немца, лютого волхва, именем Елисея, и был он у него в приближении, любимцем. Навел Елисей на царя страхованье, стал тот бегать от нахождения неверных и совсем было отвел царя от веры: на русских людей царю свирепство внушил, а к немцам на любовь преложил». Подобно этому было сделано описание Бомелия еще в одной рукописи. Заканчивалась она вполне оптимистично: «Но приспело время мести Божьей: встали окрестные города и попленили его земли, города разорили, людей поразили и до царствующего града дошли: царь, видя беду, покаялся и сжег чародея со товарищами его».

Конец лекаря в 1579 году был гораздо прозаичнее, народ безмолвствовал, а царь злодействовал. В конце концов Бомелий так запутался в интригах, что решил бежать из Московии. На границе его схватили бдительные стрельцы и, доставив в Москву, отдали на попечение и следствие к Малюте Скуратову. Астролог медленно поджаривался на огромном вертеле. Как писал англичанин Джером Горсей, сначала Бомелий надеялся на помощь «соумышленников» – царских любимцев, приставленных Грозным к царевичу Ивану. Когда же истязания развязали ему язык, он стал оговаривать всех подряд, но это не облегчило его участи. Также англичанин рассказывал подробности о пытках Бомелия: «Ему выворотили из суставов руки, изрезали спину проволочными плетьми, потом в этом виде привязали к деревянному столбу и поджаривали, наконец, еле живого посадили на сани и повезли через Кремль, где он тотчас умер». По другим источникам, чародея прилюдно сожгли под одобрительные крики народа во славу доброго царя.