Неотразимая - Брокуэй Конни. Страница 15

– Компаньоны?

– Да, тупица. Он ухаживал за ней, конечно, но Фиа же моя дочь. Неужели бы она согласилась сидеть за столом и ждать каких-то подачек, которые этот колонист готов бросить ей, когда она может получить все. – Карр хмыкнул от одной этой мысли.

– Сомневаюсь... – промямлил Танбридж, —...но если она его компаньон, то почему он забрасывает ее всеми этими подарками?

Карр с удивлением уставился на Танбриджа. Он не думал, что придется объяснять такие простые вещи. Когда брови Танбриджа, наконец, вернулись на место и он оставил тщетные попытки догадаться о причине, Карр сдался.

– Она принимает его подарки и откладывает их в качестве страховки. Таким образом, Фиа рассчитывает получить больше половины доли. – Взгляд его осветился любовью. – Смышленая маленькая тварь.

– А откуда вы знаете об этом? Как можете быть уверены? – с сомнением произнес Танбридж.

– Уж не думаешь ли ты, что я полагаюсь исключительно на твои сообщения? – Карр не стал дожидаться ответа и продолжил: – Я слежу за состоянием дел. Фиа вложила почти тысячу фунтов в различные ценные бумаги, с тех пор как появился капитан Бартон. – Карр выдержал паузу. – И, кроме того, если бы они были любовниками, Фиа не стала бы болтать о своей доступности для каждого мужчины в городе. Не так ли?

– Возможно, – отозвался Танбридж, его лицо посуровело. Этот идиот все еще питал какие-то чувства к Фиа, хотя, судя по его выражению, видно, что эти чувства носят далеко не романтический характер.

– Возможно, если бы ее любовником был ты, Танбридж, она бы так и поступила, – сухо снизошел Карр. – Однако я все же сомневаюсь, что она затеяла бы игру с капитаном Бартоном. Она не способна на безумные поступки вроде того, чтобы сделать колониста своим любовником. С ее стороны было бы безумством связывать себя сейчас.

Карр продолжал размышлять. Он встретил Фиа на маскараде несколько раньше. Она была на террасе. Его очень удивило, что ее губы дрожали, а сама она была явно чем-то рассержена. Даже цвет лица у нее изменился. Дочь, которую он всегда читал, словно открытую книгу, была близка к рыданиям от бессильной ярости. Несколькими минутами позже Томас Донн прошел по направлению к лужайке позади дома, лицо его было очень сурово. Неужели этот высокий шотландец непочтительно обошелся с Фиа? Если бы он только видел ее состояние сам!

Карр поднял глаза и заметил, что Танбридж с несчастным видом все еще толчется поблизости.

– Ну, – резко и раздраженно произнес Карр. Ему были отвратительны люди, подобные Танбриджу, но все же приходилось иметь с ними дело. – Ты сказал, что можешь еще что-то сообщить мне. Если у тебя что-то непристойное, лучше уходи. – Танбридж сразу стал как-то меньше и засеменил прочь. Карр, вернувшийся к изучению своего отражения в зеркале, нахмурился. – Танбридж, – позвал он. Тощая фигура замерла в дверном проеме. – Как ты считаешь, я не ошибся, надев розовое?

– Нет, милорд, – отозвался Танбридж. – Этот цвет исключительно идет вам.

Карр самодовольно кивнул, принимая комплимент за должное.

– Хорошо, я так и думал. Можешь идти. Я не хочу, чтобы другие видели, что я общаюсь с людьми, подобными тебе.

Не сказав ни слова в ответ, Танбридж исчез, а Карр продолжил изучение своего отражения в зеркале. «Возможно, пора вернуться к гостям, – подумал он. – Надо еще поздороваться со многими, услышать столько секретов и сплетен». Карр растянул губы в улыбке, поправил камзол, раскрыл веер и направился в зал.

Глава 7

Томас вышел на улицу, где ласково пригревало весеннее послеполуденное солнце. В руках он держал бумаги. Лицо его еще хранило жесткое выражение, которое у него было во время разговора с сэром Фолкесом, одним из главных компаньонов компании «Ллойд Инщуаранс». Томас повстречался с ним, когда уходил с маскарада у Портманов.

Фолкес пригласил Томаса к себе в контору для приватного разговора, сумев подогреть его любопытство очень серьезным видом. У Томаса с Фолкесом было только шапочное знакомство, но он всегда считал его человеком порядочным и ровного характера. Поэтому и принял его приглашение.

Сведения, которые ему удалось получить за последние полчаса, стоили потраченных усилий. Он пришел в ярость, когда понял, что слухи о Джеймсе Бартоне зашли так далеко, что стали восприниматься в обществе совершенно серьезно. Томас убедил Фолкеса, что Бартон не виновен в обмане страховой компании, и предложил представить соответствующие доказательства. Он пообещал Фолкесу, что добьется письма от швейцарской компании, страховавшей груз на корабле Бартона, с подтверждением, что весь груз был доставлен в целости и сохранности. Томас посмотрел на копию манифеста для корабля «Иона», которую продолжал сжимать в руке. Ему также хотелось найти человека, который распространял лживые слухи.

С таким настроением Томас спустился по ступеням, пересек улицу, ловко обходя экипажи и повозки, и направился в парк, расположенный напротив здания. Наконец туман, который постоянно окутывал Лондон, рассеялся, и стало видно ясное голубое небо с легкими облачками. Он почувствовал, как ласковые солнечные лучи согревают его, и понемногу успокоился. В парке было много лондонцев, спешивших насладиться теплой солнечной погодой, которая не так часто случается в это время года. Воздух был наполнен звуками: глухим стуком подков по специально отведенным тропинкам для прогулок верхом знатных господ, веселыми и радостными криками детей, поскрипыванием легких колясок, в которых проезжали по парку дамы, щебетанием птиц в кустарнике.

Томас никуда не спешил и решил прогуляться до дома пешком через парк. Он дошел до Серпентайн-роуд и остановился, чтобы купить у уличного торговца-мальчика пирожок с мясом. В этот миг неподалеку он заметил пару, привлекшую его внимание. На одной из парковых скамеек сидел молодой человек, а перед ним, немного наклонившись вперед, стояла молодая женщина. Даже с расстояния можно было заметить, что юноша подавлен и угнетен, а в позе женщины сквозила растерянность. У Томаса мелькнуло чувство, что эта пара ему знакома. Он не стал дожидаться, пока мальчик отсчитает сдачу, и направился в сторону молодой пары, в которой признал Сару и Пипа Лейтон.

Когда он приблизился, Сара подняла голову и посмотрела на него. На секунду ее лицо отразило чувство неудовольствия, но беспокойство и тревога за брата перевесили.

– Капитан Донн! Я... мы... Пипу стало плохо.

Том присел рядом с юношей. Пип сидел, опустив голову и тяжело дышал. На бледной коже поблескивали капельки пота. Том взял юношу за руку. Пульс ровный, быть может, чуть ускоренный, рука теплая. Скорее всего, молодой человек переутомился от прогулки.

– Казалось, что ему уже намного лучше, он ходил по дому, так хорошо себя чувствовал и даже высказал желание погулять в парке. Я подумала, что небольшая прогулка пойдет ему только на пользу, и пришла с ним сюда.

В ответ Пип слабо улыбнулся:

– Как же, пришла сюда! Да она просто выгнала меня из дому, полагая, что если я не выйду хотя бы ненадолго, то сойду с ума. Она мне и выбора не оставила, но винить ее нельзя.

– Я не стану винить ее, – сказал Томас, улыбаясь.

– Не могли бы вы... – промолвила Сара и опустила голову, не желая встречаться с ним взглядом.

– Да-да, конечно. – Том поднялся и осмотрелся. И хотя аллеи парка были заполнены прогулочными колясками, свободных он не увидел. А до выхода было не менее четверти мили. Томас, конечно, смог бы донести юношу, но не стал предлагать этого, поскольку была опасность, что откроется рана.

Вдруг из-за поворота показалась легкая коляска, запряженная одним рысаком. Томас с облегчением увидел, что ею управляет Джеймс Бартон. Он вышел на середину аллеи и окликнул друга. Коляска остановилась, но Томас слишком поздно понял, кто сидит рядом с Бартоном. Только сейчас он признал в сидящей даме Фиа. На ней была модная черная треугольная шляпа, которую она кокетливо опустила так, что само лицо оставалось в тени. Завлекающая улыбка показала, что Фиа тоже узнала Томаса.