Лондон. Прогулки по столице мира - Мортон Генри Воллам. Страница 67

Когда Генрих VI достиг совершеннолетия, он сделал все, что было в его силах, чтобы помочь любовнику своей матери и оказать покровительство двум своим сводным братьям. Благодаря ему появились Эдмунд Тюдор, граф Ричмонд, и Джаспер, граф Пемброк. Под влиянием короля Эдмунд женился на Маргарет Бофорт, дочери герцога Сомерсета. У них родился единственный сын, Генрих, первый Тюдор на троне, ставший впоследствии Генрихом VII, отцом Генриха VIII и дедом Елизаветы.

Несчастная Екатерина Валуа, возможно, оскорбила чувства своего времени, но никто не в состоянии был предвидеть, что ее союз с прекрасным валлийцем ознаменует расцвет английской нации. Что бы сказали те люди, которые охотились за Оуэном Тюдором в аббатстве, пытались поймать его в вестминстерской таверне и в итоге заточили в тюрьме, если бы знали, что однажды вся Европа преклонит колени в глубоком уважении и благоговении перед великолепием его праправнучки Елизаветы?

Конец Тюдора был столь же бурным, как и его появление в английской истории. Он спокойно жил на своей земле в Уэльсе, но наступил день, во время войны Алой и Белой розы, когда он присоединился к валлийским сторонникам короля и принял участие в этой несчастной войне, открыто сражаясь на поле боя. Его взяли в плен у Мортимер-Кросс и отрубили голову на рыночной площади в Херефорде. Говорят, какая-то сумасшедшая забрала эту голову себе, причесала, умыла лицо и окружила кольцом из зажженных свечей.

К востоку от капеллы Генриха V, на несколько ступеней ниже пола собора, находится часовня Генриха VII. Во многих отношениях новый придел — наивысшая точка развития архитектурных стилей Вестминстерского аббатства. Невозможно сравнивать часовню с окружающими ее склепами, и не нужно, поскольку это кульминация семи веков строительства.

Капелла — один из прекраснейших в мире образцов тюдоровской готики. Когда вы стоите у входа в часовню и смотрите на алтарь и наверх, на потолок, подобный сталактитовой пещере в раю, кажется, что вы попали в такое место, где камень перестал подчиняться законам гравитации. Камень, который бывает столь уродливым и трудно поддающимся обработке, здесь нарезан на тысячи воздушных кусочков, отражающих свет, так что все сооружение кажется скорее парящим в воздухе, нежели стоящим на земле. Так же как Парфенон, который выглядит подобно птице, готовой воспарить в небо, капелла Генриха VII вызывает ощущение неизбежности полета.

Здесь возникает поразительное чувство легкости и покоя, чувство, которое священные места вызывают в сознании у некоторых людей, будто призрачная рука ласково дотрагивается до губ. Однако я уже слышу так называемого юмориста (а они часто посещают различные достопримечательности), осмелившегося расхохотаться в этой капелле. В какой-то момент, если долго смотреть на украшенные геральдическими символами рыцарские знамена (знамена кавалеров ордена Бани), развешанные над украшенными резьбой креслами, можно как наяву услышать звук трубы; а если взглянуть на торжественно изогнутые арочные своды, на паутину окон, на каменные кружева потолка, на святых и мучеников в нишах, может показаться, что грегорианский хорал обратился в камень. Здесь замерла ускользающая красота эпохи религиозных войн.

История основания этого придела так же уникальна и так же интересна, как почти все в аббатстве. Она логически связана с прошлым, как и все остальное в церкви, и представляет собой очередной шаг вперед в непрерывном движении истории.

В восточной части капеллы сквозь решетку можно рассмотреть надгробное изображение короля Генриха VII, покоящегося рядом с Елизаветой Йоркской. Жесткий, мудрый, приверженный к мирским благам король, основавший династию Тюдоров, выглядит более похожим на епископа или даже на протестантского наставника, чем на государя — как его часто изображают, — выигравшего битву при Босуорте и вырвавшего корону из куста боярышника. Он лежит в мантии, подобно священнику, и в биретте (головном уборе католических священников) на голове. На смертном одре он выглядит скромнее многих королей, хотя и был одним из самых великих среди них.

Если только вы не считаете, что правда всегда на стороне силы, то согласитесь, что этот внук Оуэна Тюдора и Екатерины Валуа имел самые незначительные основания претендовать на трон. Многие вожди, имевшие лучшие шансы, были уничтожены во время войн Алой и Белой розы. Генрих обосновывал свое требование тем, что он праправнук Джона Гонта, и для подкрепления своих притязаний женился на Елизавете Йоркской, старшей сестре принцев, убитых в Тауэре. Возможно, он мечтал о кровном союзе между Алой и Белой розами и, следовательно, об окончании ужасной гражданской войны, так долго раздиравшей Англию на части.

Политика Генриха, которому на протяжении многих лет угрожали претенденты на трон, заключалась в том, чтобы любым возможным способом поддерживать связь с ланкастерской династией. Около двадцати лет назад его дядя, несчастный Генрих VI, сын великого Генриха V и Екатерины, был убит в Тауэре. Это был добрый, кроткий человек, страдавший меланхолией, граничащей с безумием. Как жаль, что его отец не смог справиться со своим королевством и покончить с войной Алой и Белой розы. Однако после смерти Генрих был причислен к лику блаженных, и говорят, что на его могиле в Чертси происходили чудеса. После смерти он стал намного более известным и любимым, чем когда-либо при жизни. Его тело переместили в Виндзор, где чудеса продолжались.

Таков был этот бедный, несчастный, замученный до смерти король, в честь которого, как, между прочим, и в свою собственную честь, Генрих VII принял решение построить капеллу. Он хотел перенести останки из Виндзорского замка в аббатство и воздвигнуть усыпальницу, которая могла бы соперничать с гробницей Эдуарда Исповедника. В центре капеллы планировалось место успокоения его «блаженного дяди», с тем чтобы со временем вокруг него собрался весь королевский дом Тюдоров. У папы римского испросили разрешение на канонизацию Генриха VI, и нет сомнений, что «святой Генрих» оказался бы в аббатстве, если бы Генрих VII согласился принять на себя финансовые обязательства.

Но ничего сделано не было. Бедный Генрих, мечтавший быть похороненным в аббатстве, потративший столько времени на то, чтобы измерить свободное пространство поблизости от Эдуарда Исповедника, стараясь найти уголок для себя, мягко постукивая по плитам посохом и робко отказываясь беспокоить останки ушедших монархов, остался в Виндзоре. И на месте, изначально предназначавшемся для «святого Генриха VI», очутился по прошествии лет основатель капеллы.

Скульптора, создавшего превосходный надгробный памятник Генриху VII и Елизавете Йоркской — наиболее величественное надгробие в аббатстве, — звали Пьетро Торриджиано. В молодости, вместе с другими юными гениями, он изучал искусство во Флоренции, в эпоху правления Лоренцо Великолепного. Бенвенуто Челлини, с которым будущий скульптор дружил, вспоминал, что именно Торриджиано ударил Микеланджело по носу и след от удара сохранился на всю жизнь. Торриджиано много лет провел в Англии, работая для Генриха VII и потом для Генриха VIII; говорят, что он жил на старом Лондонском мосту. Торриджиано не только обогатил Англию рядом гениальных произведений, он еще изображал лица многих англичан в моменты ярости — в своих письмах он отзывался об англичанах как о «медведях». Во время одного из посещений Флоренции он пытался убедить Бенвенуто Челлини поработать на Генриха VIII, но Челлини, который определенно был не робкого десятка и никогда не избегал столкновений, очевидно, счел предложение своего друга чрезмерным: мол, он не желает жить среди «таких скотов, как эти англичане». В одном из гробов Торриджиано, изготовленном для кардинала Уолси, покоится в соборе Святого Павла адмирал Нельсон.

Особенностью капеллы Генриха VII, отличающей ее от более ранних королевских гробниц, является система подземных сводчатых склепов. Святой Эдуард, Плантагенеты, предшествующие им короли и королевы, — все похоронены в саркофагах, выступающих над уровнем пола. В новом приделе гробы впервые опускаются под землю. Какое собрание представляют они собой: Тюдоры, Стюарты и один представитель Ганноверской династии.